День, когда разорвался мир - Анна Беннинг

задохнулась, увидев, как Бэйл, Фагус и я убегали от тех, кто пытался меня похитить.

– Я уже много лет наблюдаю за «Красной бурей», – произнес Хоторн. – За это время она стала намного организованнее, иначе нападение на наш институт было бы просто невозможным. Говорят, что у них был даже своего рода предводитель. В некотором роде атака на наш кураториум пошла нам на пользу, потому что благодаря ей другие руководители осознали, что так больше не может продолжаться.

На пользу?! Да он сошел с ума!

Хоторн вызвал карту мира и спроецировал ее в воздухе. Красные символы пламени были разбросаны по всем материкам, большинство находилось в Южной Америке, Африке, Исландии и Японии…

Все эти точки показывали места, в которых «Красная буря» была особенно активна. Я знала, что они распространились, но чтобы так?

– Заметь, на этой карте показаны только цюндеры, – сказал Хоторн. – Даже используя все наши средства, невозможно выяснить, на какие территории распространились швиммеры, не говоря уже о вирблерах. Так что, мисс Коллинз, не питайте иллюзий, как Бэлиен: грядет биологическое вторжение мутантов.

– Но это не так! – возмутилась я. – Я своими глазами видела, как люди и мутанты живут вместе. Бок о бок. Так могло быть во всем мире! Мы только должны приложить усилия.

– Нет! – рявкнул Хоторн, но сразу же взял себя в руки. – Нет, – повторил он гораздо спокойнее. – Мир будет только тогда, когда восстановится статус-кво. В природе вещей на протяжении миллионов лет заложено то, что судьбу мира определяет только один вид, а примитивные формы жизни ему подчиняются. Из-за вихрей возник дисбаланс, который рано или поздно приведет к уничтожению одного из двух видов. И я поклялся защищать нас как самый сильный вид. – Взгляд Хоторна стал жестким и расчетливым. – И вы тоже.

Я вспомнила клятву, которую мы давали во время награждения победителей. Клятву, которая была зафиксирована в первом параграфе Закона о вихрях:

Жизнь человека всегда важнее жизни мутанта.

– Я не буду вам помогать, – твердо сказала я.

Пусть я буду клятвопреступницей, дезертиром. Все это можно пережить. Но я никогда не стану убийцей.

Хоторн выглядел так, словно сожалел о моем решении.

– У Бэлиена тоже не хватило мужества сделать последний шаг, – сказал он. Потом вздохнул и одним движением руки убрал из воздуха проекцию. – Я надеялся, что с вами будет иначе.

Я беспомощно смотрела, как Хоторн встал и прошелся по лаборатории. Он открыл отделение в стене, которое выдвинулось с мягким щелчком, достал оттуда какой-то прибор и подошел ко мне.

Я сразу поняла, что это было за устройство. Эту синюю полосу с белыми узорами в виде знака Convectum я узнала бы повсюду.

– Вы знали, мисс Коллинз, – продолжил Хоторн как бы между прочим, – что в последние годы среди мутантов, живущих в наших зонах, имела место, скажем так, определенная убыль?

Я из последних сил контролировала выражение своего лица. Но Хоторн смотрел не на меня, его взгляд был направлен только на мой детектор.

– Я долго не понимал, в чем дело. Я предполагал, что в зонах могла снизиться рождаемость мутантов, но исследования показали, что причиной было не это. Тогда я заподозрил охранников зоны в том, что они часто… с преувеличенным рвением исполняют свои обязанности. Но нет, это тоже не объясняло быстрый спад количества обитателей зон. – И тут он посмотрел на меня: – Хотите знать, что было в итоге причиной исчезновения мутантов?

Нет. Нет, я совершенно не хотела этого знать.

– Причиной был мой собственный главный штурман. Ваш дядя.

Я со всей силы сжала губы.

Так вот почему Гилберт не спешил мне на помощь. Как давно Хоторн знал про него? Тогда почему, черт побери, он так долго не трогал Гилберта?!

Страх перед тем, что он мог сделать с Гилбертом, сдавил мне горло. Где он сейчас? В тюрьме? Неужели он сидел в одной из тех камер, куда обычно бросали мутантов? Или все было намного хуже?

Тут Хоторн спроецировал что-то в воздухе – на сей раз с моего детектора.

– Предполагаю, что мятежники, которые захватили вас, были убеждены, что находятся в безопасности? Деактивировав систему геолокации, они хотели воспрепятствовать обнаружению их местоположения. Все верно? – Он сделал небольшую паузу. – Так вот, они ошибались.

Я непроизвольно всхлипнула – и даже не заметила, насколько мое тело сжалось от напряжения. Он знал. Хоторн знал, где находится Санктум! Он знал о контрабанде сплитов, о вылазках в зоны. Он знал обо всем.

Передо мной двигалась карта, изображение опустилось ближе к полу. На ней не было видно Санктума, потому что он был укрыт кронами деревьев. И все же мне удалось обнаружить горную цепь… и водопад… и аллею, ведущую в город.

– Очень хорошая маскировка. Почти безукоризненная, – похвалил Хоторн и переместил изображение дальше, вдоль пути, по которому мы шли после моего прибытия.

Он задержался на большой поляне, где приземлялись Бэйл и все остальные. И на ней я увидела… множество бегунов в синей униформе.

Их были сотни. Тысячи. Это были все те бегуны, которых я видела на территории нью-йоркского института.

Мои мысли мчались наперегонки с чувствами, и, хотя мягкая улыбка Хоторна не изменилась, я видела в ней злой оскал.

Лишь теперь я поняла, что все это значило.

– Вы собрали бегунов совсем не затем, чтобы атаковать «Красную бурю»… – прошептала я.

– О нет. Конечно, ответный удар все-таки произойдет, но моя задача в качестве верховного главы – это гибко реагировать на угрозу, которая в данный момент считается наиболее актуальной.

– Этот город не представляет никакой угрозы, – возразила я, хотя знала, что это не имеет значения.

Хоторн наклонился вперед.

– Руководители территорий отнесутся к этому иначе, – сказал он. – Но… разумеется, я мог и не отдавать приказ нападать на это поселение. Честно говоря, для меня оно не имеет совершенно никакого значения. Никто никогда не должен был об этом узнать. Ни о самом поселении, ни о причине, по которой такому количеству мутантов удалось сбежать из зон. Я могу позаботиться о том, чтобы всё это осталось тайной. Ваш дядя сможет даже продолжать работать обычным штурманом. Я выведу своих бегунов, перебросив их туда, где от них будет значительно больше пользы, если…

Его фраза повисла в воздухе, но ему необязательно было договаривать ее до конца. Я и так всё поняла. Он может сделать всё это, если я ему помогу.

И тут слезы наконец потекли у меня по щекам. Так вот каким было решение, которое я должна была принять? Ни о чем таком не могло быть и