Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

что Симе придется вернуться домой. В ее настоящий дом.

– Пока она больна, она останется здесь, – Фролыч буравит его взглядом. Сима поражается тому, как можно быть настолько хладнокровными и отвлекаться на посторонние темы при разговоре о смерти очень важного человека! Может, это просто все неправда?

Но Фролыч не станет ей врать.

– Скажите мне, – она умоляюще смотрит на него. – Скажите, как есть.

– Он не дожил до операции, – снова вмешивается Назарий. – Ты довольна ответом? Или сама хочешь поговорить с его тупым родственничком?

– Когда будут похороны? – Сима не узнает свой голос. Раз Фролыч молчит и зло смотрит на парня, значит, нет никакой надежды. Он бы уже давно ему возразил. Но он продолжает молчать.

– Ты в Италию, что ли, собралась? – не перестает ерничать Назарий. Сима только сейчас видит, как он стискивает зубы, как ему тяжело. Наверное, даже тяжелее, чем ей и Фролычу, принять это. – Похороны будут на месте, так как это дешевле всего, – добавляет он уже спокойнее. – Там же все в деньги упирается, надо понимать.

Сима какое-то время потрясенно молчит. Нет слез. Нет ничего. Какая-то дыра в душе, как будто та самая пуля вернулась из стены и теперь попала в цель.

Когда ее начинает трясти, Фролыч поднимается с дивана.

– Сейчас принесу тебе воды, – говорит он. И уходит, не попросив о том же Назария, хотя мог.

– А ведь он так и не поговорил с Тамилой, – Симе будто как невидимой рукой кто-то сжимает сердце. – Вот как бывает… Жил себе человек, искал кого-то, а потом – раз! И нет его. Может, мой папа тоже искал… а потом умер.

– Он запросто мог умереть, – подтверждает Назарий и смотрит на нее с таким видом, словно все, что она ни говорит, его раздражает. – Именно поэтому тебе следует принять предложение моего отца и перестать жить иллюзиями. Сама теперь все видишь и понимаешь.

Сима медленно качает головой. Назарий не знает, что у нее теперь другие планы. Фролыч нуждается в ней, а она – в нем.

59 глава

Назарий мрачно наблюдает за тем, как Фролыч медленно идет, неся чашку подогретой воды, чтобы не пролить.

– Что ты с ней, как нянька, противно смотреть! – вырывается у него. Он недовольно отодвигается, давая ему проход.

– А ты не смотри, – Фролыч осторожно подносит ко рту Симы чашку и помогает ей напиться. – И вообще – тебя уже дома заждались, я думаю.

– А то как же, когда нужна была помощь, так – «Назарий, приди». А теперь, как стал ненужным, можно и отправить на все четыре стороны. Так ведь?

Может, это и не совсем то, что он собирался сказать, но непрекращающаяся душевная боль из-за смерти Олега, бессонные ночи и теперь эта милая парочка ― все это истощило его нервы. Назарий почти не осознает, что говорит – слова вылетают пулей, и он мало заботится о том, каково их слышать Фролычу. Хотя раньше это беспокоило его больше всего.

Но то было раньше. Многое изменилось.

– Симе нужен покой, – устало смотрит на него Фролыч. – Она достаточно перенервничала из-за твоей «правды».

– Надоел ты со своей заботой, – выплевывает Назарий. – Не надейся, что сможешь откупиться. Время потеряно.

– О чем ты… – начинает Сима, но Фролыч пресекает ее речь резким жестом, чуть-было не разлив воду ей на одеяло. В его глазах помимо ненависти мелькает страх. И он почему-то доставляет Назарию злобное удовлетворение.

– Уходи, пока я сам тебя не вышвырнул, – Фролыч смотри так, что еще чуть-чуть – и он выполнит угрозу.

– Я-то уйду, – Назарий выходит за порог комнаты. – Но не думай, что это тебе поможет. Она не останется с неудачником, когда есть кто-то получше. Вспомни: у тебя даже не было денег, чтобы купить ей лекарства.

Назарий уходит, видя напоследок полубезумный взгляд Фролыча и широко раскрытые глаза Симы. Последний взгляд будет преследовать его всю жизнь.

***

Фролыч сидит, сгорбившись, на кухне. Здоровой рукой он вцепился в край стола и сидит в неудобной напряженной позе. В его глазах снова растерянность. В нем словно что-то надломилось, как уже было после разговора с Назарием. Он снова утратил веру во что-то важное, сник и не хочет бороться.

– Нам нужно уехать, – Сима делает свой слабый, осипший от слез голос как можно тверже, сейчас особенно отчетливо помня о том, как угрожал Фролычу Валерий Романович.

Фролыч поднимает голову и смотрит так, будто ослышался.

– Уехать, как можно скорее, – она подходит ближе, полная решимости.

– Я не могу так рисковать, – говорит он. – Ты еще слишком слаба. Да и я еще не все дела закончил. Но очень скоро мы уедем, у нас будет тихий дом с цветами, балконом и террасой – все, как ты хочешь, как было в твоих мечтах. Просто доверься мне. Если сможешь.

Последние слова он произносит особенно тихо.

Сима кивает. А в следующую минуту сползает на пол, прислонившись к стене, и утыкается лицом в колени.

Фролыч прав. У нее совсем нет сил даже на то, чтобы просто стоять, не то, чтобы ехать в дальние края. Просто нужно смириться с тем, что она никогда больше на этой земле не увидит милого друга, который так много для нее сделал.

***

Назарий не находит себе места. Как будто земля разверзлась и поглотила все, что ему дорого. Сначала Олега, а теперь и Фролыча, к которому он был так недобр, хотя сердце его рвалось и кричало, что все совсем не так. Но Фролычу на самом деле давно уже все равно, что он думает и чувствует. И он принял помощь, скрипя зубами, только ради Симы. А потом смотрел на него, как на врага из-за того, что Назарий вторгся в его личное пространство и хочет лишить его единственной радости, о которой он говорил.

А когда-то Назарий мечтал, что он станет ему отцом. Появится стабильность в жизни. Принятие и любовь.

Но этого не случилось.

Может и впрямь так все вышло потому, что Фролыч смалодушничал, не захотел проблем. Картины рисовать проще, чем воспитывать и содержать ребенка.

Но теперь его не узнать.

Назарий усиленно накручивает себя, злится, только чтобы заглушить страшную боль, которая прямо-таки придавила его и отняла силы. Олег был ему братом. Это родственная душа, которая была рядом всегда – и в трудностях, и в радостях.

Назарий не может ни работать, ни есть, ни спать. Все его планы померкли, потеряли смысл. Просто теперь не стало единственного близкого друга, которого он не