Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

ведёт. Я сразу Кораблёву прозвонился. Конечно, узнай я раньше, я б лично у него спросил. Чтоб он мне в глаза посмотрел. Я ж целый час у него на совещании просидел. Из пустого в порожнее переливали. Прикинь, Ром, ни одна падла не обмолвилась…

— Ну, и чё Кораблёв?

— Факт подтвердил, а потом, как проститутка, хвостом закрутил. «Конфигурация неоднозначная, будем всесторонне разбираться». Фа-фа, ля-ля, три рубля… Тьфу!

— А ты его, Саныч, превозносил всю дорогу. «Александр Михалыч такой, Александр Михалыч сякой». Все они, суки прокурорские, одинаковые.

— Ситуация до боли напоминает классический сюжет, — гибким жестом экскурсовода Борзов указал на репродукцию полотна Репина «Арест пропагандиста», висевшую рядом с настенными часами.

На картине мрачные грузные жандармы крутили руки гражданину в кумачовой рубахе. Одухотворённый взгляд революционера источал готовность погибнуть за правое дело.

— Как тебе новость? — подполковник сощурился совершенно по-китайски.

— Саныч, я вспомнил. У меня в заначке есть пузырь шампанского.

— Дорогой ты мой человек! Ро-омыч! Как там у Пушкина? «Как мысли чёрные к тебе придут, откупори шампанского бутылку…».[204] Бегай, а я попридержу место, — со стуком Борзов выставил табличку из оргстекла «Стол заказан».

Общепитовский реквизит он умыкнул в ресторане «Космос» во времена горбачёвской перестройки. Сан Саныч начал откровенно куражиться, что было верным признаком опьянения средней степени.

В коридоре Калёнов замедлил шаг. Ситуация требовала осмысления. События завертелись так, что тема его профнепригодности теряла актуальность. Попавшему сперва под следствие, а затем на больничную койку Птицыну однозначно было не до начальника розыска. Испытательный срок продлился на неопределённое время. Счётчик обнулён.

«Ещё поработаем! Что Бог ни делает, всё к лучшему», — даже под пыткой Рома не признался бы в том, что испытывает огромное облегчение.

16

02 июня 2004.

Среда 10.00–21.00

По нападению на Фонд имелась ещё одна оперативная информация, от агента «Абакума». Новоявленный пенсионер Давыдов подарил её Птицыну, дополнив рубоповскими наработками. Вадим Львович успел распорядиться гостинцем до того, как его подкосил недуг. Отдал в ОРЧ, прагматично рассудив, что жадничать не стоит. У розыска на проверку всех версий не хватит рук. Чего убойщикам тыкаться вслепую?

«В конце концов, на один карман работаем, — подумал. — Нездоровая конкуренция только вредит».

Сутулов к помощи отнёсся скептически. Типа, ничего путного от чужого дяди не дождёшься. Тем не менее, формально меры принял. В среду утром нанёс визит заведующей кафе «Лада» Врублёвской, значившейся связью ранее судимого Жидких, который по информации был организатором преступления. Беседа заняла ровно пять минут.

Из кафе Сутулов отправился к следователю прокуратуры. Пристроившись на углу стола, с умным видом строчил справку о проделанной работе.

Параллельно кубатурил: «Птицына нету, мозг выносить некому. Молодой вчера на пару с Калёновым отличился, сегодня продолжает рыть по Молоткову. ОРЧ рулит! Отпишусь и позвоню нашим в управление. Обставлюсь и поеду в гараж, ворота покрашу. А то скоро насквозь проржавеют».

Старший убойщик писал и комментировал информашку, скормленную ему начальником КМ:

— Ла…лажа! Т-там ста-аруха, с-сорок в-восьмого г-г…года. Это ско-колько ей лет?

— Пятьдесят пять или пятьдесят шесть, — моментально ответил важняк Февралёв. — В зависимости от того, когда у неё день рождения.

— Я, и г-говорю, ста-аруха! И она — л-лю… любовница Жи…Жидких?! Да-а, он се…себе ма-а…манекенщиц в ш-ше…шеренгу в-выстроит д-д… д-десять штук. На, Кирилл, ка-атни копию на ксе…ксе…ксероксе. С-спра-авку Ря-а-азанцеву в ОПД о-отдам, а к-копию — те…тебе в д-дело. Б-буханка п-п…потолще будет!

