Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды - Виктор Некрас

Прошли к шатру. На ходу Всеслав негромко спросил боярина:

— Ну что тут, Бермята?

— Согласны они, Всеславе Брячиславич, — так же негромко и быстро ответил Бермята. — И Новгород в наших руках оставляют, и Плесков. И даже полон обещали воротить менский да немижский.

Всеслав закусил губу — что-то ему не нравилась такая удивительная сговорчивость великого князя.

— Вот прямо так все и согласны?

— Нет, — хмыкнул боярин, покосился на идущего впереди Мономаха. — Мстислав Изяславич был против…

Ну ещё бы — у него же новогородский стол отняли. Конечно, против будет.

— И Святослав Ярославич против был… черниговский князь. Кричал, что дескать, после победы уступать стыдно!

Тоже понятно — на Немиге-то над ратью как раз Святослав и воеводил. Ему тоже забедно, что столько крови — и зазря.

— Вроде как Всеволод-князь всех убедил… кмети болтали…

Всеслав Брячиславич нашёл взглядом средь встречающих у золотоглавого великокняжьего шатра переяславского князя. Тот смотрел непонятно — то ли хотел понять что-то, то ли ещё что… полоцкого князя внезапно охватила тревога, он покосился назад…

Нет. Всё было в порядке.

Кмети здесь, гридни — неразлучные друзья Несмеян и Витко — тоже. И сыновья — Брячислав и Рогволод. И кмети киевские в стороне держатся…

Вот уже и шатёр рядом.

Великий князь шагнул навстречь, распахивая объятья. Обнялись, хлопая друг друга по плечам.

Кмети раскинули полы шатра, открывая жило, которому позавидовал бы и иной боярский терем.

— Проходи, князь-брат.

Всеславу осталось сделать всего шаг, чтобы переступить через порог, когда с того берега — с правого, полоцкого берега! — донёсся рёв боевого рога. В полоцком стане трубили тревогу.

Всеслав метнул взгляд по сторонам, успел увидеть, как исказились лица встречающих князей: на лицах Изяслава и Мстислава возникла досада и злость, во взгляде переяславского князя появилось удовлетворение, словно он не обманулся в каких-то своих мыслях, а вот черниговский князь и Мономах были явно изумлены.

Всеслав Брячиславич вмиг понял всё. Рука метнулась к мечу, но на полочан уже со всех сторон ринули киевские кмети. Зазвенела сталь, высекая искры. Покатился по войлочному полу сбитый подтоком копья боярин Бермята. В руки и плечи Всеслава вцепились сразу четверо, рванули внутрь шатра, навалились, выкручивая руки и срывая меч с пояса. Не решился-таки киевский князь убить своего ворога, не манила его слава братоубийцы, без колебаний принятая дедом.

Лютый, нерассуждающий гнев восстал внутри князя — частица крови Велеса, Отца Зверья бушевала, била в виски. Четверо кметей разлетелись в стороны, как рюхи от удара битой, Всеслав схватил с ковра Рарог, обронённый кметями, вырвал клинок из ножен. Ну держись, Изяславе Ярославич! Сейчас я тебя кровью замажу!

Снаружи тоже восстал лязг оружия — невеликая дружина Всеслава билась, не покидая своего князя.

Пятеро кметей пали враз. Несмеян прянул назад, полосуя воздух сразу двумя клинками, и оказался в стороне от своих — его окружили.

Отбиваясь, он видел, как рубится, прикрывая княжичей, Витко, как валятся под переяславскими копьями кмети.

Видел, как окружённый со всех сторон, друг опустил меч — и коротко мотнув головой, велел сделать то же самое бледному как смерть Брячиславу — не порубили бы кияне и переяславцы вгорячах наследников полоцкого стола.

Их скрутили вмиг.

Видел, как Брячислав, схваченный за руки сразу двумя кметями, кричит великому князю прямо в бледное с неровными красными пятнами лицо:

— Вот это твоя клятва, княже великий! И на мече клятва, и целование крестное! И твоя честь княжья! Сукин сын!

Видел каменно-застывшее лицо Святослава Ярославича — не ждал такого большого предательства прямодушный черниговский князь, наверняка всё замышлялось втайне.

Видел всё.

Первый налетевший кметь рухнул под ударом княжьего меча, не успев даже ничего понять, и почти тут же распахнулись полы шатра — на пороге возник киевский гридень Тука.

— Сдавайся, княже! — бросил он торжествующе. — Не то мы и твоих детей, и тебя…

Всеслав увидел в проёме Рогволода со скрученными руками, кривой нож в руке Туки, мелкие, едва заметные слёзы в глазах сына.

Тягучей бессильной волной нахлынуло отчаяние.

Меч опустился сам.

Переяславские кмети толпой хлынули внутрь шатра, княжич Рогволод опустил голову и отворотился.

Кончено.

Поняв, что остался один с оружием в руках, Несмеян свалил ближнего кметя, проскочил в разрыв меж врагами и бросился к реке. Досягнул берега в несколько прыжков и сиганул в воду. И почти тут же за спиной в воду вонзились стрелы — кияне, наконец, спохватились и начали стрелять.

Неширок Днепр у Орши — всего половина перестрела. Несмеян одолел реку быстро, то и дело ныряя и уходя от стрел.

Выбрался на правый берег, оборотился назад. Стряхнул с чупруна воду, погрозил великому князю мечом. Вдоль берега к нему уже летел конный переяславский дозор. Гридень сделал в их сторону непристойный жест, отмерив руку до локтя, и нырнул в прибрежные заросли ивы и камыша, густо заполонившие берег.

— Вот отчаюга! — сказал Святослав с восторгом. — Хотел бы я такого воина иметь у себя в дружине.

Эпилог встаёт заря угрюмая

1. Белая Русь. Лепель. Лето 1067 года, червень

В вершинах сосен гудел ветер. Несмеян покосился вверх, — оттуда изредка сыпалась хвоя. Сосняк высился по верху глинистого увала, поросшего по краю густым чапыжником. За этим чапыжником Несмеян и спрятал в засаде своё невеликое войско. Место для засады — удобнее не придумаешь: прекрасно видно всё вдоль дороги в обе стороны версты на две.

Солнце зависло в самой высшей точке неба, проливая на землю потоки бесцветного огня.

Несмеян безотрывно глядел на дорогу — по ней вчера и проехала семья Всеслава Брячиславича. По ней, верно, сегодня пойдёт и погоня — два десятка Мстиславлих кметей преследовали беглецов неотступно. Но теперь он их не пропустит. Бойцы его маленького войска затаились неподалёку.

В лесу было тихо. Где-то звенели птичьи голоса. Это хорошо, — подумал Несмеян. — Засаду выдаёт птичий гомон альбо птичье молчание. А тут тихонько звенят — не выдадут.

Несмеян ласково прижался щекой к шелковистым листьям костяники, поймал губами невесомую ягодку, сорвал, раздавил зубами и закрыл глаза. На краткий миг ему вдруг стало легко-легко. В лесной тишине солнце ласково и тепло гладило его по закрытым векам. Несмеян на мгновение совершенно забыл обо всём — о войне, о пленённом князе, об оружии… обо всём!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});