Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

во власть духов зла и сделавшиеся рабами зла.

В сорок четвёртом псалме есть слова о Царице, преукрашенной в золото, представшей пред Богом и стоящей по правую «руку» Его. Толкователи Священного Писания указывают, что это образы Церкви и Богородицы.

Нужно сказать, что Цой не любил петь чужие песни, мне известны только два произведения, которые он пел, — это «Сельва» и «Ария мистера Икс»».

Исполняя «Арию мистера Икс», Цой приоткрыл нам свою маску, отождествив себя с мистером Икс. И тем открыл нам свою внутреннюю духовную взаимосвязь с «Женщиной Икс», с Церковью, Софией — Премудростью Божией.

Вот текст, спетой им о себе арии:

Да я шут, я циркач, так что же?

Пусть меня так зовут вельможи.

Как они от меня далеки, далеки,

Никогда не дадут руки.

Цветы роняют лепестки на песок,

Никто не знает, как мой путь одинок.

Сквозь ночь и ветер мне пройти суждено,

Нигде не светит мне родное окно.

Устал я греться у чужого огня,

Но где же сердце, что полюбит меня?

Плыву без ласки, боль свою затая,

Всегда быть в маске — судьба моя.

В одной из песен («И хотя было лето…») в разговоре Виктора Цоя со смертью (здесь аллегория) или с одним из персонажей из ада (не имеющего пола, так как это дух) есть слова: «Я сказал своё имя, но она сказала, что это мой псевдоним» (имя — маска).

На улицах люди, и каждый идёт один.

Все, кто всерьёз желает войти в Богообщение, нуждаются в уединении внутреннем, при этом живя зачастую внешне активной и разноплановой жизнью. В этом тайном внутреннем уединении происходит неподотчётное никому таинство покорения себя воле Божией. Бог испытывает веру человека даже в самых обыкновенных вещах, что делает внутренний подвиг такого тайного ученика Благодати незаметным для внешних наблюдателей. Поэтому Цой о себе и других, ему подобных людях, сказал: «Каждый идёт (внутренним человеком, духом своим — к Богу) один».

Я закрываю дверь, я иду вниз.

Каждый человек рождается с набором тайных страстей, все потомки Адама инфицированы тайным злом во всех видах. В детстве проявляются одни страсти, за ними, по мере возраста человека, проявляются другие. Каждый человек пропитан ложью, тайной или явной гордостью, которую он не особо замечает.

На других людей каждый человек, не умудрённый горьким опытом, смотрит свысока. Мы рождаемся, образно говоря, не на первом этаже, а на более высоких, и чем выше этот этаж гордости и надмения, тем сложнее с него спускаться вниз.

Колос, не имеющий семян (пустышка), торчит кверху, а наполненный зерном смиренно склоняется перед Богом.

Так и человек со смиренным сердцем не кичится дарами Божиими, но с благоговением творит волю Божию, ища славы только Богу, а не себе. Иначе он будет осуждён как наглый вор, ищущий тщетной славы, будучи без Бога никем.

Цой со своего гордого этажа спускается вниз, через глубины смиренномудрия к Премудрости Божией.

В сказке А. Толстого «Золотой ключик, или приключения Буратино» есть зашифрованный образ подобного спуска вниз. Когда Буратино и его друзья открыли золотым ключом (крестом) потаённую дверь, то обнаружили лестницу вниз. Снизу шёл необыкновенный свет и лилась необыкновенно прекрасная музыка. И чем глубже спускались друзья, тем больше усиливался свет и музыка. Здесь речь идёт о Нетварном (Божественном, не сотворённом) Свете.

В песне Цоя «Танец» есть слова: «Закрыв свою дверь, ты должен выбросить ключ», — то есть не возвращаться к прошлому, не оборачиваться назад как жена Лота (Быт. 19, 26).

Такой выбор для себя сделал и сам Виктор Цой.

Припев:

Я знаю, что здесь пройдёт моя жизнь,

Жизнь в стёклах витрин,

Цой спел здесь о себе и о нас.

Свои дарования от Бога поэт-философ осознавал и от этого внутренне был очень независим и не поддавался манипуляциям общества. Он осознавал, что к тайнам его творчества будет большой интерес, к его песням будут прикованы миллионы глаз, ушей и умов на протяжении ряда поколений.

Здесь, среди соотечественников, пройдут его жизнь и служение, а не в США, Японии или в Европе, где Цой бывал и мог бы туда при желании эмигрировать.

Но почему Цой не спел, что его жизнь пройдёт не в оконных стёклах, а в стёклах витрин?

Как у домов есть окошки, так и у нас есть глаза — очи. Но почему Цой поёт о стёклах витрин? Понятно, что здесь речь о глазах людей. Видимо, речь здесь идёт о широко распахнутых от удивления глазах (очах человеческих) и от этого превратившихся как бы в витрины.

Я растворяюсь в стёклах витрин —

Жизнь в стёклах витрин.

Как я писал выше, покорность воле Божией может происходить на бытовом уровне, без особой внешней аскетики.

Так будет, если человек возжаждет стать иным, Божиим, как заповедовал Христос: «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». (См. Мф. 5:48).

Совершенство это начинается только с отречения от своей воли и растворения её в Божественной воле. С кем воля наша, с Богом или диаволом, с тем и суть наша, дух наш, и мы сами.

И чем больше расТВОРИТ себя человек в воле Божией, тем больше Бог ТВОРИТ человека НОВЫМ.

На кресте Христос, по человеческой природе, абсолютно отрекается от Своей воли, расТВОРЯЕТ её в воле Божией. От этого, по человеческой природе, становится иным, Новым (вторым, последним) Адамом, по слову апостола Павла. (См. 1 Кор. 15:45).

Но как именно внутренне Цой становится иным, маргинальным, особенным (как и Христос в своё время), для внешнего и непосвящённого зрителя (с витринным взглядом) это будет загадкой.

Христос сказал: «Царство Моё не приходит (в сердце человека) с соблюдением (с явлением технологии, внешнего детального моделирования, внешней явности, видимым образом)». (Лк. 17,20).

И вот я иду; и рядом со мной идут.

Я смотрю на них, мне кажется, — это дом мод.

Цой, идущий к Богообщению, не особо всматривается в отражения витрин, в отражение людских глаз. Он обращает своё внимание на идущих с ним попутно людей экстравагантной внешности, сравнивая увиденное с «Домом (высоких) мод». Сравнивает с модными моделями, не