Фестиваль - Сергей Власов

– Давай, дружище, побыстрее. А то мы наглухо пролетим с нашим фильмом.

– Кстати, а как после данного инцидента Карлович собирается дальше сниматься в нем?

– А никак. Договор же подписан, и в нем нет никаких указаний по поводу поездки на дачу.

– Пожалуй, Валерий Пименович, ты прав. Нет, переубедить его в данный момент по поводу того, что он занимается чистейшей воды волюнтаризмом, у нас просто нет никакой возможности. В силу хотя бы того, что нас просто к нему не допускают.

– Серега, да даже если бы и допустили. Переубедить буревестника передовой мысли абсолютно невозможно. Он же упертый до изнеможения.

Флюсов закашлялся, потом сказал:

– Златик здесь ни при чем. Переубедить любого человека очень трудно. А зачем нам создавать себе излишние трудности? У Карнеги написано: «Если вы намерены что-либо доказать, пусть об этом никто не знает. Сделайте это тонко и искусно, чтобы этого никто не почувствовал».

– Блин, обидчивые все стали, как бабы! Смотреть противно. Раньше такого не было.

– Стоп-стоп-стоп, Валера! Обидчивые бабы… В этом что-то есть… Ведь обычным просителям нас не отдадут, согласен?

– Ни в какую.

– Ты знаешь, мне всегда в сложных ситуациях помогали исключительно женщины. Я говорю тебе в данном случае это не просто так, я в это время думаю. Однажды находясь на службе в вооруженных силах, я прогулял что-то около месяца. То есть, другими словами, цинично оставил место службы. А за это полагается такое!..

– Расстрел холостыми из арбалета с очень близкого расстояния.

– Не сбивай, скотина. Подожди. Короче, сидел я у себя в трехкомнатной квартире, обливался холодным потом и пил теплый портвейн. Времена были на дворе гнусные, только начиналась горбачевская слякоть, любое начальство держалось за свои места не только двумя ручонками, а еще двумя ножонками, вставной челюстью и еще кое-чем… – Флюсов хитро посмотрел на приятеля. – Тем, что, наверное, и у тебя где-то есть.

Генералитет трясся так, что даже перестал писать друг на друга доносы. Это только на улице вместе с ветерком ощущался некоторый элемент свободы. Да в заводских аудиториях с фермами, где уже давно весь скот от Мишкиных идей передох. Полный «не в кайф». Для отмазки необходим был народный герой, что-то вроде Валерия Чкалова. Я ведь не зря, когда увидел наш съемочный пароход, так обрадовался – подсознание сработало. А тогда именно героический авиатор навел меня на спасительную идею. Дело в том, что много лет назад у меня была одна чудная знакомая, питавшая ко мне, как мне тогда казалось, нежные чувства. Так вот она то ли была, то ли выдавала себя за внучку героической летчицы Валентины Степановны Гризодубовой. Я поставил себе задачу до утра вычислить эту внучку. Представляешь, через много лет, через каких-то десятых знакомых в течение нескольких предутренних рассветных часов я ее не только обнаружил, но и, пообещав жениться, попросил помощи. Выхода у меня не было – следующий день мог быть последним перед уже лязгающими железными зубами неприятностей. Мы приехали к бабушке на Сокол, а ее пару дней назад как раз поздравил с каким-то юбилеем сам Михаил Сергеевич Горбачев, и ей было абсолютно все равно кому звонить. Для этой женщины не было преград, она боролась за правду до конца. Я объяснил ситуацию, разумеется, несколько видоизменив ее в свою пользу, – и вопрос был решен в пять минут. Я просто набрал номер телефона командующего войсками, который у меня был заранее припасен для экстренных случаев, Валентина Степановна просто сказала в трубку, называя командующего на «ты»: «Оставь его в покое, он хороший парень. Ты сам решишь вопрос, чтобы его не обижали, или мне позвонить министру обороны?» Командующий предпочел решать сам. Эх, Валера, какая же замечательная была женщина!

Очумевший от рассказа Канделябров, все же сомневаясь, спросил:

– Ну и как же дальнейшее развитие событий?

Сергей победоносным тоном закончил героическую историю:

– А никак. При моем возвращении в родной «чум» мне позвонил генерал – начальник управления кадров – и сказал, что мне вчера присвоено звание старшего лейтенанта. Я спросил – запаса? Он тупо рассмеялся и попросил зайти к нему в управление. «Я просто хочу на тебя посмотреть, – сказал он тогда, – вместе попьем чайку…»

– Про чай-то – это уже фигня. Угадал?

