Новый Мир ( № 1 2009) - Новый Мир Новый Мир

Девяностолетие Александра Галича. — “ OpenSpace ”, 2008, 19 октября <http://www.openspace.ru>.

Говорит Сергей Гандлевский: “<...> воскрешение Галича возможно, ведь воскресает же сейчас в стихах некоторых молодых поэтов ранний Маяковский, с поэтикой которого, казалось, русская поэзия рассталась раз и навсегда. <...> Галич — и как поэт, и как легенда — был одним из кумиров моей молодости. Сложился я и по-человечески, и литературно в 1970-е, в самое что ни на есть советское время. И Галич, скорее всего, смолоду вошел в культурный состав моей крови”.

Говорит Тимур Кибиров: “Думаю, в теперешних моих сочинениях непосредственное влияние Галича не слишком заметно. В свое время он был для меня необыкновенно важен, наверное, без его текстов я был бы каким-нибудь другим литератором”.

Екатерина Деготь. С любопытством и надеждой. — “Ведомости — Пятница”, 2008, № 36, 3 октября <http://friday.vedomosti.ru>.

“Россия является оригинальной маргинальной провинцией Европы, которая интересна не собственным культурным производством, но весьма странным прочтением западных идей, прежде всего их радикализацией. Русская культура — это культура неправильного чтения. К таким ее гениальным культурным продуктам радикального чтения относится русская икона, русский роман, русский коммунизм. Да и абстракция Кандинского родилась из того, что он „неправильно” (поставив набок) увидел вполне реалистическую картину. Картина была его собственная, но изобрели-то реалистическую живопись отнюдь не в России. Потенциал такого культурного хода отнюдь не исчерпан. Но для этого нужны две вещи: хорошее знание западного продукта и смелость его переиначить. Для первого нужно время, не занятое погоней за коротким рублем. Для второго — достоинство, не отвлекающееся на утомительный подъем с каких-то там колен, на которые никто нас пока не сажал. Такое достоинство дается только тем, кто осознал благотворную ничтожность своей мировой роли и, следовательно, свободу”.

Андрей Дударев. “Экзорцист русской души”: христианское служение А. И. Солженицына. — “Сибирские огни”, Новосибирск, 2008, № 10.

“То, что в ХХ веке над церковью происходил Суд Божий, знаменуя завершение „Константиновской” эпохи в истории Церкви, многими еще не понято. Исследование жизни и творчества А. И. Солженицына дает нам возможность сделать дополнительные акценты в осмыслении этого”.

Александр Жолковский: виньетка не просто байка — это литературный факт. Беседу ведет Михаил Эдельштейн. — “Лехаим”, 2008, № 9, сентябрь <http://www.lechaim.ru>.

“<...> я довольно поздно узнал сочинения Ходасевича и очень полюбил и его стихи, и его критику, и мемуары. В какой-то момент я стал про него что-то писать, а начав писать, заодно почитал его биографию и установил, что он до известной степени еврей. Что меня, надо сказать, огорчило. <...> Есть такое вечное еврейское желание выйти из гетто. Ты полюбил кого-то иного, вышел из гетто — и вдруг объект твоей страсти оказывается евреем, и ты снова обнаруживаешь себя в гетто. Обидное ощущение, схожее с пушкинским из „Путешествия в Арзрум”: „Добрый конь вынес меня на турецкий берег — но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России”...”

Cм. подборку новых “виньеток” Александра Жолковского в следующем номере “Нового мира”.

Журнал “РЕЦ”: итоги и перспективы. Интервью с Павлом Настиным. Вопросы задавала Анна Голубкова. — “Абзац”, 2008, № 4 <http://polutona.ru/books/absatz4.pdf> .

Об итогах и перспективах развития сайта “Полутона” и связанного с ним электронного журнала “РЕЦ” говорит куратор проекта Павел Настин: “Нам удалось доказать неочевидное: демократически сформированная писательская среда может существовать в режиме самоподдержания и самовоспроизводства, не нуждаясь при этом в приложении жесткой административной и кураторской политики на протяжении всего цикла, а лишь в какие-то точечные, критические моменты, механизм коллаборативной фильтрации действительно работает, что лично мне видеть странно. Если в 2004 году мне приходилось принимать множество решений по контенту сайта, то сегодня сообщество работает совершенно без моего участия — редакторы прекрасно сами знают, что, как, куда, зачем и сколько. Один я уж точно не умнее полутора десятков редакторов, я так думаю. Собственно, у меня сейчас нет даже функции модератора сообщества. В „структурном” смысле это главный результат”.

