Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Не могу. Я не хочу представлять себе ужасы, которые не случались со мной, потому что их и так достаточно.

— Моим приговором стало три месяца службы в ее свите в Ирландии. Меня предупредили, что я могу умереть там на рассвете в первый день и больше не проснуться. Это пугало меня первые нескольких недель… а затем я начал наполовину надеяться, что больше не проснусь.

— Мы разделили некоторые воспоминания с Дамианом, и они довольно ужасные, но подожди… почему ты мог не проснуться в сумерках? Может они сказали тебе, просто, чтобы напугать? — спросила я.

— Не каждый вампир, путешествующий по Ирландии, просыпается в первую же ночь, когда уляжется спать там на день. Никто не знает причины, словно сама земля не дружна с нашим видом.

— Люди предупредили меня, что моя некромантия, возможно, не будет работать в Ирландии, или не должна работать, и что вампиризм там не такой заразный.

— Не знаю на счет зомби. Если кто и может вызывать их из могилы, то это ты, но они правы насчет вампиров. Даже если ты трижды укусишь их в течение трех разных ночей и осушишь на третью, не гарантирует, что они восстанут одним из нас. Я видел полдюжины людей, которые должны были подняться, как вампиры, но не сделали этого.

— Их тела начали разлагаться? — спросила я.

Он задумался на минуту:

— Я знаю о двух телах, которых она держала в течение довольно долгого времени, и они гнили. Другие были выброшены раньше.

— Почему она держала тела, пока они не разложились? — спросила я.

Взгляд его глаз был обращен на Жан-Клода, как будто этого взгляда было достаточно без слов. И это было предназначено не для меня.

— Что вы пытаетесь сообщить друг другу?

— Она надеялась, что тела восстанут как что-то другое? — спросил Жан-Клод.

— Одна из причин, по которой она хотела меня, помимо очевидной, заключалась в том, чтобы иметь вампира, созданного не ею. Она надеялась, что я смогу создать больше вампиров для нее, но со мной это так же не сработало, как и с ее вампирами.

— Ты когда-нибудь видел, как она сама пыталась создать вампира? — спросила я.

— Да. Ей удалось создать одного из нас, но второй не поднялся для нее, как и остальные.

— Знаешь, раз ты тогда был в Ирландии, мог бы поделиться информацией со мной и это было бы хорошо для Дамиана.

— Мы никогда не были с ним друзьями, но поклялись друг другу, что каждый из нас расскажет свою часть истории, но не упомянет другого, если когда-нибудь заговорим об этом.

— Я думаю, Дамиан так упорно борется со своими страхами, что не может ясно мыслить о том, какая информация может оказаться полезной для вас с полицией, — заговорил Натэниэл.

Я взглянула на него и почувствовала, как мое раздражение пошло на спад. Если Ашер испугался Злобной Ирландской Суки, то Дамиан, должно быть, вообще цепенел от ужаса.

— Он действительно хорошо это скрывает, даже метафизически, — заметила я.

— Он очень храбр, — сказал Натэниэл.

— Да, он таков! — сказала я, про себя добавив «черт побери».

— Так мы рискуем Эхо и Джакомо, беря их в Ирландию? — спросил Натэниэл.

— Черт, — выругалась я.

— Я в это не верю, — сказал Жан-Клод.

— Как мы можем быть уверенными, что с ними все будет в порядке?

— Причина, по которой я был в опасности, заключалась в том, что я не был мастером, — сказал Ашер. — Но все Арлекины — мастера, отказавшиеся от своих прав на собственные территории, чтобы стать неотъемлемой частью королевской гвардии.

— Конечно! — воскликнула я. — У всех же есть животные зова, которых могут иметь только мастера. — Очень хотелось съездить себе чем-нибудь тяжелым по лбу в этот момент.

— Кроме Дамиана ты берешь только мастеров вампиров, — сказал Жан-Клод.

— Окей, хорошо знать, что я больше никем так не рискую.

— Но, если я правильно понял, в Ирландии происходит мор вампиров.

— В Дублине их куча и каждый вечер пропадает все больше людей.

— Но новообращенные никогда не становятся сразу мастерами, — заметил Ашер.

— Поэтому их не должно быть в Ирландии, — сказала я.

— Нет, не должно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кто-нибудь когда-нибудь рассказывал, почему вампиры не вставали так, как им предполагалось? — спросила я.

