Искушение свободой - Рудольф Константинович Баландин

но с теми же функциями:

«Государственный механизм служит лишь для того, чтобы ковать цепи для народа. Он губит индивидуальную инициативу, увековечивает идею правительства сильного и властного, он подготавливает диктатуру того, кто наложит руку на революционный трибунал и сумеет им руководить с хитростью и осторожностью в интересах своей партии; он подготавливает почву для того, чтобы наименее добросовестный из них добился власти».

Глава VIII. Смысл бытия

1

От автора. В рукописных материалах Сергея Воздвиженского записи, начиная с 1919 года, отрывочны. Почти не упоминаются текущие события.

Он увлёкся проблемами общественного развития и деградации, сути революций и смысла существования человечества. Меня тоже интересуют эти вопросы с тех пор, как начал изучать творчество П. А. Кропоткина и В. И. Вернадского.

Запись в блокноте Сергея Воздвиженского: «Кропоткин и Махно воплощают революционную Россию: это клубок непримиримых противоречий». На мой взгляд, противоречива вся глобальная цивилизация и в своей внутренней организации, и – главное – по отношению к среде обитания, Биосфере. Организм, противостоящий среде жизни, обречён на смерть.

Воздвиженский сделал выписку из какой-то работы Кропоткина: «Под идеалом мы разумеем такой строй общества, прогресс которого основан не на борьбе людей с людьми, а людей с природою». И отметил: «Обозначена цель человечества: объединиться для покорения природы, для управления ею и создания ноосферы, сферы разума на планете, как пишет Edouard Le Roy».

Вера в торжество разума вдохновляла Кропоткина на создание логически выверенной теории анархизма на принципах этики. Если религиозный метод исходит из заповедей, данных свыше богами или богом, на авторитет пророков, то Кропоткин старался опираться на прочный фундамент научных фактов.

Насколько это было оправдано? Сергей Воздвиженский высказал сомнения в возможности таким способом доказать неизбежность исторического прогресса, ведущего к победе анархизма (или, по теории Карла Маркса, коммунизма).

В этой главе я не буду следовать правилам художественного сочинения, требующим после завязки, череды образов и событий, ведущих к кульминации, преподнести читателю заранее продуманную автором развязку. В жизни бывает иначе. Она не завершается смертью главных героев или исчерпанием возможностей сюжета.

Другое дело – научный или философский труд. Он должен быть логически завершён. Данная работа призвана дать ответ на три вопроса:

• какой смысл существования каждого из нас?

• какой смысл существования общества?

• какая цель развития личности и общества?

Жизнь Петра Кропоткина отвечает (хотя бы отчасти) на первый вопрос. Его жизнь и труды по этике и анархизму помогают найти ответ на второй вопрос. Но для ответа на третий вопрос придётся всерьёз оспорить мнение его, Вернадского, и многих других выдающихся мыслителей.

2

Итак, зимой 1919 года в Екатеринославле установилась советская власть (как потом выяснилось, до весны). Сергей предложил вернуться в Москву, не дожидаясь, когда в город нагрянут петлюровцы или деникинцы.

Варвара Фёдоровна упрямилась недолго. Фамильные драгоценности помогли ей смириться с мыслью, что муж пропал без вести. В дорогу они оделись предельно скромно. Поездка длилась более трёх суток и прошла на редкость спокойно. Варвару Фёдоровну это подвигло на глубокие размышления:

– Говорят, всякая власть от Бога. Вот и мне так казалось, пока всё было спокойно. Пока не захватили власть, прости Господи, антихристы, атеисты. Стало быть, Господь не стал вмешиваться, мол, сами заварили, сами и расхлёбывайте. Живите как хотите. А получается, что даже если власть не от Бога, то она всё равно лучше, чем безо всякой власти. Всё-таки какой-никакой, а главное, чтобы порядок установился.

Сергей вынужден был с ней согласиться. Ведь даже у анархистов батьки Махно никакой полной анархии не было. Напротив, их народный вождь сколько мог, столько и вводил дисциплину. Война требует жёсткой организации, строгого подчинения командирам. Тут некогда демократию разводить.

В своём дневнике Сергей записал: «При всём уважении к Кропоткину вынужден признать, что его теория анархии не прошла проверку практикой».

Петра Алексеевича он в Москве не застал: летом прошлого года Кропоткины отбыли в Дмитров. Говорили, что его туда сослали большевики за то, что он резко критиковал установившуюся диктатуру.

Сергей расхождение теории анархизма с практикой испытал на собственном опыте. Книга о Кропоткине застопорилась. Её не хотелось завершать столь трагичным для Петра Алексеевича финалом – крушением его иллюзий.

Безусловно, это человек достойнейший. Но в завершение его жизни стал явным роковой разрыв прекрасных мечтаний о свободе с жестокой действительностью. Почему так происходит? Почему замечательный человек, учёный, мыслитель, мужественный герой с чистыми помыслами и благородными целями терпит поражение?

Вспоминается горькое сетование пушкинского Сальери: «Все говорят, нет правды на земле. Но правды нет и выше».

Сергей не хотел утратить свою драгоценную веру в существование высшей правды. В этом он был похож на Петра Кропоткина. Должна же она когда-то восторжествовать!

Увы, судя по всему, в России торжество единой высшей правды откладывалось надолго. Ситуация в стране оставалась тревожной и неопределённой. Хотя на это вроде бы не обращали внимания власти во главе с Лениным. К немалому своему удивлению, Сергей отметил: не наведя порядок в своих владениях, большевики замахнулись на революцию в мировом масштабе. Свои суждения на этот счёт он высказал, по обыкновению, в статье.

Во власти иллюзий

Начало марта в Москве ознаменовалось событием, по замыслу организаторов, всемирного значения. Прошёл Первый конгресс Коммунистического интернационала.

Да простит меня читатель, но я хочу вспомнить то, что произошло в 1898 году. Это имеет прямое отношение к происходящему в России. Тогда в Париже появилась пророческая книга, которую мне вручил отец перед моим отъездом в Россию. Признаться, я предпочитал обращаться не к ней, а к Новому Завету. О той книге вспомнил недавно, вернувшись из южного города Екатеринославля в Москву, где оставались некоторые мои вещи.

Я имею в виду сугубо теоретическое, отчасти философское сочинение Густава Ле Бона «Психология социализма». Оно стало актуальным спустя два десятилетия. Могу лишь воскликнуть, обращаясь к её автору: господин Ле Бон, вы оказались пророком!

Возможно, кто-то из читателей знаком с этой книгой. Тем не менее позволю себе привести несколько суждений автора, подтверждением которых служит социалистическая революция в России.

«Несмотря на полное противоречие между принципами социализма и данными современной науки, он обладает огромной силой вследствие стремления его принять религиозную форму».

«За социальным разложением, порождённым торжеством социализма, неизбежно последовала бы ужасная анархия и общее разорение».

«Социалисты ненавидят современное общество, но ещё сильнее ненавидят друг друга».

«Рабство, нищета и цезаризм – вот неизбежные пропасти, куда ведут все социалистические пути».

«Социализм должен быть где-нибудь испытан, ибо только такой опыт исцелит народы от их химер».

«Логика и разум никогда не были настоящими руководителями народов. Неразумное всегда