Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

столом, Сутулов разворачивал свежий номер «Уездного обозрения».

Следователь объявил Врублёвской цель вызова. Женщина слушала настороженно, ожидая неминуемого подвоха. Предупреждение об уголовной ответственности за дачу ложных показаний её озадачило. Она спросила, какой срок за это дают. Февралёв подробно разъяснил санкцию статьи.

— Штраф до восьмидесяти тысяч рублей, исправительные работы до двух лет или арест до трёх месяцев.

— Восемьдесят тыщ! — нервически хохотнула Врублёвская. — Придётся правду говорить, ха-ха… Я и так с этой квартирой, будь она неладна, в долгах, как в шелках.

На вопросы, касающиеся её участия в долевом строительстве, свидетель отвечала охотно. Февралёв стучал по клавиатуре, как заводной, едва успевал записывать.

По прокурорским меркам у важняка был довольно приличный «Pentium». Трубчатый монитор с диагональю семнадцать дюймов занимал много места на столе, зато изображение выдавал чёткое. А ещё Февралёв — счастливый обладатель лазерного принтера «Xerox Phaser». Из следователей такой имелся только у него и у проныры Самандарова. Аппарат оставлял чёрные полосы по краям листа, но с допотопным матричным его не сравнить.

У Врублёвской возник вопрос: не грозят ли дольщикам в связи с нападением на Фонд неблагоприятные последствия?

— Они, часом, не закроются? Наша секция по графику в третьем квартале сдаётся. У меня покупатель на квартиру, ну, в которой я сейчас живу, согласен ждать только до ноябрьских праздников.

Следователь вдумчиво отвечал, что, по всей логике, Фонд продолжит свою деятельность. Документация в сохранности, сумма похищенных денег некритична для функционирования организации.

— Конечно, муниципалитет должен принять на работу новый штат сотрудников…

Врублёвская разглядела в Февралёве кабинетного интеллигентика и успокоилась. Таких чистоплюев она не страшилась. Как-никак, тридцать пять лет отпахала в общепите. Начинала карьеру буфетчицей в привокзальном шалмане.

Дошли до персоны Жидких. Врублёвская по новой недоумённо переспросила, исказив фамилию.

— Жанна Витольдовна, мне кажется, я разговариваю членораздельно, — укорил следователь. — Не Жидков. Жидких. Фамилия сибирского происхождения.

— Такого не знаю.

— Может, вам фамилия ничего не говорит? Может, вы знаете его, как Валерия? Молодой мужчина, высокого роста, крепкого телосложения, стрижётся наголо.

Глаза у Врублёвской подёрнулись пеленой.

— Не понимаю, о ком речь.

— Я располагаю данными, опровергающими ваши слова, Жанна Витольдовна. Причём, вы не просто знакомы с Валерием Жидких, вы состоите с ним в близких отношениях, — Февралёв провёл ладонью по листу, испещрённому корявыми строчками.

Это была новая справка Сутулова. Её содержание кардинально отличалось от той, что убойщик измельчил в клочья и выбросил в урну. Документ гласил, будто в ходе ОРМ получены достоверные сведения о связи между Жидких и Врублёвской.

— Соседи видели, как он заходил к вам квартиру. Проводил у вас ночь, а утром уезжал, — следователь старался говорить максимально веско.

— Они свечку, что ли, держали? Какие-такие соседи? Нелька, что ли, из семьдесят пятой? Она пускай сперва со своими хахалями разберётся…

Лицо, шея, открытые плечи женщины расцвели неровными багровыми пятнами.

— Что вы себе позволяете, молодой человек!? Вы же паспорт мой видали! Этот ваш Валера мне в сыновья годится! Какая гря-азь! Бо-оже праведный…

Врублёвская задавила важняка оголтелым бабьим натиском. Против него оказались бессильными все известные Февралёву тактические приёмы допроса. Не пригодились ни «снятие напряжения», ни «отвлечение внимания», ни «использование слабых мест личности».

Кручёный Сутулов мог бы помочь следователю, но он был слишком занят. Отколупывал с ладоней засохшую коричневую краску. Воспользовавшись трёхчасовым «окном», убойщик всё-таки сгонял в гараж, где отшкурил и покрасил одну воротину. Делал второпях, поэтому испачкался.

— П-падла! — громко воскликнул он.

