Рассказы - Поппи З. Брайт

черные волосы, грязные ругательства. Дух быстро закрыл дверь, чтобы не впустить темноту. Стив плюхнулся на диван и драматично закрыл глаза руками. Дух сходил на кухню и принес две бутылки пива из холодильника. Стив с благодарностью принял пиво и присосался к бутылке, словно измученный жаждой.

Они молча пили по второй бутылке. Затем Стив сказал:

— Помнишь тот безумный фонарь, который ты вырезал и держал на крыльце?

Дух сделал большой глоток и не ответил.

— Поэтому я и уезжал. Я бросил его в компостную кучу на прошлой неделе. Сегодня, когда уже стемнело, я шел по дороге, чтобы забрать почту. Когда я вернулся, чертов фонарь вновь был на крыльце, и он был зажжен. Он горел. Я еще с середины дороги увидел глаз и рот, и чувствовал запах жареной тыквы. И тогда я понял, что так напуган, что даже не хотелось проходить в дом через эту штуку. Я без конца оглядывался, а потом повернулся к ней лицом, — не хотелось стоять к ней спиной. Но в дом я все же вошел, схватил ключи и поехал искать тебя.

— Я долго добирался до дома.

— Да, я понял. Все это так глупо, да? Ой, тебе же кое-что пришло. — Стив достал из кармана плаща открытку. Она была помятая и потрепанная, ее яркая картинка контрастировала со смазанной печатью почты маленького городка.

— Поцелуй со вкусом виски. — прочел Дух. — Никто. — он посмотрел на Стива. — Кто это?

— Почему бы тебе не приложить открытку ко лбу и не выяснить? Ну, давай, пошли меня.

— Перебьешься. — ответил Дух и улыбнулся.

#

Спустя несколько бутылок пива цвета стали казаться ярче. Тьма за окном была всего лишь ночью, и к утру небо вновь начнет светлеть.

— Давай поставим кассету, — предложил Стив, и музыка их группы зазвенела в каждой комнате дома. Дух подпевал своему завораживающему голосу. Стив взял гитару и перебрал пальцами струны; это была та же самая волнующая мелодия на фоне шума. Вскоре пиво, возбуждение и музыка сделали их слишком пьяными для того, чтобы просто сидеть и слушать. Дух поднял Стива и они закружились по комнате, беззащитно смеясь и падая друг на друга. Стив заплетался в собственных ногах. Он случайно пнул зеленую тыкву, и она полетела в стену. Тыква разбилась, оставив темно-красное пятно на штукатурке. Кассета закончилась, и повисла давящая тишина.

— Оно таким и должно быть? — наконец спросил Стив.

— Каким?

— Красным. И что это еще за ошметки? Что это за хреновина, Дух?

Дух подошел и посмотрел на пробитую тыкву, из которой медленно сочились красные капли. Он потрогал пятно на стене, покачал головой. Их тела не протрезвели так же быстро, как мозги. Чувствовалось головокружение. Они шли прямо, и глаза их были большими, как у детей в темноте. Они держали руки ровно, когда оттирали пятно со стены и убирали с пола грязь, а затем выкидывали ее в мусорное ведро. Снаружи одноглазая тыква все еще горела в ночи. Дух не позволил бы Стиву потушить ее. «Возможно, она нас охраняет»- сказал он ему. Но, если честно, то Дух просто не знал, что может случиться, если пламя умрет до наступления утра.

#

— Просыпайся! Мы приехали!

Никто открыл глаза и заморгал. Бледный солнечный свет, похожий на вспышку миллиона фейерверков, лился через окна фургона. Словно белый взрыв в голове. Рот Никто был сухой, и он чувствовал, как каждая клеточка мозга протестует против света. Он посмотрел в окно, затем в лицо Молохи, который приполз в заднюю часть фургона, чтобы растолкать Никто. Глаза Молохи сверкали в большом пятне темного макияжа. Никто почувствовал что-то сладкое в дыхании Молохи, похороненный неприятный запах детства. «Твинкиз».

— Эй, детка! Мы там. Здесь. Потерянная Миля. Вторая дорога, дом 7А. Все так?

— Так. — Никто прижал к себе свой рюкзак. Разрисованные лица Молохи и Твига склонились над ним, осунувшиеся и ухмыляющиеся, ожидающие его действий.

— Если ты хочешь здесь остаться, мы тебя высадим. — сказал Твиг. — Нам нужно встретиться с друзьями.

— Но ты можешь вернуться. — предложил Молоха. — Мы не часто встречаем таких пьяниц, как ты.

Где же Зиллах? Он спал на матрасе, положив голову на руки. Пряди сухих крашеный волос с Марди-Гра рассыпались по рукам. Но вторая дорога, дом 7А был адресом на кассете Lost Souls? Дух мог быть здесь, в этом доме на конце длинного щербатого шоссе.

— Я должен здесь выйти. — сказал Никто. — Вы надолго в городе?

— Может быть. Думаешь, ты захочешь нас найти? Спроси кого-нибудь из тех, кто продает розы на дороге. Они все нас знают.

Никто, пошатываясь, стоял на шоссе, а пыльный черный фургон уносился прочь. Грязная голова Молохи высунулась в окно, и он кинул что-то блестящее к ногам Никто. Фургон уехал. Никто поднял полупустую бутылку виски и сунул ее в карман плаща.

Он повернулся к дому и пошел. Тридцать шагов, двадцать. Дом был деревянным, грязно-серого цвета, с потрепанными ставнями. На крыльце кто-то нарисовал ведьмин знак, или что-то на него похожее. Красный треугольник и голубая шестиконечная звезда, — в ее середине был нарисован маленький серебряный анкх. Зеленый дорожный знак, Finn Road, был прибит к одному из ящиков на крыльце. Половинка кокоса была подвешена к двери, и Никто постучал ею. Сначала — неуверенно, а затем громко, но дверь так и не открыли.

Окно рядом с дверью было распахнуто. Старая коричневая машина стояла на дороге. Кто-то должен быть дома. Никто не мог вот так просто войти, не мог забраться в окно, несмотря на холодный ветер, и неважно, как сильно он хотел увидеть дом Духа. Он не мог залезть в окно, не мог. Кусочек красной мякоти запачкал джинсы Никто, и он залез в дом.

Милые, но непонятные постеры с группами, играющими в стиле acid-rock, книжная полка, заставленная томами Джека Кероуока, Рэя Бредбери и Харлон Эллисон; пивные бутылки, раскиданные по кухне, вокруг дивана и дальше по холлу, на несколько минут привлекли внимание Никто, пока он не почувствовал запах. И тут Никто осознал, что он действительно в доме Духа. В углу стояло банджо Стива; Дух, конечно, сидит обычно на диване, на грязном тканом покрывале. Никто не мог решить, был ли запах неприятным или просто странным. Хотя нет, странным он не был. Скорее, узнаваемым. Еще один похороненный запах детства, нежнее, чем «Твинкиз» Молохи; более гнилой, более крепкий, более оранжевый… Запах испорченного фонаря, оставленного гнить на крыльце или в компостной куче после Хэллоуина.

Холл был очень длинным, освещенный лишь открытыми дверями комнат. Никто выключил