Рассказы - Поппи З. Брайт

отразилось от светло-синих глаз. Дух задержал дыхание, выдохнул, и откинулся на любимое надгробье. Майлз Хаммингберд, солдат Армии Конфедерации, убит дождливым днем где-то в лесах Виржинии почти перед окончанием войны. Доставлен домой и похоронен в весенней грязи. Надгробье Майлза было серым, шершавым и разваливающимся. Кости Майлза покоились там, под землей, чтобы однажды стать прахом, а в теле его лежала розовая ракушка. Эту ракушку он принес домой с пляжа, когда ему было 12 лет, и позже сестра держала ее над разорванной грудью Майлза; ракушка, в которой слезы высохли еще 120 лет назад. Дух прислонился грудью к холодному граниту и подумал: «Майлз, холодна ли ракушка этим вечером?» И голос Майлза, хриплый, с Каролинским акцентом, донесся издалека: «Она горячая, Дух. Горячая и теплая, как песок, и океан цвета неба».

— Черт, о чем ты опять задумался? — дружелюбно спросил Стив.

— О прошлом.

— Вот дерьмо. Тебе пора перестать играть в «кошелек или жизнь», да да, пора. А мне пора быть на Хэллоуинской вечеринке у Эр Джея, и выпить пять бутылок пива, с шестой на подходе. А мы здесь, на кладбище, коченеем от холода. Проклятье. — Стив лег на сосновые иголки, закинув руки за голову. Он смотрел на мерцающие звезды и выглядел абсолютно довольным.

— Ты ведь не хочешь идти на эту чертову вечеринку. Там Энн.

Стив не ответил. Сладкий оранжевый запах поджаренной тыквы исходил от дома за кладбищем. Дух подумал, а горит ли еще свеча в поставленной на крыльцо тыкве, в которой он вырезал один глаз.

— Сегодня все потерянные души куда-нибудь выбираются. — сказал Дух.

— Это ты об Энн? — Стив вновь раскурил трубку.

— Нет-нет. — Дух вдохнул пряный дым, чувствуя, как сжимаются легкие и кружится голова. — Я о нечисти. Все плохое вырывается наружу, души выходят из тел, не зная, что они мертвы, и им некуда идти. — он чувствовал, как зрачки расширяются в темноте.

— Сейчас ты пытаешься меня запугать всеми этими старыми байками о привидениях. Помнишь «Крюк»? Как парочка торопилась домой, а когда они наконец пришли, то обнаружили девушку, всю в крови, повешенную на ручке двери. Старая американская страшилка. Бля, я хочу пиво. Пошли к Эр Джею.

— Тшш. — Дух приподнял голову. Волосы упали на глаза, и он раздраженно откинул их назад. Дух любил, когда волосы закрывали лицо — ему нравилось смотреть на мир сквозь спутанную золотистую завесу. Поэтому Стив, знавший, что Дух никогда не стал бы его пугать, хоть он и любил это делать изредка с кем-нибудь, сел и начал вглядываться в деревья. Что-то промелькнуло среди листвы и кудзу, что-то ярко-оранжевое и грязное. «Чья-то тыква на крыльце» — догадался Стив. Подул ветер, и он вздрогнул.

— Там что-то есть, — сказал Дух.

Стив открыл рот, и, решив все же промолчать, закрыл его. Он собирался сказать, что уж больно сильно сорняки разрослись, но он слишком хорошо знал Духа. Даже больше, чем сам Стив этого хотел.

— Ясно. — прошептал он. — Что будем делать?

— Вставай, только тихо. Иди за мной.

Стив схватил руку Духа. Он чувствовал, как электризуется напряжение под его пальцами — белое, потрескивающее и чистое.

— Черт, давай я. Я не позволю тебе…

— Иди за мной. — повторил Дух, смотря в деревья. Внезапно ветки треснули и сломались. Сухие листья прошелестели вниз, что-то большое и красное пронеслось в воздухе, и Стив бросился на землю, таща Духа за собой. Дух безвольно упал, словно тряпичная кукла. Красный шар врезался в надгробье Майлза, забрызгав его спелой мякотью.

— Тыква, — сказал Стив. — Гребаные дети. — Он содрал с упавшей ветки листья и вытер ими лицо.

Дух облизал губы.

— Это не дети.

— А? Тогда, Крюк, кто это, нахрен, был?

— Забудь.

Ошметки тыквы и мякоти казались черными в темноте. Губы Стива не были забрызганы, он не познал смешанного вкуса сока и крови, которая каким-то образом оказалась в тыкве. Дух молча снял с ресниц кусочки мякоти.

Стив при свете луны посмотрел на листья, которыми он вытерся.

— Ядовитый дуб. Вот дерьмо, а.

— У тебя ничего не будет. — сказал Дух.

— Откуда… — Стив хлопнул себя по ногам. — Ладно. У меня ничего не будет. Мы еще подождем, пока в нас кто-нибудь не швырнет гниющим трупом, или уже пойдем на вечеринку к Эр Джею?

Вечеринка была яркая. Эр Джей, с загримированным лицом под Дракулу, одел круглые очки а-ля Джон Леннон. Стив поставил в стерео кассету, и Том Уэйтс завыл о ногтях и клиновом сиропе. «Это воспоминания, которые я украл, но когда ты мечтаешь, ты невинен». Моника поцеловала Духа в щеку и всунула ему в руку ледяную банку пива. Он глотнул, чувствуя вкус железной банки и хмеля. Дух прополоскал рот, и ему показалось, что кровь и тыквенный сок смешиваются с пивной пеной. Он поспешно сглотнул и допил пиво. Том орал, как ведьма банши с раком горла, о беготне по кладбищу с друзьями.

«Мы клялись быть вместе

До самой смерти…»

#

Никто, сидя между кабинок с порванными коричнево-красными виниловыми сидениями, вертел в руках цветные стеклянные шарики. Автобус, увезший Никто из родного города, проехал через Мэриленд, Вирджинию и пригороды Колумбии, вдоль безымянных шоссе, по обе стороны которых расположились химические заводы, сигаретные фабрики, строящиеся дома. И еще — дурацкие голубые, оранжевые и зеленые алюминиевые стены, предположительно блокирующие шум и смог шоссе.

В самом сердце Вирджинии обочины были полны зелени, и автобус довез Никто до кафе «Хорошее время для пиццы», где-то к югу от ниоткуда. Здесь были гробницы порванных виниловых сидений и замасленные столы, а музыкальные автоматы, не имея смелости проиграть хотя бы грустную кантри-песню, крутили Хит — парад 20, снова и снова, весь день. Никто не упускал из рук свой рюкзак с плеером и кассетами. В кафе воняло орегано и кислыми грибами, однако здесь были цветные стеклянные шарики, такие же прекрасные, как и все в комнате Никто. Он захотел украсть один.

Он посмотрел в окно на автобусную остановку, находившуюся за парковкой, и закурил Lucky Strike. Отряхнул пепел и втер его в тонкую порванную ткань джинсов. Его джинсы были мягкие и удобные; Волшебным маркером Никто нарисовал на них черные спирали, повесил цепочку из булавок.

Его высокие кроссовки терлись друг о друга, и над мизинцем была дырочка.

Никто вытащил кассету из кармана плаща, открыл и достал вкладыш, который представлял собой дешевую смазанную ксерокопию. На картинке — обвитое плющом древнее надгробье, опавшие сосновые иголки и шершавые камни; это было паззлом света и тени. На надгробье — слова Lost Souls? (все