Врублёвская оглянулась с театральным возмущением. Подполковник маневра не заметил. Он озабоченно скрёб ногтем пятно, обнаруженное на брюках.

— К-кирилл, у те…тебя а-ацетона или б-б…б-бензина н-нету?

Услышав отрицательный ответ, Сутулов отправился на поиски чистящих средств, сетуя:

— Н-новые ш-шта-аны!

Февралёв предпринял несколько попыток обуздать вставшую на дыбы свидетельницу. Они с треском провалились. Конкретика, уличающая Врублёвскую во лжи, у следствия отсутствовала.

Важняк распечатал протокол допроса, вручил его Жанне Витольдовне. Та оседлала напудренный нос очками в золотой оправе и приступила к штудированию текста. То и дело она прерывала чтение, начинала многословно негодовать. Придиралась к каждой строчке, несмотря на то, что щепетильный Февралёв записал всё слово в слово. Кое-как подписала документ. Следователь поторопился убрать его от греха подальше.

— Я могу идти? — дужки бровок грозно сошлись у наморщенной переносицы.

— Минуточку, — важняк зачитал постановление на обыск.

Врублёвская обомлела, выронила из рук красную сумку фирмы «Chloe». Замешательство, впрочем, длилось секунды.

— Я подам жалобу главному прокурору области! — женщина пошла в контратаку.

Дорогу ей преградил вовремя вернувшийся Сутулов.

— П-проведём о-обыск, п-по…потом жа…жалуйтесь н-на… на-а з-здо-ровье, — объявил он с издевательской усмешечкой.

Врублёвская успела оценить вязкость оперативника во время привода в прокуратуру. И посему попыток прорвать заслон не делала.

Февралёв с Сутуловым начали обсуждать техническую сторону следственного действия.

При слове «понятые» Врублёвская напряглась, как струна:

— Соседей не надо! Умоляю!

— Тогда «суточников» из спецприёмника? — предложил важняк.

— Они в-во…в-вонючие. В-в…вшестером в «шаху» н-не за-а-алезем. А-а д-две ходки д-делать — на…нажористо, — предложенный вариант Сутулов отверг.

— Одолжу у Васи Максимова практиканта, — Февралёв шмыгнул за дверь.

— В-второго п-понят-того н-на м-ме…месте на-а…на-айдём, — заключил Сутулов, а в сторону Врублёвской, предупреждая возмущение, бросил: — В-вы на-а сотру-удничество не и-идёте, с ка-акого п-п…перепугу м-мы ва…вам б-будем у-у…у-угождать?!

Следующую шпильку мстительный убойщик подпустил на улице.

Февралёв учтиво распахнул переднюю дверь бежевой «ВАЗ-2106», приглашая женщину садиться.

— Она н-н…на-азад с-с-с…сядет, — тоном, не терпящим возражений, объявил Сутулов.

Врублевская, тяжко кряхтя, пролезла через тесный салон к задней левой двери, которая, как у всех оперативных машин, была заблокирована для предотвращения побега.

Двинули в северную часть, к военному городку. Подполковник ругал водителя Серёжу, называл знатным овощеводом, умудрившимся по дороге «собрать все помидоры». Действительно, на каждом перекрестке они останавливались на запрещающий сигнал светофора. Водитель, прикомандированный из ППС, отвечал дерзко. Валтузить на убойный отдел его не прельщало. График работы был непривычный, тачка — чермет, старший опер — косноязычный придира. Половина того, что он говорил, было не разобрать, а переспрашивать Серёже не позволяла гордость.

Тормознули у крайнего подъезда панельного дома. Благодаря жёлтой мозаичной плитке, которой были отделаны здешние девятиэтажки, микрорайон в народе окрестили «Лимончиками».

— П-п…п-поднимайтесь, — Сутулов на первом этаже отстал.

Звонок в квартиру номер семьдесят пять не работал, пришлось барабанить в дверь. Открыла тётя с испитым худосочным лицом, наряженная в старый ситцевый халатик.

— Вас Неля з-зовут? — белозубо улыбнулся Сутулов.

— Допустим, — женщина ответила не без кокетства.

Чисто одетый нестарый мужик показался ей интересным, она гадала, каким ветром его занесло.

— Мы из м-милиции. П-помогите нам.

— Вот ещё, — Неля фыркнула, коря себя за недогадливость.

— О-обыск п-п…проводим в в-восемьдесят пя-атой. П-побудьте п-по… понятой.

Глаза у