Дайте место гневу Божию (Грань) - Далия Трускиновская

– Я не могу! Она не придет! – вспомнив тот визит Черноруцкой, Римма вдруг покраснела. Языкастая телезвезда много чего сказала про старые фотографии и фальшивых фрейлин царского двора. Как на грех, она недавно брала интервью у кого-то из настоящих Романовых, хорошо к этому интервью подготовилась и еще что-то помнила, в отличие от Риммы, которая выстроила легенду о фрейлине, вычитав что-то подобное в популярном журнале.

– Как это – не придет? Вы с ней так поговорите, чтобы пришла, – убедительно попросил долговязый парень.

Римма уставилась в клетчатую клеенку на кухонном столике.

Девица достала из рюкзака пакет с помятыми чебуреками, переложила их во взятую без спросу большую тарелку и поставила прямо под нос Римме.

Как бы до сих пор ни складывалась Риммина судьба, она, как ни странно, всегда была сама себе хозяйка. Сама решала, как жить, а если уж и находился виновник всех неприятностей – то в ранге президента страны, не меньше. И вдруг стало ясно, что самостоятельность кончилась. Теперь над Риммой была власть незримого чудовища, спрятанного где-то в недрах монитора под компьютерными картинками. Она могла только исполнять приказания – пусть во имя справедливости, но от этого ей сейчас было не легче.

Она подняла глаза и обвела взглядом незваных гостей. Ведь и они заявились сейчас во имя справедливости, подумала Римма, наверняка и они имеют врагов, так, может, и не очень плохо, что мы все объединились? Может, нужно набраться мужества и сказать себе: прошлого больше нет, я – с ними, с этими наглыми и неразговорчивыми, я сделаю то, чего от меня просят… и пусть они от меня наконец отстанут!..

– Она так рано домой не приходит, – сказала Римма. – Она работает на телестудии и задерживается там допоздна.

– Будем звонить до упора, – решил младший из гостей. – Если она ведет ночной образ жизни, то ее таким звонком не удивишь.

– Тоже верно, – согласилась девица.

Римма редко сталкивалась с современной молодежью. На работе самой юной была двадцатипятилетняя Настя. А парней и молодых мужчин Римма и вовсе только на улице видела. Она не знала, чего ожидать от гостей – выглядели, как боевики, разговаривали спокойно, не повышая голоса… Сколько же им лет, подумала Римма, ведь совсем дети, особенно маленький…

– Рискнем, – долговязый принес из коридора телефон на длинном шнуре. – Звоните.

Римма набрала номер, молясь Богу, чтобы Черноруцкой не случилось дома. Но тележурналистка оказалась, как всегда, непредсказуема – вернее, Римма просто не знала, какой нагоняй получила Ольга от Фесенко. Черноруцкая приехала домой засветло и возилась с литературой – очередной исторический безумец собрался искать библиотеку Ивана Грозного в Протасове, и ей хотелось по крайней мере узнать – был ли при Грозном город Протасов, или на этом месте рос вековой лес.

– Внимательно, – ответил голос Черноруцкой. Это была новая мода – сократить до одного слова фразу «я слушаю вас внимательно».

Римму охватила паника – нужно было что-то говорить, но она еще не успели придумать – что именно. Назвав свое имя, напомнив обстоятельства знакомства, она пыталась изобрести что-то вразумительное – и ее осенило.

Возможно, еще и потому осенило, что длинноволосая девица что-то прошептала на ухо парню, который явно был в компании главным, и парень нахмурился.

Римма заговорила о том, как, чувствуя себя обиженной Ольгиным недоверием, она связалась с одним старичком, родная мать которого сильно дружила с придуманной фрейлиной, и старичок после долгих расспросов признался – письма фрейлины мать не уничтожила, припрятала, и теперь он охотно передал бы их в какой-нибудь музей.

Ольга выразила сомнение в ценности писем. Если женщина, заехав подальше от Санкт-Петербурга, исхитрилась выдать себя за фрейлину, это еще не значит, что в ее переписке есть какие-то достойные внимания факты и детали.

Как на грех, трубка у Римминого телефона была устроена так, что голос Ольги раздавался чуть ли не всю кухню.

– Я сама видела эти письма, – подсказала девица.

– Но я же сама видела эти письма! – воскликнула Римма.

Видя, что разговор не складывается, троица подвинулась к ней, и лица самим своим спокойствием уже не предвещали ничего хорошего.

Ольга Черноруцкая была обречена – вот что прочитала Римма в спокойствии юных лиц. Ее деловито пристрелят, или утопят, или удавят во имя торжества справедливости. И это, скорее всего, будет действительно справедливость – Черноруцкая непременно кого-то своими выкрутасами довела до белого каления, до ярости, до отчаяния, до маразма!

Потом троица смоется, а на казенный стул по нужную сторону следовательского стола сядет Римма Горбачевич.

Ведь поди знай, кто там у нее сейчас сидит и слушает разговор! Если Черноруцкая в такое время дома, то уж точно не одна. Поди знай, кому она сейчас расскажет, что ее зовет в гости какая-то помешанная со старыми письмами и фотографиями!

Нужно было сказать что-то такое, непонятное для гостей, но достаточное, чтобы Черноруцкая бросила трубку.

– Если вам эти письма неинтересны, я предложу их кому-нибудь другому, – подсказала девица.

– Я отвезу их в Москву, – добавил долговязый парень.

– К Борису Акунину, – вдруг сказал маленький. – У меня тетя работает в издательстве Захарова, где его начали печатать. У меня даже его телефон есть.

Римма никак не могла понять – это подсказка? Или – что?

– Откуда, Андрей? – спросила девица. – На кой он тебе?

– А ты не поверишь – тетя заболела, попросила – я ему какие-то бумажки на подпись возил. Погоди, сейчас найду… – малолетний гость полез за сотовым, часто нажимаемая кнопочка прерывисто запищала. – Вот!

Долговязый взял сотовый с номером на экране и положил перед Риммой.

Нужно было сказать какую-нибудь чушь! Но она не могла. Она кое-как повторила то, что поочередно подсказали гости, и привела телефонный номер в качестве доказательства. Ольга могла позвонить и убедиться, что на том конце провода действительно знаменитый Акунин!

– Ну ладно, – сказала Черноруцкая. – Тут фифти-фифти, шансов за то, что письма ценные, столько же, сколько против. Давайте договариваться…

Когда встреча была назначена, девица разлила по чашкам сперва утреннюю заварку, потом кипяток. Гости повеселели, заулыбались. Римма, с грехом пополам играя в сопричастность к великому делу справедливости, поглядывала на телефон. Нужно было ночью, когда гости уснут, перезвонить и отменить встречу.

Но долговязый перехватил ее взгляд.

Ни слова не говоря, он взял телефон – в одну руку, шнур – в другую, и выдернул контакты из клемм.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});