Властелин мира - Адольф Мютцельбург

Не меньшую ярость вызывала у него мысль, что ему суждено умереть за грехи отъявленного преступника — убийцы и грабителя. Можно ли вообразить себе более ужасную участь для человека, величайшим сокровищем которого всегда была незапятнанная честь?

Моррель даже не подозревал о существовании некоего лица, которое пыталось спасти его — правда, исключительно по юридическим мотивам. Один из судей — почти всегда вопреки своим коллегам — был твердо убежден в невиновности обвиняемого и стремился собрать для этого доказательства. Делал он это очень умело. Сперва он доказал, что в ночь, когда произошел пожар, из тюрьмы бежали четверо: господин Фран-Карре, некий незнакомец, которого королевский прокурор, по его словам, не знал и застал врасплох за беседой с Моррелем, наконец, сам Моррель и преступник Рабласи. Необходимо было выяснить, кто же в действительности совершил побег — Моррель или Рабласи.

Этот настойчивый юрист твердил, что такой закоренелый преступник, как Рабласи, безусловно, не мог упустить редкостный шанс. Но, предвидя, что в арестантской одежде ему далеко не уйти, он, конечно же, подумал о том, как достать себе другое платье. Когда Моррель, последним схватившийся за спасительную веревку, достиг земли, Рабласи — так считал этот правовед, — ударив капитана по голове железным прутом (вероятно, от оконной решетки), оглушил его, стащил с потерявшего сознание сюртук, а взамен натянул на него свою тюремную куртку. Затем преступник, отыскав, вероятно, в кармане сюртука бумажник капитана, с легкостью подделал его почерк, написав записку госпоже Моррель. Тем самым он предотвратил встречу капитана с его супругой, заставив ее поверить, что муж бежал. Таким образом преступник пресек дальнейший поиск собственной персоны.

Предположение этого юриста полностью соответствовало истине, и весьма странно, что оно не произвело впечатления на судей. Впрочем, те были убеждены, что Рабласи по-прежнему у них в руках, и ни за что не хотели упускать возможность осудить столь опасного преступника. Поэтому они отклонили все доказательства невиновности обвиняемого как чисто теоретические предположения.

Однако настойчивый юрист, рассерженный упрямством своих коллег, на этом не остановился. Вначале он попытался побеседовать с госпожой Моррель. Но та, уверовав, что мужу удалось бежать, и опасаясь, как бы правосудие не напало на его след, отказалась его принять. Ее зять, Эмманюель Эрбо, раз и навсегда отсоветовал ей иметь дело с законниками.

Таким образом, добровольному защитнику Морреля пришлось искать иные пути, чтобы добиться своей цели. К сожалению, надзиратель Валлар — единственный, кто знал заключенного в лицо, — был мертв. Но юрист обратил внимание, что на Морреле не было тех арестантских штанов, в каких, безусловно, должен был ходить Рабласи. Далее, у него оказалось более тонкое нижнее белье, чем можно было заподозрить у Рабласи. Кроме того, обвиняемый не говорил на прованском диалекте, а Рабласи был родом из Прованса. В конце концов дотошному юристу удалось добиться, чтобы его назначили официальным защитником обвиняемого. Полагая, что задета его профессиональная честь, и горя одним-единственным желанием — отстоять свое мнение, он стал спасителем Морреля.

От каких мелочей зависит подчас жизнь человека! Юрист имел несколько предварительных бесед с капитаном и в одной из них попросил сообщить ему имя неизвестного, которого Фран-Карре застал в камере Морреля, ибо этот человек мог стать главным свидетелем защиты. Моррель принужден был сознаться, что не знает его имени: незнакомец сказал ему только, что наведет о нем справки, представившись Дюпоном. В результате юрист пришел к выводу, что ему придется отступиться от своих надежд.

Может показаться странным, что ни Монте-Кристо, ни его друг в Париже не разузнали подробностей этого судебного дела. Но, во-первых, процесс продолжался очень недолго, а во-вторых, незнакомец, назвавшийся Дюпоном, пребывал в полной уверенности, что в ту злополучную ночь Моррель бежал одновременно с ним самим. От своих тайных агентов он узнал, что госпожа Моррель получила уже известную нам записку, и совершенно успокоился на этот счет. Вскоре и он покинул Париж.

Тем не менее старания упорного юриста не пропали даром: ему удалось поколебать уверенность своих коллег и добиться отсрочки смертного приговора. Правда, большинство судей по-прежнему считали, что обвиняемый действительно Рабласи, который просто использует все средства, чтобы выдать себя за другого и избежать заслуженного наказания. Однако возможность судебной ошибки была налицо, поэтому смертный приговор мнимому Рабласи был заменен пожизненной каторгой.

Между тем дух Морреля был сломлен — он впал в глубокую меланхолию, которая грозила перейти в тяжелую душевную болезнь. Он совершенно безучастно относился ко всему происходящему, а поскольку парижские тюрьмы были переполнены, его перевели в каторжную тюрьму, находившуюся в провинции.

Во время перевозки осужденных охрана решила сделать остановку в кабачке в какой-то заброшенной деревушке. Там агент республиканской партии умудрился передать каторжникам несколько политических листовок, которые были направлены против правительства Луи Филиппа и призывали к свержению этого короля. Агенты не пропускали никого, кто был готов слушать их призывы и читать их воззвания.

Вручили такую листовку и капитану. Сначала он не обратил на нее никакого внимания, но жандармы болтали и бражничали настолько долго, что он, устав держать листовку в руке, в конце концов от скуки невольно пробежал глазами по строчкам и с удивлением, на какое еще был способен его ослабевший рассудок, увидел свое имя. Тогда он прочел весь текст, который гласил:

«Мы намерены представить гражданам Франции новое прискорбное свидетельство того, как пекутся в нашем отечестве о соблюдении справедливости. Законы обещают нам гласность судебного разбирательства. Пусть, однако, следующие факты, за достоверность которых мы готовы поручиться, покажут читателям, как соблюдают этот закон люди, находящиеся сейчас у кормила власти.

Среди лиц, причастных к Булонскому делу, находился и некий капитан Моррель, бывший армейский офицер. В силу определенных обстоятельств и, вероятно, опасаясь его заявлений, Морреля исключили из числа обвиняемых, представших перед Палатой пэров. Его держали в одиночной камере и устроили ему закрытый процесс. Капитан Моррель исчез, и, если бы не странный случай, общественность никогда не узнала бы о его судьбе.

Некоторое время назад госпожа Моррель получила письмо, где ее супруг сообщал, что благополучно спасся и вскоре вновь даст о себе знать. Несколько недель спустя за первым письмом последовало второе, в котором муж — так по крайней мере полагала госпожа Моррель — просил ее отправиться в Страсбург, где она получит дополнительные сведения. Молодая женщина, расстроенная исчезновением мужа и страстно ожидающая встречи с ним, поехала в Страсбург одна, в сопровождении только старого слуги, захватив с собой маленького сына. Ее зять не мог отправиться вместе с ней, поскольку с минуты на минуту ожидал разрешения своей жены от бремени.