Графоманка - Аля Пачиновна

жанре энтиликтуальной эротики. У тебя неплохо получается. Чувственно.

- Какой-какой эротики?

- Энтиликтуальной, - он отвоевал у ее пальцев тетрадь, отбросил на тумбу, зашептал в ухо: -  Ну, это когда по шаблону жанра,  горячо, но с претензией на самоиронию и стёб.

- Ну, спасибо, - фыркнула Лера.

- Спасибом не отделаешься… - укусил в шею.

- А что ещё? - она задышала глубже.

- Брак, я так понимаю, тебе не предлагать? - прошептал он сквозь поцелуй.

- Правильно понимаешь, - прошептала Лера в ответ и потекла.

- Вот. Я предвидел. Поэтому, я предлагаю тебе служебный роман и работу на сдачу. Баблом не обижу.

- Что? - она думала, что неправильно поняла из-за мурашек и учащённого пульса, заложившего уши.

- Личным секретарем, помощницей. У тебя как с английским?

- В активе, - опять сглотнула.

- А у меня: Лондон из зе кэпитал оф грейт британ - это потолок.

- Но… я не переводчица.

- Мне нужна именно секретарь в самом своём примитивно-стереотипном проявлении. - Горячие, мозолистые ладони скользнули по животу, к бёдрам и остановились. -  Такая: белый верх, чёрный низ, очки и шпильки. Высокий хвост и красные пухлые губы. - Граф бубнил ей в пупок и беспорядочно гладил округлости. - Ты, короче, справишься. Будешь сидеть рядом, слушать и запоминать, отвлекая внимание черствых европейцев краем чулка в разрезе юбки.

- Твоё, получается, тоже? - она закипела внутри, задрожала, сделалась очень влажной и чувствительной.

- Разумеется. - Глеб развёл ей ноги, пустил взгляд гулять по аккуратному газону. - Но! К тому времени я приобрету иммунитет и смогу противостоять чарам. А все остальные поплывут и согласятся на любые мои условия.

- Это днем… А ночью?

- Будем придумывать новые позы для совместного сна.

- Все понятно, - выдохнула Лера со стоном, - Любовь последняя чиста, Граф… Лети в мой сад, голубка.

- Чего?

- Глеб, это исключено, я никуда с тобой не поеду, - соврала Лера и поерзала под ним распаленная.

- Я думал, мы уже это обсудили, - Глеб усмехнулся уголком рта и проехался по шее до ключицы бородой.

- Это недопустимо, - она постаралась, чтобы голос звучал строго, но получилось наоборот. - Я такое в своей жизни не планировала. Я пришла сюда, чтобы поставить точку, чтобы вернуться на свой путь, с которого меня столкнули в твою койку обстоятельства и нужда.

- А какой он твой путь, Лера? - Граф потерся носом о ее острый сосок, сжал груди в широких ладонях. - Пидарасов с геями в статьях скрещивать? Так это сейчас повсеместно без твоей помощи происходит.

- Вернусь в Москву. Напишу любовный роман про тебя и меня, раз у меня неплохо получается. Это будет тебе моя месть, - она снова поерзала и вцепилась ногтями Графу в плечи.

- Так как ты его напишешь, если не знаешь чем он закончится?

- Знаю. Главный герой погибает от взрыва. Главная героиня сходит с ума. И ей мерещиться, что он жив и разговаривает с ней.

- Отличный финал. А ей мерещится, что главный герой трогает ее вот так? Вот здесь?

- Видимо, да. Ощущения очень живые.

- А вот здесь?

- Глеб…

- А так?

- А-ах…

- А ей нравится?

- Я… голодная…

- Я чувствую…

- Я хочу…

- Я тоже…

Послесловие

Послесловие

Четвёртого ноября, в сорок четвёртый день рождения Графа Глеба Гордеевича журнал «Сибирский раут» опубликовал некролог. На небольшую, изложенную скупым канцелярским языком заметку никто особого внимания не обратил. По первым же строчкам было понятно, что писал его человек с Глебом лично не знакомый.

Виолетта скоропостижно стала Виолой фон Крафт и отправилась в Гамбург к новоиспеченному мужу выращивать кабачки и хрюшек.

Пушкин, устав от непонимания, уехал в Австралию возрождать популяцию коал, пострадавшую  после пожара.

Внезапно разбогатевшая Мадина вернулась на землю предков, обосновалась в столице Казахстана, завела свой собственный Бьюти-блог, пошла на курсы маникюра и архитектуры бровей.

Хозяйка трешки на Промышленной пропала без вести. Судьба нехорошей квартиры неизвестна. Из неё, по слухам и свидетельству очевидцев, вечно все терялись куда-то…

Девушку, которая сопровождала Графа на последнем для Губернатора балу в честь осени, никто не запомнил. Платье запомнили, а девушку - нет. Вроде бы, она была Московской эскортницей. Сие обстоятельство никого не удивило. Глеб Гордеевич слыл почитателем необременительных отношений с красотками… с властью, с налоговыми и правоохранительными органами.

А Гугл по-прежнему знает только одну Валерию Ильиничну Новодворскую.

Конец.

Спасибы

Спасибы

Выражаю огромные спасибы:

Всем, кто прожил вместе со мной эту маленькую жизнь, кто не бросил и поддерживал словами и цифрами.

Всем, кто нечаянно стал прототипом героев. С большим трепетом вспоминаю, не забуду никогда.

Девушке, которая любезно согласилась стать моей музой, но пожелала остаться неизвестной.

Рафаэлю Амайе, который, сам того не зная, превратился в Глеба Гордеевича.

Моему дорогому, любимому мужу, который одолжил главному герою свой характер.

Ну, и, конечно же, Валерии Новодворской, за то, что ни разу не пришла ко мне во сне.

«Писатель, о чём бы он ни повествовал, какие бы сюжеты ни раскручивал, всегда рассказывает о себе. И если получается писателю написать о себе так, чтобы читатель с интересом прочитал, — это, мне кажется, и является «апофегеем» творческого акта.» Ю.М. Поляков «Собеседник», 1989 г.

Всех люблю, не прощаюсь.

Встречаемся в первой главе книги про Графа.