Амаира Первого дома - Ина Деш

глазах именно то, что Нел чувствует, а не только то, что он хотел ей показать. И там, в его глазах не было каких-то ярких искр, только спокойная согревающая нежность. Не отеческая, как у деда. Чем-то неуловимо другая. И это странным образом подкупало.

— Пока не попробуете, не узнаете, — ровно ответила она. — Только не здесь. Мне нужно умыться. И на улице уже не лето.

Шарлинта зябко повела плечами. Домашние платье и туфельки, даже с накинутым сверху плащом — не самая подходящая одежда для поздней осени. Конечно, можно было воспользоваться магией, но Лин хотелось вернуться в дом.

— Прости, я не подумал.

Амаир легко поднял девушку на руки. Сразу стало не просто тепло, а жарко. Наверное, поэтому щеки обдало теплой волной румянца. По крайней мере, Шарлинта хотела думать именно так. Равенель шел быстро и молчал. Установившаяся тишина, словно негласное перемирие окружала их двоих приятным облаком, дарила шаткое равновесие.

Почти у самого крыльца их нагнал Арно Рох. Шарлинта не смогла удержать печальную улыбку. Сейчас Равенель извинится перед ней и отложит разговор на потом. На потенциально свободное от дел время, которого у него не бывает. Вот и выяснили все.

Нел, — прямо на ходу, обойдясь без приветствия, хотя, возможно, они уже и виделись, пока Лин спала, начал советник.

— Не сейчас, — резко оборвал его старший амаир.

От его холодного властного тона по коже принцессы побежали мурашки, а Арно и вовсе резко замер на месте. Что-то она упустила в амаирах. Что-то важное. Жесткую иерархию за лишенным условностей дружеским общением. Не так просты эти драконы. И титулы им перешли не только в порядке наследования.

— Вдруг у него что-то действительно важное.

Шарлинта сама не понимала, что именно подвигло ее произнести это. Неосознанное желание отложить разговор? Страх? Боялась она странной холодной властности, излучаемой сейчас трехипостасным? Или же собственных чувств, подмывающих выстроенную внутри ледяную стену?

— Нет, Лин, важное сейчас — это поговорить с тобой, пока в нашем доме не случилось чего-нибудь действительно непоправимого. У тебя прекрасно получается наказывать всех за мои ошибки. Даже тех, кто вовсе не виноват. Я сейчас о настоящих ошибках, а не о том, что ты себе нафантазировала. Признаю, повод у тебя, наверное, был. Но скажи мне, пожалуйста, почему ты просто оттуда сбежала? Не подошла и не спросила прямо, что происходит? Побег — это твой любимый способ решения проблем? От нас ты тоже хотела сбежать?

Каждый его вопрос обвинял. Каждый словно срывал корочку с подсохшей внутренней раны, причиняя новую боль. Получится ли их залечить без следа когда-нибудь? Или навсегда останутся ноющие болезненные шрамы?

Равенель поставил девушку на пол посреди спальни и легонько подтолкнул к купальне.

— Умывайся, амаира. Я жду.

Ледяная вода, набранная в ладони, остудила горящее лицо. Лин почистила зубы, умылась и потом долго рассматривала свое лицо в зеркале. Бледное и с синяками под глазами, несмотря на то что в последние дни она спала гораздо больше, чем обычно. Аппетита не было, наверное, это и стало причиной слабости и желания лечь пораньше. Нужно было заставить себя есть. Но сначала предстояло набраться смелости и ответить на вопросы Равенеля. И задать свои. Хуже в любом случае уже не станет.

Но она продолжала стоять перед зеркалом, бездумно глядя в него и не видя собственного отражения.

— Пойдем, Лин.

Мужские ладони легли на плечи девушки. Было странно, что пришел за ней Икрей, а не феникс. Именно Трейвент обычно выступал посредником между принцессой и братьями, преодолевал мягко ее сомнения, подталкивал к нужному решению. А теперь отступился, ушел в сторону. И его место занял младшенький. А она настолько погрузилась в собственные переживания, что особо и не обратила на это внимание.

И сейчас феникса в спальне не оказалось. Да и Икрей, усадив принцессу в кресло, направился к дверям.

— Нам нужно объясниться без свидетелей, — произнес Равенель, поймав недоуменный взгляд девушки. — Готова?

Он опустился на колени перед ее креслом, но Шарлинта была уверена, что это вовсе не попытка таким образом извиниться. Ему снова нужно было смотреть ей глаза в глаза. Подавляя? Управляя? Заставляя отвечать?

— А если скажу, что нет…

Принцесса не успела договорить. Равенель оборвал ее:

— Мы все обсудим, Лин. Сейчас.

Тон амаира не предполагал отказа. Его нельзя было назвать грубым, скорее подавляюще властным. И принцессу больше всего смутило собственное желание подчиняться ему.

— Почему ты сбежала тогда ночью, Лин?

Девушка улыбнулась. Похоже, что он действительно не понимал. И почему ей раньше в голову не пришло, что амаинты настолько отличаются?

— А что именно мне нужно было сделать? Подойти и начать выяснять отношения? — мягко спросила она, стараясь, чтобы произнесенное ею нельзя было воспринять, как словесную полемику.

К очередному противостоянию с Равенелем девушка была совершенно не готова. Они были чересчур неравными противниками.

— А в этом есть что-то неправильное — подойти и задать прямой вопрос? Лучше сбежать и напридумывать себе то, чего и быть не могло?

Лин лишь вздохнула. Он был настолько искренен в своем непонимании.

— Все неправильно. Это дворец, там полно лишних глаз и ушей. Любой скандал — это удар по репутации королевской семьи, что недопустимо. Это вбивали в меня с раннего детства. Женщины амаинтов ведут себя иначе?

Амаир едва заметно улыбнулся.

— Проще. Поскандалили прямо на месте, разобрались и живут дальше в мире и согласии.

— Подрались, волосы сопернице повыдергивали, — добавила красок в его лаконичное описание принцесса. — Это не про меня. Я так никогда не смогу. Вы же это понимаете?

— Есть золотая середина между скандалом и побегом — просто подойти и спокойно поговорить. Почему ты это не сделала, Лин?

Она молчала. В спальне повисла длинная пауза. Равенель ждал ответа. А Шарлинте просто нечего было добавить. Пока нечего. Амаир был прав. Достаточно было подойти, обнаружить свое присутствие, сохраняя спокойствие. Но не скажешь же прямо, что подойти помешал страх. Страх быть публично отвергнутой. Отвергнутой мужчиной, к которому она неравнодушна. Неравнодушна, видимо, настолько, что это заметно и окружающим.

Слабая улыбка тронула губы