Источник Вознесения - Брендон Сандерсон

«Трон рухнул, вражеские армии угрожают со всех сторон, – думала Вин. – Обстоятельства заставляют его меняться, выбирать – вести за собой людей или позволить сокрушить себя».

Он знал о колодцах. Что еще он обнаружил и не рассказал ей?

– Эленд? Я тут думала о Бездне.

– Прекрасно, Вин. – Он улыбнулся. – Но у меня в самом деле сейчас нет времени…

Вин улыбнулась в ответ. Однако на душе было неспокойно.

«Он не такой неуверенный, как раньше. Он теперь не нуждается в поддержке и опоре. Я ему не нужна».

Глупая мысль – Эленд ведь ее любит, и Вин это знает. Перемены не сделают ее менее значимой в его глазах. И все же она не могла подавить печаль. Эленд уже однажды бросал ее – когда пытался совмещать интересы своего дома с любовью к ней. Это ее почти уничтожило.

Что случится, если он бросит ее теперь?

«Он не бросит, – сказала себе Вин. – Он на такое не способен, он хороший человек».

Но ведь и хорошие люди разрушают отношения, разве нет? Люди отдаляются друг от друга – особенно те, которые с самого начала были очень разными. Вопреки собственной воле – и собственной самоуверенности – Вин услышала внутри себя тихий голос.

Голос, который она давно прогнала и не рассчитывала услышать опять.

«Брось его первой, – прошептал на ухо Рин. – Это не так больно».

Снаружи раздался шорох. С легким беспокойством Вин огляделась, но звук был слишком тихий, чтобы его услышал кто-то еще. Она встала и прошла к вентиляционному окну.

– Опять идешь в дозор? – спросил Эленд.

Вин повернулась и кивнула.

– Было бы неплохо разведать, как Сетт устроил охрану Гастинга, – заметил Эленд.

Вин снова кивнула. Улыбнувшись ей, Эленд вернулся к письмам, а Вин открыла окно и вышла в ночь.

В тумане, балансируя на краю проходящего под окном каменного выступа, стоял Зейн – ноги упирались в стену, а тело висело над пустотой. Глянув в сторону, Вин заметила кусочек металла, за который тянул рожденный туманом, чтобы удерживать себя в неподвижном состоянии. Еще одно проявление выдающегося мастерства.

– Зейн?

Он улыбнулся и показал глазами наверх. Спустя мгновение оба приземлились на металлическую крышу крепости Венчер.

– Где ты был?

Он атаковал.

Удивленная, Вин отпрыгнула назад – Зейн черным вихрем летел прямо на нее, ножи его мерцали – и приземлилась на самом краю крыши.

«Значит, хочешь подраться?»

Зейн ударил, Вин отклонилась, ножи едва не коснулись ее шеи. Никогда еще его атаки не были столь опасны.

Увернувшись от очередной из них, Вин выругалась и вытащила собственные кинжалы, однако лезвие Зейна снова рассекло воздух совсем рядом и отрезало кончик одной из лент с ее плаща.

Вин развернулась – противник двигался прямо на нее. Уверенный и невозмутимый, он словно бы шел навстречу старому другу, а вовсе не собирался драться.

«Ну ладно». Вин прыгнула, посылая вперед кинжалы.

Зейн небрежно сделал еще шаг, легко отбил один нож, непринужденным движением схватил другую руку Вин и остановил удар.

Никто не мог быть настолько хорош. Темные глаза Зейна смотрели спокойно и невозмутимо.

В нем горел атиум.

Вин вырвалась, отпрыгнула назад. Зейн наблюдал, как она припала к крыше, капли пота выступили на ее лбу. Вин почувствовала внезапный острый укол ужаса – глубинное, первобытное чувство. Она боялась этого дня с тех пор, как узнала об атиуме. Это был ее кошмар – оказаться беспомощной, несмотря на все свои умения и способности.

Это был ужас приближающейся смерти.

Зейн рванулся вперед еще до того, как Вин начала двигаться. Он знал, что она собирается делать, раньше ее самой. Схватил сзади за плечо, потянул назад, бросил на крышу.

Задыхаясь от боли, Вин рухнула на металлическую кровлю. Зейн стоял над ней и смотрел, словно чего-то ждал.

«Я не могу так проиграть! – отчаянно подумала Вин. – Погибнуть, как крыса в ловушке!»

Она нанесла удар, целясь ему в ногу, но это было бесполезно. Зейн отпрянул, и лезвие даже не задело штанину. Вин ощутила себя ребенком, которого удерживал на расстоянии большой и сильный противник. Должно быть, то же чувствовал и обычный человек, пытаясь драться с ней самой.

Зейн продолжал следить из темноты.

– Что? – спросила наконец Вин.

