Принцесса и медведь (СИ) - Марья Зеленая

моей принцессы медвежьи яйца!.. Но в вашем замке все уверены, что этот Манчини, или как там его, скопытился от несчастного случая.

— Получается, папа решил скрыть мое преступление? Выходит, меня не казнят?

— Конечно нет. Граф далеко не дурак, а ты — его единственная наследница. Да еще и какого внука ему родила! — Он бережно погладил сына по щеке тыльной стороной пальцев.

У Виолы словно камень с души свалился. Какое счастье, что больше не нужно скрываться от правосудия!

— И что было дальше? — спросила она.

— Когда я узнал, что ты свободна, то сразу же отправился к твоему папаше и попросил твоей руки, — ответил Бьорн.

— С ума сошел? — в ужасе воскликнула Виола. — Он же мог тебя казнить!

— А он и собирался. Вначале. Но я же сказал, что твой отец не дурак. Мы с ним поговорили, и, в конце концов, он согласился с моими доводами.

— С какими еще доводами?

— Он оценил перспективы союза с Рюккеном. Прекращение набегов, выгодную торговлю и те богатства, которые мы можем вам предложить.

— Богатства?

— Угу… — Бьорн расплылся в самодовольной улыбке. — Помнишь Оглафа и Пендальфа?

— Конечно, — хмыкнула Виола. — Демоны, проклятья… Разве такое забудешь? Но они-то здесь причем?

— Тогда в Грондале я велел обнести спорный участок забором. Селяне стали долбить скалу, чтобы раздобыть камни для ограды — и наткнулись на серебро.

— Да ты что!

— Угу. Гигантское месторождение! Мы уже строим там рудник. Теперь все будет по-другому! Нам больше не нужно будет никого грабить, чтобы прокормиться. Мы сможем все покупать. И, разумеется, Кастилла могла бы получить огромную выгоду от этой торговли.

— Теперь я понимаю, — кивнула Виола. — Папа ни за что бы не упустил такую возможность.

— Вот поэтому он согласился и на союз наших земель, и на наш с тобой брак.

— Я так рада. — Виола прильнула к плечу возлюбленного.

Бьорн обнял ее и поцеловал в висок.

— Попробовал бы не согласиться, — усмехнулся он. — Я бы тогда снова умыкнул тебя через окно.

— Не сомневаюсь. Но что будет дальше?

— Мы поженимся и уедем в Хейдерон. Если у нас будут еще сыновья, то старший унаследует Кастиллу, а следующий по старшинству будет править Рюккеном. Если же Ньорун больше не даст нам детей — то все достанется этому крохе. — Бьорн осторожно погладил малыша по круглой макушке.

— Что ж, разумно, — согласилась Виола. — Но как ты нашел меня здесь? Ведь отсюда до Кастиллы много часов пути. Я полдня тарахтела сюда на телеге, думала, все кости растрясу.

Бьорн поднялся со стула и отнес опустевшую миску на подоконник.

— Так твой папаша сказал мне, где тебя искать. Как же он выразился… — Бьорн щелкнул пальцами, подняв глаза к потолку. — «Она удалилась в обитель божью, дабы в уединении оплакать безвременно почившего супруга».

— Отец знает, что я здесь?! — выпалила Виола, не веря своим ушам.

— Ну да, — пожал плечами Бьорн. — А разве не он сам отправил тебя сюда?

— Нет. Я сбежала после того, как… ну, прикончила этого козла. Я добралась до одной усадьбы, влезла в телегу и на ней приехала сюда. Но как отцу удалось меня найти?

— Я бы скорей удивился, если бы он тебя не нашел. Он ведь граф, и должен знать обо всем, что творится на его земле. Я бы на его месте тоже первым делом обыскал все монастыри. Где же еще укрыться юной девице в беде?

— Черт! — Виола с досадой поморщилась. Снова ее переиграли! — Но почему же тогда папа не забрал меня домой?

— Потому что ты склонна к побегу, моя маленькая принцесса, — усмехнулся Бьорн. — Видать, он подумал, что из монастыря ты никуда не денешься, а вот если силой увезти тебя в замок, то ты опять выкинешь что-нибудь эдакое. Думаю, он хорошо заплатил этой ведьме Корнелии, чтобы она присматривала за тобой. Может, хотел дождаться родов и забрать внука… не знаю, да и знать не хочу… Кстати, тут в лесу постоянно рыскают патрули — охраняют ваш монастырь. Вернее — тебя.

— И как же вам тогда удалось сюда проникнуть?

— Так твой папаша дал мне грамоту, которая позволяет забрать тебя отсюда. Я ее показал стражникам — они меня и пропустили. А ваши монашки увидели нас и переполошились, подумали, что мы на вас напали.

— Так чему ты удивляешься? У нас так заведено: видишь хейда — поднимай тревогу.

— Ну да. Мы сами виноваты. Но, клянусь бородой Ньоруна, теперь все будет по-другому. Больше никаких набегов… — Бьорн снова уселся рядом и заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. — Эх, как же я рад, что так удачно застал появление на свет моего сынка!

— Да уж, ты как раз вовремя. — Виола вздрогнула, вспомнив нож, занесенный над животом, и вдруг смутилась. — Боже! Тебе пришлось такое увидеть… Наверняка, то еще было зрелище?

Бьорн усмехнулся.

— Милая, да я хренову тучу раз видел развороченные потроха. Думаешь, меня напугать младенцем, вылезающим из э-э. кхм…

У Виолы отлегло от сердца. Она склонила голову на плечо возлюбленного и блаженно закрыла глаза. Теплый комочек на груди шевельнулся, и она погладила его по маленькой мягкой спинке.

— Ты уже придумала, как его назовешь? — поинтересовался Бьорн. — У нас обычно отец нарекает дитя, но если ты уже выбрала имя…

— Нет. — Виола взглянула на круглую макушку, невольно втягивая носом приятный запах. — Я… признаться, не хотела этого ребенка, думала, что он от Сигизмунда. Какой же я была дурой!

— Это я был дураком, что позволил тебе уехать, — ответил Бьорн и, немного помолчав, продолжил: — А вообще, знаешь что, принцесса? Это совсем неважно, какие у него пальцы. Будь они сросшиеся — это все равно был бы мой ребенок. Мой сын… Вы — моя семья, Виола. Моя любовь. Моя жизнь.

Он еще крепче прижал ее к себе. Покой и умиротворение окропили душу ласковыми ручьями. Рядом с любимым мужчиной, с ее защитником, с ее медведем — Виоле больше не страшны никакие невзгоды.

И теперь все будет хорошо!