Он подумал об этом, нахмурившись глядя в пол, но, наконец, покачал головой:

— Нет, просто, что это как-то связано с землей. Что она отвергает наш вид.

— Арлекин сказал нам, что земля там живее, потому что обладает высокой концентрацией магии Фейри, и поэтому мертвые на ней не поднимаются.

— Тогда почему они поднимаются сейчас? — спросил Ашер.

— Одна из теорий заключается в том, что дикая магия в Ирландии постепенно угасает, как и во всем мире. Начиная с городов, откуда пошли все новые вампиры.

— Не могу утверждать что-то по этому поводу, но я знаю, что то, что ты описывашь, никогда бы не случилось с Миледи в полной силе. Тут что-то не так.

Я почти спросила, не заставила ли она его так ее называть, но не стала. Если так, то пусть, и не надо это трогать.

— Мы едем в Ирландию, чтобы попытаться исправить то, что не так.

— Знаешь, почему она хотела, чтобы я был с ней в Ирландии, Анита?

Я пожала плечами:

— Потому что ты прекрасен и великолепен в постели.

Обычно это заставляло его улыбаться, но не сегодня. Он убрал волосы в сторону, чтобы открыть все лицо. Он делал это настолько редко, что это почти поражало. Шрамы в действительности покрывали небольшую часть его лица. Мы все находили его очень красивым, но для него шрамы были почти всем.

Он отпустил волосы, но больше не пытался за ними прятаться:

— Она хотела этого, моей испорченной красоты. — Он поднял край своей классической свободной рубашки, чтобы обнажить гораздо более серьезные шрамы, покрывавшие его тело от груди до пояса с одной стороны. Шрамы сбегали глубокими бороздами с шероховатой текстурой почти с каждого сантиметра с той стороны его верхней части тела, когда другая оставалась все еще гладкой и совершенной, как в тот день, когда Жан-Клод встретил его. Я разделила некоторые из этих воспоминаний, поэтому знала, как выглядел Ашер, прежде чем церковь попыталась выжечь из него дьявола.

— Для нее большое удовольствие видеть красоту, которая чем-то испорчена. Она нашептывала мне и Жан-Клоду, что сделала бы с нами, если бы могла. Увидев, что сделали со мной инквизиторы, Миледи сказала, что не могла бы сделать лучше, что это идеально.

Жан-Клод потянулся к нему:

— Не мучай себя, mon ami.

Ашер позволил своей рубашке вернуться на место:

— Некоторые считают ее сострадательной, потому что она собирает изувеченных на роль ее любовников. Многие из нас думают, что нас больше не полюбят теперь, когда мы изуродованы, так что это чудо для некоторых. Я видел, в ее коллекции женщину, потерявшую конечность в результате несчастного случая. Она не любила женщин и привела ее быть любовницей для нас. Но ей быстро наскучило большинство из них, и, если не было того, кого постигла такая же ужасная судьба, как меня, или ту женщину, то Миледи создавала свою собственную.

— Что ты имеешь ввиду под «создавала свою собственную»? — спросил Натэниэл.

— Она нашла другую молодую женщину, смуглую красавицу, достойную двора Белль. Ее не стало, когда Миледи закончила с ней. Она держала ее как прислугу. Пытка была сексуальна для нее, но она, казалось, наслаждалась просто тем, что рядом с ней женщина, необыкновенная красота которой была разрушена.

— Дамиан говорил, что она не выносит никого красивее себя, — сказала я.

— И ты берешь с собой Натэниэла, Мефистофеля и Дамиана. Даже Эхо нечего делать рядом с Миледи. Все вы будете искушать ее создать свой идеал испорченной красоты. Никки был бы совершенен со своим глазом и шрамами. Он, по крайней мере, будет в безопасности от того, что она усугубит его травмы.

— Погоди. Дамиан был у нее на протяжении многих веков и она не сделала этого с ним. Он прекрасен.

— Он был достаточно красив, но не настолько прекрасен, каким его сделала ты, Анита. Его нос был сломан, еще до того как он попал к ней, и даже этого несовершенства оказалось достаточно угомонить ее поползновения к нему, но твоя магия выправила нос и изменила костную структуру лица. Теперь он прекрасен, Анита. Разве ты не понимаешь, что она сделает с ним сейчас, если он снова попадет под ее власть?