Америkа (с примечаниями редактора) - Кирилл Еськов

- Всё в порядке, Григорий Алексеевич! - Саша вновь чинно раскрыл свою тетрадь в клеточку и отрапортовал: - Утром сдал вчерашнюю углоначертательную съемку местности - закартировал верхнюю палубу с надстройками, даже с шагом горизонталей почти не сбился. Павел Андреевич сказал: "Годно, зачёт".

- Молодец!

- А можно вопрос?

- Давай.

- Вы вчера в кают-компании, когда вспоминали с Павлом Андреевичем всякие свои приключения, говорили про какой-то азиатский ветер, очень опасный...

- Ты имеешь в виду - ибэ?..

- Да, точно! Так вы сказали, что "от ибэ люди замерзают, а снег тает". Это как?..

- Зимний ветер тот не морозный, а лишь чуть прохладный - но силу имеет ураганную: пронизывает до костей и выдувает напрочь всё тепло из-под одежды. Человек, строго говоря, не замерзает в ледышку - как в нашу метель, а коченеет...

- Вроде как в ледяной воде?

- Именно. Там, где ибэ дует постоянно - в Джунгарских воротах, к примеру - люди жить не могут, совсем.

- Понятно. А вот еще: когда зашла речь о коллектировании насекомых, вы сказали Павлу Андреевичу, что-де "карманы, набитые мертвыми жуками, могут иной раз спасти человеку жизнь", тот ответил - "Да, точно!", и вы оба рассмеялись; а это что за история, если она не секретная?

- Да нет, какие там секреты! Дело было в Дагестане, году... кажется, в 1838-ом или в 39-ом. Виктор Иванович Мочульский - он в ту пору служил офицером Топографической службы Генерального штаба - отправился на разведку в Богосские горы; англичане называют такие места "Unadministered Territories" - там правят вожди немирных горских кланов, не признающие над собой ничьей власти. В сопровождающие он взял себе двоих джарских лезгин: старого абрека, много лет сражавшегося с русскими и славившегося по обе стороны границы храбростью и верностью данному слову, и мусульманского законоучителя-улема, известного своим красноречием. Джарцы должны были странствовать по горской территории как посредники-переговорщики, выясняющие у местных вождей условия обмена или выкупа русских пленников - это обычная для тех мест практика; русский офицер же - отпустивший бороду и переодетый в лезгинское старье - состоял при них как слабоумный глухонемой слуга (местными языками тот владел, но не в совершенстве); головами своими заплатили бы, в случае разоблачения, все трое - на равных...

"Легенда прикрытия", как это дело именуют в бывшем ведомстве Павла Андреевича, была вполне надежной, но в большом немирном ауле Мококо они допустили промах, едва не стоивший им жизни. Кто-то из горцев рассмотрел вблизи Мочульского - пока тот, в соответствии со своей ролью, кемарил прямо на земле у коновязи в ожидании своих отлучившихся спутников - и поинтересовался: не грузинской ли работы его башлык? Разведчик не сразу почуял подвох, точно зная, что одежда его - из вполне подлинного горского сукна; востроглазый абориген, однако, приметил, что шов башлыка выведен шелковой нитью, тогда как в горах всё шьется шерстью - и этого оказалось достаточно...

По счастью, тщательно обыскать схваченного Мочульского горцы догадались сильно не сразу, и в том доме, куда его поначалу определили под стражу, он исхитрился сжечь в кухонном очаге самые опасные улики - свой карандаш и кроки*

-----------------------------------

*КрокИ (фр. croquis - набросок). В топографии - план местности, выполненный приёмами глазомерной съёмки (прим. ред.).

-----------------------------------

маршрута на листках блокнота : они точно стали бы для него смертным приговором. Спутники его, между тем, со всей горячностью отрицали обвинения, и со всем красноречием требовали вернуть своего глухонемого слугу; а оба они были людьми весьма авторитетными... Собравшиеся в кружок горцы принялись тем временем обсуждать, с глубоким знанием дела, как они будут сдирать кожу с русского шпиона, внимательнейшим образом наблюдая - не переменится ли тот в лице, и внезапно вскрикивая у него над ухом - не вздрогнет ли? Но - нет: счастливо сумел пройти все те проверки, сохранив полную невозмутимость.

И вот тут горцы решили-таки обшарить его карманы со всем тщанием. А Виктор Иванович, надобно заметить, уже тогда был подвержен страсти к коллекционированию жуков, собирая их везде и всюду, даже в самых не располагающих к тому обстоятельствах... Короче говоря, обнаружив в тех карманах целые залежи дохлых жужелиц из родов Carabus и Procerus, горцы отступились от него, махнув рукой: ну да, действительно глухонемой и действительно слабоумный! Так что всё у них там закончилось хорошо.

Кстати - жужелицы те попали, в конце концов, в коллекцию московского Зоомузея. И не знаю уж, как там для российской разведслужбы, но для российской энтомологии путешествие то было - точно небесполезным...

- Так вы с Павлом Андреевичем... - тут Саша глянул на него как-то совсем уж снизу вверх. - Вы его знали - этого разведчика-энтомолога?

- Да, разумеется. Я - как энтомолога, а Павел Андреевич - как разведчика.

...Насчет Сашиного участия в экспедиции они с Расторопшиным поначалу изрядно разошлись во мнениях. Ветлугин заявил, что коли ротмистр прав в своих прогнозах, и всё это начинает пахнуть "калифорнийской рулеткой" в самом точном и строгом смысле, то он не может впутывать в такое дело мальчишку. Ротмистр возразил: "мальчик уже большой", и вполне способен решать за себя сам. В конце концов Ветлугин махнул рукой, вызвал Сашу и дал тому честную дополнительную вводную: риск оказался заметно выше, чем предполагалось поначалу - ты как?.. С легко предсказуемым результатом.

Ничуть не повлияло на Сашин выбор и то, что покойный граф, как нежданно-негаданно выяснилось при оглашении завещания, назначил ему небольшое, но вполне достойное денежное содержание - "в видах получения приличного образования". "С чего это вдруг?" - "С того, что у парнишки весьма характерная форма бровей и губ, и вообще центральный треугольник. Можно было, вообще-то, и раньше догадаться..." - "А-а..."

Шелленберг, если и узнал Сашу при посадке, то вида не подал; а вот Флора компаньеро советника, похоже, точно узнала - да еще как (хотя, как был уверен Расторопшин, опознание сие было ошибочным: простреленное плечо человека-тени зажить за такое время не могло - ну никак). Бладхаунд, к слову сказать, достался им даром: молодой граф-охотоненавистник наотрез отказался оплачивать крупный счет за лечение Флоры, выставленный ему (по ротмистрову наущению) Алексом, и заявил со смехом, что пускай, дескать, собаку ту забирает кто захочет...

- ... Прости, Саша... Ты что-то сказал?

- Я спросил: если мы на сегодня с учебой закончили, можно я к Валентину Карловичу пойду? Павел Андреевич велел всякий раз вам докладываться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});