– Про чай – угадал. Но дело-то не в нем. Дело в том, что остальное – чистая правда.

– Подумай, старичок, подумай. После этой истории я тебе почему-то начинаю доверять.

Сергей медленно пошел по узкой тропинке, мурлыча себе под нос:

Почему пошла ты в проститутки?Ведь могла геологом ты стать,Или быть водителем маршрутки,Или в небе соколом летать.

В этой жизни есть профессий много,Выбирай любую, не ленись,Ты пошла неверную дорогой,Погоди,Подумай.Оглянись!

Вдруг его осенило:

– Все! Вспомнил, придумал. Я придумал, Валерка!

Подскочившему в несколько прыжков Канделяброву Сергей Сергеевич пояснил, что шанс выбраться из столь гостеприимного места имеется более чем значительный. Необходима лишь определенная доля везения и обычный городской телефон.

Зайдя в вычурное сооружение дачи, приятели для начала поинтересовались у вспомогательных служб, во сколько будут кормить, затем Канделябров, отвлекая внимание, пустился в разного рода телевизионные размышления, а Сергей Сергеевич под видом поиска туалета отправился искать телефон.

«Только бы она не поменяла номер», – пронеслось в его разгоряченном мозгу.

Номер принадлежал давней знакомой Флюсова – Полине Красильниковой, последнее время работавшей руководителем одного из ведущих управлений Администрации Президента Пельцина. Ее дача находилась где-то неподалеку, и писатель был почти уверен, что если на данный момент она находится именно там – успех данного предприятия почти гарантирован.

Везение не может быть постоянным, невезение, к счастью, тоже – Красильникова оказалась в нужном месте. Трех минут разговора хватило для прояснения ситуации, а еще через три четверти часа джип, принадлежащий гаражу Управления делами Президента, уже настойчиво сигналил у дверей дачи Златопольского.

Вождю тут же доложили, он куда-то позвонил, после чего его настроение резко изменилось. Он лично выскочил на крыльцо в тапочках на босу ногу, в своих любимых тренировочных штанах с оттянутыми коленками и громко завопил:

– Что же вы так рано покидаете мои скромные владения? Извините, друзья, был занят. Заканчивал свой последний труд о перспективах развития экономики развивающихся стран.

– Ничего, ничего, Казимир Карлович. Мы понимаем.

– Я надеюсь, вы не скучали? Претензии к обслуживанию есть?

При этих словах переглянулись сразу две пары глаз, у Финакова екнуло сердце, а у Махрюткина похолодел затылок.

– Нет, все было отлично, – весело сказал Флюсов.

– Не забудьте, ждем вас завтра на съемки, – грустно дополнил Канделябров.

– Забыть? Да вы что? Я никогда ничего не забываю. Я могу сейчас до секунды воспроизвести весь процесс подготовки к выборам в 1993 году. Вон Сергей Сергеевич не даст соврать. Он – молодец. Как они лихо все замутили! Без всяких там «Видео-Интернешнл», без суеты, скромно, интеллигентно и главное – почти без денег. Взяли и обеспечили мою победу.

– Чисто тогда сработали, – согласился писатель.

– А помнишь, Сергей Сергеевич, как Савотин одолжил мне свой красный пиджак, и я в нем говорил об отношениях мужчины и женщины?

– Разумеется, помню. Однако, Казимир Карлович, нам, к сожалению, пора ехать.

Полина Викторовна вышла встречать уважаемых людей в новом итальянском брючном костюме лилового цвета, брильянтовых серьгах и пренебрежительной улыбкой на лице.

– Спасибо тебе, дорогая! – Флюсов чмокнул сорокачетырехлетнюю функционершу и нежно несколько секунд подержал за талию.

– Слушайте, что происходит? Ваш приятель Златопольский совсем с ума спятил? Ладно, потом расскажете. Прошу в дом. Обед ждет.

Комсомольская юность госпожи Красильниковой прошла в одном из районных комитетов центра Москвы. Затем она поступила во Всесоюзный заочный юридический институт, где при одном из редких его посещений познакомилась с человеком из ближайшего окружения Бориса Николаевича Пельцина. Это во многом и определило ее дальнейшую головокружительную карьеру. Не ахти какой внешности, женщина сумела на сто двадцать процентов использовать свой интеллектуальный потенциал и к настоящему моменту обладала достаточным влиянием в высших эшелонах власти.

– Что будете пить, господа мужчины? Из крепких напитков советую вам «Джонни Уокер. Блю Лейбл». Мне его доставляют прямо из ресторана «Царская охота».