Утраченные звезды - Степан Янченко

— Присягаю!

Минуту все стояли в напряженном молчании, будто еще раз каждый про себя повторил: присягаю! а потом дал минуту, чтобы все клятвенное, все молитвенное в душе отстоялось, спаялось во что-то крепкое, во что-то человечески-гранитное, чтобы никогда не порушилось. А потом раздалось дружное хлопанье в ладоши, а такое молчание и такой дружный порыв сердца и должен был разразиться общими аплодисментами, — как сдерживаемый выдох.

— Продолжайте, Аркадий Сидорович, извините за сбой в вашей речи, — сказал Костырин с торжественно сияющим лицом.

Профессор, все еще стоявший в волнении, медленно, с чувством впаянности в спонтанно возникший коллектив по душевному движению нравственности и убеждения, или сначала по убеждению, а потом по нравственности, или по одному и другому вместе, что не поддавалось расстановке по местам, — и все видели, что он был взволнован, что серые глаза его подернулись влагой, а розовые губы слегка вздрагивали, и бородку свою он не гладил, будто забыл о ней, и она в эти минуты не имела для него символического значения. И он, глядя на сидящих перед ним людей, ставших в один миг ему духовными товарищами, тоже видел перед собой взволнованные лица и светящиеся воодушевлением глаза. Он заговорил изменившимся, не профессорским голосом, идущим от чувства единения и дружбы:

— Ну, после всего, к чему нас подвигнул Станислав Алешин, всякие увещевания о партийном единении излишни. Поговорим конкретно о том, что нам следует сделать для проведения общего объединительного собрания и избрания районного комитета партии.

Он, не спеша, вразумительно рассказал, что конкретно в каждой первичной организации следует предварительно сделать для подготовки и проведения объединительного собрания коммунистов района. Рассказал в деталях и о том, как мыслится в сложившихся политических условиях провести первое партсобрание так, чтобы оно стало предтечей последующих собраний, а в дальнейшем — и партийных конференций, в нарождении которых в скором будущем он не сомневался. Его обстоятельный, терпеливый рассказ не вызвал никаких вопросов. Лишь кто-то захотел еще уточнить, где будет проходить собрание.

На это опять ответил Костырин, что ему удалось договориться с председателем Общества слепых о бесплатном предоставлении зала Дома культуры Общества, очень уютное помещение, правда стоящее несколько в стороне от глаз, что наводит на мысль о некоторой конспиративности собрания.

Но, по общему мнению, для начала это было неплохо, окутывало духом торжественности, главное — бесплатное предоставление зала, значит, не все люди чураются собраний коммунистов. Есть, есть и такие представители народа, какие понимают смысл и значение для простых тружеников и истории трудящегося народа возрождения коммунистического движения и стараются помогать ему и поддерживать его во всех практических проявлениях. Петр испытывал какую-то важную для себя значительность от присутствия на этом собрании. Всматриваясь в участников и вслушиваясь в их речи, он ощущал в себе такое нравственное состояние, что здесь он нашел то, к чему стремился весь строй его натуры, что последнее время мучительно искал своим сознанием, вокруг чего ходил со своими мыслями, и не мог предметно, как бы в руки свои поймать это нечто. И вот сегодня в эти минуты, в этом небольшом, тихом зале кафе он взял это нечто в руки и почувствовал, что никогда отныне и вовеки не выпустит из своих рук, не уронит силу своего духа с той высоты, на которую она взметнулась, когда он вместе со всеми произнес Присягаю!.

Петр с пылающими щеками оглянулся на своих соседей Красновых. Михаил Александрович улыбнулся ему, поняв его состояние, незаметно взял его правую руку и крепко пожал. Петр ответил ему тоже горячим, сильным, как только могут это делать рабочие люди, рукопожатием. Петр понял так, что подачей руки Михаил Александрович не только пригласил его в свою организацию, но уже и принял его к себе в товарищи.

Когда Аркадий Сидорович сказал, что вопросы, которые предлагались совещанию, получили практическое решение и что совещание на этом можно закончить, подскочил Станислав Алешин и со своей горячей напористостью предложил:

— Нет, не стоит так кончать наше совещание: коль мы уж собрались, я вношу предложение обменяться информацией, что у кого в парторганизации получается. Например, как проводит партийные дела товарищ Полехин на своем Станкомашстрое. Когда-то это была ведущая парторганизация во всем городе, не только в районе.

