Принцесса и медведь (СИ) - Марья Зеленая

class="p1">— Но ты все-таки разузнай насчет средства, — попросила Виола. — Ну пойми, не могу я родить этого ребенка! Я — единственная наследница нашей фамилии. Этот бастард опозорит наш род.

— Ладно, я постараюсь, миледи, — согласилась камеристка.

Виола оделась, причесалась и с трудом заставила себя съесть нарезанное яблоко: больше ничего в нее не полезло. Она уселась было за рукоделие — но пальцы так дрожали, что не смогли сделать ни одного ровного стежка.

Ужас ситуации начал постепенно доходить до ее рассудка. Мало того, что она не девственница, так еще и беременна от насильника. А может это все-таки не беременность? Может, недомогание и задержка кровотечений это просто следствие пережитых невзгод? Хоть бы это было так!

Но в глубине души Виола понимала, что надежды мало. Нет смысла себя успокаивать, надо решать, что со всем этим делать дальше. Хоть бы Джоанне удалось достать какое-нибудь зелье! Если же нет… Об этом не хотелось даже думать.

Виола склонилась над пяльцами, орошая слезами недовышитый цветок. Что, если бы Бьорн узнал о беременности? Отчего-то казалось, что он бы принял ребенка, независимо от того, кто его настоящий отец… Ах, если бы не эта проклятая Альвейг!..

Но что толку думать о Бьорне? Вряд ли ей суждено когда-либо снова увидеть его.

Виола сделала несколько стежков. Вышло очень криво, придется все распускать. Она воткнула иголку в ткань и отложила пяльцы. Нет, сегодня все валится из рук. Ничего не получится.

Ощутив очередной приступ дурноты, она поднялась с кресла и подошла к окну, чтобы его открыть, но тут за спиной громко хлопнула дверь. Виола вздрогнула и оглянулась.

На пороге стоял отец. Его черные глаза метали громы и молнии. Он шагнул к Виоле, схватил ее за плечо и рывком повернул к себе.

Она вскрикнула от неожиданности.

— Что случилось?

— Случилось? Вот что случилось! — Отец с размаху влепил ей пощечину, такую сильную, что Виола отлетела на кровать. — Мало того, что моя дочь потаскуха, так она еще и понесла от вонючего хейдеронца!

«Джоанна, тварь! Разболтала!» — В ушах звенело от оплеухи. Горячая струйка крови побежала из ноздри.

Виола шмыгнула носом и запрокинула голову, чтобы не заляпать постель.

— Это неправда! — пролепетала она. — Еще ничего не известно…

— Ах, неизвестно? — прорычал граф. — А кто просил служанку раздобыть абортивных трав? Ты будешь мне врать, маленькая мразь?

— Простите, папенька, — пискнула Виола. — Я не хотела…

— Еще не хватало, чтобы ты хотела! — рявкнул отец. — Что теперь прикажешь с тобой делать?

— Не знаю… Я все исправлю, клянусь!

— Что? Как ты собираешься это исправлять? Выпьешь какую-нибудь дрянь, которая сведет тебя в могилу? Ну уж нет! Были бы у меня другие дети… Но увы, ты моя единственная дочь. Я не позволю прервать наш род.

Соленая кровь стекала в горло. Виола сглотнула и ее снова затошнило. Она судорожно схватила воздух ртом.

— Но, что вы предлагаете? — пробормотала она.

— Для начала утрись! — Граф швырнул ей платок.

Виола прижала ткань к носу и боязливо посмотрела на отца. Тот стоял со скрещенными на груди руками и глядел на нее с нескрываемым презрением.

— Ты родишь этого ублюдка, а там будет видно, — отчеканил он.

— Но я не хочу рожать! — в отчаянии воскликнула она.

— Надо было думать, когда перед хейдами ноги раздвигала, — жестко бросил граф. — А с сегодняшнего дня я запрещаю тебе выходить из этой комнаты.

С этими словами он развернулся и вышел за дверь.

Несколько минут Виола в полном смятении просидела на кровати, зажимая платком ноздрю. С одной стороны даже хорошо, что отец все узнал, и не придется ломать голову над тем, как сообщить ему эту новость. Но с другой… как же стыдно горько и обидно! За что господь так сурово карает ее? Она не хочет, не желает этого ребенка, но, похоже, придется его рожать.

Когда вернулась Джоанна, Виола яростно налетела на нее с кулаками.

— Зачем ты все рассказала отцу? Предательница! Ненавижу тебя!

— Помилуйте, миледи, как я могла промолчать? — заверещала та, пытаясь увернуться от сыплющихся на нее тумаков. — А если бы вы померли, и вскрылось бы, что это я дала вам зелье? Да ваш батюшка бы с меня шкуру спустил!

— С чего ты взяла, что я бы померла? — сквозь зубы процедила Виола, таская негодяйку за волосы.

— Знаете, сколько у нас в деревне баб загнулось, пытаясь сорвать беременность? Да и большой это грех, дитя невинное убивать. Это ведь единственный внук его сиятельства, как я могла о таком умолчать?

— Гадина! Высечь тебя мало! — уже с меньшей злостью бросила Виола, чувствуя, как силы покидают ее.

Она отпустила шевелюру камеристки и устало плюхнулась в кресло. Сама виновата: можно было и догадаться, что служанка тут же побежит докладывать отцу. И что теперь? У нее не осталось ни одного союзника, которому можно было бы довериться. Придворным девицам рассказывать ни в коем случае нельзя — тут же разнесут сплетню по всей округе. Джоанна тоже оказалась доносчицей. Неужели и впрямь придется рожать этого бастарда?

Виоле вдруг вспомнился ярл. Холодные стальные глаза, кривая усмешка в седеющей бороде… Ее передернуло от омерзения.

***

Следующие несколько дней Виола безвылазно просидела в своих покоях. Джоанна приносила еду, но в глотку ничего не лезло, и почти все съеденное вскоре оказывалось в ночном горшке.

«Я так скорее умру от голода, чем доживу до родов, — подумала Виола, когда от головокружения едва смогла подняться с постели. — На одних яблоках долго не протяну».

В тот же день после полудня дверь распахнулась, и на пороге показался отец в сопровождении щуплого старичка в черной мантии.

Виола отложила книгу и встала с кресла, приветствуя вошедших.

— Моя дочь Виола, — граф представил ее незнакомцу. — Господин Барбиери.

— Рад познакомиться, миледи. — Барбиери галантно поцеловал ей руку. Его усы слегка щекотнули тыльную сторону кисти.

— Взаимно, — улыбнулась Виола и вопросительно уставилась на отца.

— Это лекарь. Он тебя осмотрит, — пояснил тот. — Можете приступать, господин Барбиери.

— Кхе-кхе, — кашлянул тот. — Где можно вымыть руки?

Взглянув на хмурое лицо графа, Виола поняла, что возражения бесполезны. Она молча кивнула на ширму, за которой стоял умывальник.

До сего момента она никогда не жаловалась на здоровье, и во взрослом возрасте ее еще ни разу не осматривал врач. Но сейчас, похоже, не отвертеться. Что ж, пускай он тогда поскорее с этим покончит.

Выйдя из-за ширмы, лекарь подошел к Виоле.

— Прилягте, миледи. — Он указал ей на кровать.

Отец прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. Он что, собирается присутствовать при осмотре? Виолу