Февралёв взял листок, пробежал глазами текст и сделал открытие. Не зря он в институте носил прозвище «Мегамозг», а в прокуратуре — «Академик».

— Врублёвская Жанна Витольдовна? Такая есть в списке дольщиков.

Бумаги у «Академика» были прилежно раскассированы. Документы, изъятые в офисе Фонда жилищного строительства, лежали в картонной папке с завязками. Быстро пролистав списки, следователь жёлтым маркером по линейке выделил нужную фамилию.

— Вот. Второй подъезд, четвёртый этаж. Квартира номер сорок три. Двухкомнатная. Оплата внесена полностью.

Сутулов дотянулся до своей справки и вороватым движением завладел ею. С учётом новой вводной инфа Птицына выглядела по-другому. Если Врублёвская — близкая связь Жидких, то она — идеальная наводчица.

— Че…чего ж ты м-м…молчал, Кирилл, что э…эта т-тётка в-в т-твоём спи-иске? — убойщик профессионально перевёл стрелки с больной головы на здоровую.

Следователь в недоумении развёл руками и забавно пошевелил рыжеватыми подстриженными усиками:

— Владимир Борисович, да я впервые слышу о Жидких и его связи с Врублёвской!

— Ла-адно, к-крайних и…искать не б-будем. Э…это П-пти…Птицын лю-убитель… Г-говори, чего д-делать.

— Врублёвскую надо допросить.

— В-вы…выпиши по-овестку. С-сейчас я её, профуру, при…приволоку. И ещё это, Кирилл, о-обыск у неё в-в хате.

— Тогда свидетеля целесообразно доставить к пятнадцати часам. Я подготовлю документы, отнесу в суд, попрошу рассмотреть побыстрее…

— Ч-чего н-н…ноги бить? У на-ас с-служебная м-машина на це-це-лый д-день!

Сутулов, когда хотел, мог работать. Строптивую Врублёвскую он доставил в прокуратуру всего с получасовой задержкой. О её приближении возвестил визг в фойе. Судя на накалу страстей, диалог двух глухих начался давно.

— Я вам в сотый раз повторяю, что никакого Жидкова не знаю!

— М-мне н-не на-адо ничего г-г…го-оворить. С-следователю ска-аже-те п-под про-отокол. П-проходите, мы п-пришли, — оперативник нараспашку открыл дверь в кабинет, подмигивая Февралёву.

В помещение вплыла яркая дама. При внушительных габаритах толстухой она не выглядела. В ней присутствовала пышная воздушность.

Лицо гостьи цветом напоминало сметану, а пористой фактурой — творожную массу. Коричневые родинки походили на вкрапления изюма. Брови были выщипаны в виде тонюсеньких коромысел. Загнутые кверху накладные ресницы хлопали, как опахала. Карминово-красный рот казался испачканным свежей кровью. Из льняных волос сооружена объёмная башня, зафиксированная лаком. Массивный золотой гарнитур с бриллиантами (серьги, колье, браслет, кольца) наглядно демонстрировал уровень благосостояния. Серая юбка облегала отставленную назад, волнующуюся при движении широкую корму. Модная кофточка имела глубокое декольте, в котором, словно на прилавке, были выложены увесистые груди, похожие на продолговатые дыни. Интимный товар символически декорировала прозрачная гипюровая вставка.

Февралёв смутился, заелозил взглядом, но сумел взять себя в руки.

Звучным баритоном представился и учтиво предложил присесть. Манеры следователя вкупе с его особо важным чином произвели на Врублёвскую впечатление. Притихнув, она послушно опустилась на стул и огляделась.

Интерьер в кабинете был скромным, но опрятным. Полузадёрнутые кремовые шторы волновал ветерок, приносивший прохладу через открытую фрамугу. У окна на тумбочке красовалось цветущее «денежное дерево». В письменном приборе на столе стояла иконка. Обстановка оздоровилась благодаря длительному отсутствию соседа. Баламут Гена Каблуков наслаждался отпуском. За две недели его отсутствия выветрился табачный смрад. На Гениной половине Февралёв провёл субботник. Разбросанные вещдоки обрели долгожданное пристанище в картонной коробке из-под телевизора.

По-хозяйски расположившись за вакантным