Александр Иванов. Как последняя скука. — “Книжный квартал”. Ежеквартальное приложение к журналу “Коммерсантъ/ Weekend ”. Вып. 3, 2008. (“ Weekend ”, 2008, № 34, 5 сентября) <http://www.kommersant.ru/weekend.aspx>.

“Во многом неожиданно для самих себя мы вдруг оказались в эпицентре конфликта между классическим буржуазным privacy и исходящим от корпораций духом „принуждения к счастью”, смутно напоминающим советское сознание с его искренней верой в разумность всего сущего, культом коллективного досуга и беспредельным оптимизмом будущего. Естественной реакцией на эти перемены становится пандемическое распространение специфических для капитализма ментальных болезней — скуки и меланхолии, то есть тех заболеваний, которые раньше встречались лишь в виде экзотических интеллигентских комплексов”.

“Канон литературной меланхолии нового времени был задан Бодлером, канон меланхолии философской — Марксом. Последний, как известно, был противником ностальгии: в оппозиции „капитал/меланхолия — сокровище/ностальгия” Маркс целиком на стороне первой пары. Его концепция товара и есть теория меланхолии. Товар двойствен. С одной стороны, это — потребительная стоимость, то есть то, что можно съесть, надеть на себя или повесить на стену. С другой стороны, товар — стоимость меновая, его можно обменять на что угодно, как это ежедневно и происходит с товаром всех товаров — деньгами. В свойстве универсальной обмениваемости — душа товара, его общественная форма. Понять товар означает суметь увидеть его душу — бесплотную, нематериальную субстанцию стоимости. Но сделать это можно, как доказывает Маркс, только отделив душу товара от его тела. Поэтому познание тайны товара, а вместе с ним и тайны капитала — это познание смерти, бренности всего сущего, знание, умножающее скорбь”.

Рюрик Ивнев. Дневники 1916 — 1918 гг. — “Крещатик”, 2008, № 2.

“Иногда кажется, что архив Рюрика Ивнева неисчерпаем. А собственно, так оно и есть: 20 коробок неразобранных бумаг и рукописей. И кто знает, какие еще находки поджидают исследователей”, — из предисловия Николая Леонтьева.

17-й год. “11 марта утро до кофе. Я рад, что пала династия Романовых, я в восторге от того (зачеркнуто). Сегодня из контрольных зал выносили портреты Александра III, Николая II, Алексея. Я встретил эту процессию в контрольном дворе, когда шел за маслом. Сторожа лениво волочили портреты, мальчишки кричали, кричали… и мне вдруг стало так грустно. Я всегда ненавидел эти казенные портреты, опошленные участками, казенными домами и т. п. учреждениями. А тут вдруг стало грустно…”

“25 окт. Ночь перед сном. Весь город в руках военно-революционного комитета при Петербургском Сов. Раб. и Солд. Деп. Наружно — спокойно. Газеты вышли с описанием „выступления большевиков”… Но, в общем — полная неизвестность, неопределенность относительно будущего”.

Александр Иличевский. Из книги “Ослиная челюсть”. Стихотворения в прозе. Вступительное слово Владимира Губайловского. — “Урал”, 2008, № 10 <http://magazines.russ.ru/ural>.

“Стихотворения в прозе — жанр, который до сих пор не реализовал свои возможности: Шарль Бодлер, Иван Тургенев, Артюр Рембо („Одно лето в аду”). Несмотря на эти имена (впечатляющие), жанр, кажется, так и не вышел из стадии эксперимента. Мы не можем отделить стихотворение в прозе от номинальной прозы. Но почему-то хочется. Вероятно, дело здесь не в формальных признаках стиха, а в заложенной в текстах интенции — направлении движения: от прозы — глубже, плотнее, еще плотнее, до предела — до того ощущения, которое Тынянов назвал единством и теснотой стихового ряда. <...> Может быть, книга Иличевского „Ослиная челюсть” — и есть рождение (утверждение) жанра. Может быть, структурно четкая работа, которая в ней проведена, станет тем рубежом, за которым откроются осознанные и ясные перспективы стихотворений в прозе. Для того, чтобы жанр утвердился, иногда достаточно одной настоящей удачи. Кажется, это именно тот случай” (Владимир Губайловский).