– У тебя его и в самом деле нет. Атиумного запаса Вседержителя.

– Нет, – подтвердила Вин.

– У тебя его вообще нет.

– Я использовала последнюю частицу в тот в день, когда дралась с убийцами, которых подослал Сетт.

Чуть помедлив, Зейн отвернулся и шагнул в сторону. Вин приподнялась и села, сердце колотилось, руки слегка дрожали, потом заставила себя встать, наклонилась и подобрала упавшие кинжалы. Один из них треснул, ударившись о медную кровлю.

– Мой отец хочет, чтобы я тебя убил.

Зейн знал, как сильна Вин, как она умеет владеть собой, но сейчас видел в ее глазах страх. Значит, новости от шпиона и слова, которые Вин произнесла в палатке Страффа, правда. В этом городе не было атиума.

– Поэтому ты и держался подальше?

Зейн кивнул.

– И что же? – продолжала Вин. – Почему ты позволил мне жить?

– Я не уверен. Я, конечно, могу тебя убить. Но… я не должен. Не по его приказу. Я мог бы просто забрать тебя – эффект будет тот же.

Вин хмурилась – маленькая, тихая фигурка в тумане.

– Идем со мной, – снова заговорил Зейн. – Мы оба можем уйти: Страфф потеряет своего рожденного туманом, Эленд – своего. Мы можем их обоих обезоружить. И будем свободны.

Вин долго молчала, потом покачала головой:

– Эта… связь между нами, Зейн. Это не то, что ты думаешь.

– О чем ты?

– Я люблю Эленда. Я в самом деле его люблю.

«И думаешь, что при этом не можешь ничего чувствовать ко мне? – мысленно возразил Зейн. – А как же тогда быть с тоской, что я видел в твоих глазах? Все ведь не так просто, верно? Просто не бывает никогда».

И тем не менее чего еще он ждал?

– Ясно. Все как всегда.

– О чем ты? – не поняла Вин.

«Эленд…»

«Убей его», – прошептал бог.

Зейн зажмурился. Вин не обманешь, она выросла на улице, дружила с ворами и мошенниками. Нужно наконец решиться и рассказать. Она не может не понять.

Она должна знать правду.

– Зейн? – позвала Вин.

Она все еще казалась немного потрясенной его нападением, но быстро приходила в себя.

– Разве ты не видишь сходства? – поворачиваясь, спросил Зейн. – Тот же нос, те же черты лица? Мои волосы короче, чем у него, но так же вьются. Неужели это так трудно заметить?

У Вин перехватило дыхание.

– Кому еще Страфф Венчер мог довериться? – продолжал Зейн. – Как мог он подпустить меня, рожденного туманом, так близко к себе? Почему он спокойно раскрывает мне свои планы?

– Ты его сын, – прошептала Вин. – Брат Эленда.

Зейн кивнул.

– Эленд…

– Про меня не знает, – перебил Зейн. – Спроси его как-нибудь о том, насколько наш отец похотлив.

– Он мне рассказывал. Рассказывал, что Страффу нравится иметь много любовниц.

– Причина не только в этом: больше женщин – больше детей. Больше детей – больше алломантов. Больше алломантов – больше шансов получить сына рожденного туманом, чтобы он стал наемным убийцей.

Ночной ветер заставлял туман течь мимо них. В отдалении звякнули доспехи дозорного.

– При жизни Вседержителя я не мог считаться наследником. Ты же знаешь, какими строгими были поручители. Я вырос в тени, забытый. Ты жила на улицах, – думаю, это ужасно. Но подумай, каково жить попрошайкой в собственном доме, не признанным отцом, словно нищий. Подумай, как при этом смотреть на своего брата, ровесника, который растет в роскоши. Видеть, как он пренебрегает вещами, которых тебе так не хватает. Комфорт, ничегонеделание, любовь…

– Ты должен его ненавидеть, – прошептала Вин.

– Ненавидеть? – переспросил Зейн. – Нет. Как можно ненавидеть человека за то, что он такой, какой есть? Эленд, в сущности, не сделал мне ничего плохого. Да и у Страффа в конце концов появилась причина нуждаться во мне – после того, как проявилась моя сила и он наконец-то получил выигрыш, на который делал ставку последние двадцать лет. Нет, я не ненавижу Эленда. Хотя временами завидую. У него все есть. И тем не менее… мне кажется, он не ценит то, что имеет.

Вин боялась пошевелиться.

– Мне жаль.

Зейн резко покачал головой.

– Не жалей меня, женщина. Будь я Элендом, не стал бы рожденным туманом. Я бы не понял туманы, не узнал бы, каково расти одиноким и ненавидимым. – Он посмотрел ей в глаза. – Тебе не кажется, что люди больше ценят любовь, если их долго ее лишали?

– Я…