Аркадий Сидорович принял это предложение в согласии со своим скрытым намерением распространиться о партийной жизни, в которой не только раскрывается способность вожаков первичек, а в целом активность общественной жизни, и спросил:

— Предложение Станислава Алешина я считаю полезным, если товарищи не имеют ничего против. Как? — этот вопрос он сначала обратил к Костырину и Полехину, инициаторам проведения совещания, а потом ко всем остальным.

— Предложение дельное и полезное, — отозвался Костырин, а Полехин кивнул головой. — Потратим еще минут тридцать-сорок. Вы, Галина Сидоровна, не будете возражать, как хозяйка кафе?

— Нет, разумеется, убытка мы не понесем, а понесем — наверстаем, — живо откликнулась Галина Сидоровна.

— Ты, Станислав, внес предложение, так и начни первый, а мы послушаем, да еще, может, и покритикуем, — пробасил горновой.

— Я не возражаю и первым высказаться. Разобщены мы пока, потому полезно будет узнать друг о друге, если, конечно, мы все с политическим интересом и с личной совестливостью и ответственностью, сознательно взялись вожательствовать среди коммунистов, — поднялся и горячо заговорил Алешин, качая своей стриженой головой.

Петр отметил, что Алешин, этот, наверно, не больше, как тридцатилетний, по-молодому крепкий человек, стриженный модно под бритоголовых, вел себя бойко и уверенно и вызывал к себе интерес, и было любопытно, как он оказался среди секретарей парторганизаций, сохранившихся в условиях запрета и преследования со стороны верховной власти, а о позиции верховной власти постоянно, хотя и стыдливо, напоминали и местные власти. Петр уловил его слова и о политическом интересе к вожатости коммунистов, и к личной совестливой ответственности, и к сознательности за взятое на себя дело и подумал, что не случайно Станислав Алешин взялся за руководство какой-то парторганизацией, и с любопытством стал слушать, видать, ершистого и напористого парня.

— Наша парторганизация будет для всех вас нетипичная по современному положению, — продолжал Алешин, словно с удовольствием оттого, что он скажет. — Во-первых, потому, что сохранила половину дозапретного состава, во-вторых, потому что практически не прекращала своей партийно-политической деятельности, в-третьих, наш директор АТП, то есть автотранспортного предприятия Трофимов Роман Андреевич не выходил из партии, не запретил на предприятии парторганизацию и сам остался в ее составе, правда, не демонстрирует этого, в-четвертых, у меня четыре беспартийных товарища уже спрашивали, когда они могут вступить в коммунистическую партию, — бойко, весело, с живым подъемом говорил Алешин, поблескивая смелыми, правдивыми глазами. — Но вы не подумайте, что все у нас идет без пробуксовки, как по асфальту без колдобин, и наши члены партии не охмурялись демократами. А они и у нас кричали до одурения, зарились растащить хозяйство по кускам. Да коммунисты, оставшиеся верными идее партии, не дали развалить предприятие. На этом и произошло первоначальное сплочение парторганизации. Теперь у нас 21 член партии, а было 53. Даже сам бывший парторг сбежал и несколько человек увлек ненавистью к компартии, не станем этого скрывать. От этого мы не ослабеем, а, напротив, в нашей борьбе за социализм. Другие бывшие члены партии остались на предприятии, от парторганизации не шарахаются, но смотрят на нее вроде со стороны. Секретарем меня сагитировал сам директор, говорил: Ты у нас — забияка, тебе и быть секретарем, как безоглядно смелый и дерзкий. Вот какую мне характеристику дал на партсобрании, но коммунисты его поддержали, и теперь все бывшие у нас демократы от меня и сбежали, как побитые собаки. Правда, по началу и мы собрания проводили в специальном автобусе за пределом предприятия. А теперь собрания наши (все больше открытые) проводим прямо в административном зале. Не буду рассказывать про то, как директор с нами работает по производственным вопросам, а мы с ним, у нас обоюдное понимание и взаимоподдержка, а полезность предложений и начинаний обсуждаем коллективно всем составом работников.

Станислав разговорился, голос его стал спокойным и доверительно-товарищеским, даже дружественным, а у молодых людей так всегда и бывает — дружественное отношение легко появляется, коль скоро они убеждаются во взаимном доверии при общем коллективном деле.