Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такие отряды имелись во всех крупных населенных пунктах района, подчиненного штабу 18-й армии, и все они были за редкими исключениями построены по одному шаблону. Отряд состоял из начальника, обыкновенно завербованного в самом начале войны или сильно чем-либо отличившегося и умевшего заставить себя слушаться. Обыкновенно при начальнике жила и его любовница, заведовавшая хозяйством, а иногда принимавшая участие и в работе. Заместитель начальника был всегда человеком с образованием и говорящий по-немецки. Он писал все донесения и вел денежную отчетность. Затем, в зависимости от важности пункта, в котором отряд находился, имелось от четырех до восьми кадровых агентов, вербовавших себе осведомителей среди населения, и две-три агентки-женщины. Был также повар-агент и два-четыре агента-боевика, обыкновенно очень сильных, храбрых и глупых людей. Эти несли караулы, конвоировали и охраняли арестованных, делали засады и т. д.
Первый отряд, куда меня послали, стоял в Вырице, а командовал им уже тогда известный Шмеллинг (настоящая фамилия Тулинов[573]). Он был завербован лично Клейстом в лагере военнопленных в Волосово в сентябре вместе с его теперешним помощником, носящим кличку Штирк. Кличку Шмеллинг дали Тулинову за его сходство со знаменитым немецким боксером, носящим то же имя. Шмеллинг был человеком огромного роста, очень широкий в плечах и отличавшийся невероятной физической силой. Черные вьющиеся волосы и большие жгучие глаза при его богатырском сложении придавали ему очень красивый вид. Когда я с ним познакомился, ему было двадцать восемь лет. До войны он был комиссаром на небольшом военном судне на Дальнем Востоке и убежденным, искренним коммунистом. Но расстрелы и аресты среди военных после раскрытия заговора Тухачевского его страшно потрясли, до того, что, как он говорил мне, он заболел нервным расстройством.
Каждый отряд причислялся на довольствие к местной комендатуре, от которой и получал такое количество пайков, какое требовал его начальник. Проверять начальника, кроме нас, никто не имел права. Комендатура также была обязана предоставлять в их распоряжение автомобили и бензин, но только со своими шоферами, а также помещение в тюрьме для арестованных. Все агенты имели выданные нами специальные удостоверения, а Шмеллинг — еще и бумагу, запрещавшую кому-либо из немцев входить на территорию их дома и сада. Водку, деньги, табак и другие товары привозили им раз в неделю из нашего штаба.
Красногвардейск (Гатчина)Через некоторое время меня перевели в отряд, находившийся в Красногвардейске (Гатчина). Отряд этот был очень похож на отряд Шмеллинга и по числу людей и по составу, но командовала им молодая женщина по кличке Женька[574]. Она, двадцати шести лет от роду, была скорее некрасивой, до войны жила в Ленинграде и работала в НКВД мелкой сексоткой, занимаясь немного и проституцией. Через фронт ее заслали в начале сентября, и она сейчас же явилась в комендатуру Северской, прося отвести ее в немецкую контрразведку. Там она чистосердечно рассказала о своей жизни, сообщила о полученном задании и предложила работать агенткой для немцев, объясняя это тем, что жизнь в Советском Союзе ей страшно надоела своей серостью и скукой и что она уверена, что своей хорошей работой сумеет заслужить себе доверие, а после окончания воины — обеспеченную жизнь за границей. Действительно, работала она очень хорошо, аккуратно и осторожно и вскоре, подобрав себе несколько хороших сотрудников, попросила дать ей группу. В декабре для пробы в ее распоряжение предоставили небольшую группу, работая с которой, она быстро доказала, что вполне достойна быть ее начальником. В январе начальник и заместитель начальника отряда в Красногвардейске были убиты при аресте советских агентов-парашютистов, и, не имея никого под рукой, наш майор назначил туда командиром Женьку. В 1943 году Женька просила отпустить ее со службы, мотивируя просьбу большой усталостью, и отправить в Германию, где она желала работать в мастерской дамского платья. Просьба ее была исполнена, и, кроме того, она получила крупную денежную награду. Женька и сейчас живет в Германии[575], имеет хорошо налаженный и приносящий доход магазин дамского платья, мужа — бывшего разведчика ее отряда и двух прелестных детей.
Красногвардейск в 1941–1942 годах был довольно большим городом, в котором, помимо всего прочего, находились самый большой армейский продовольственный лагерь (в бывшем дворце), огромный склад боеприпасов и самый большой русский базар. Базар этот занимал очень большую площадь и на нем можно было купить все что угодно: золото, драгоценные камни, валюту любой страны, продовольствие во всех видах, пистолеты и автоматы или полное немецкое обмундирование. Мы, конечно, имели на этом базаре несколько резидентов и осведомителей, и, как ни предупреждал Курочкин и другие советские органы разведки своих агентов о том, чтобы они и близко не подходили к базару, все же обилие маленьких трактиров и чайных с водкой, к которым после голодного и трезвого Ленинграда так и тянуло, как магнитом, советских агентов, позволяло нам почти каждый день делать там хороший улов. Конечно, крупной рыбы мы там не ловили — эти были осторожны, — но агентов с мелкими заданиями, шедших из Ленинграда или в Ленинград, было нами схвачено немало. Как ни просили штаб армии полевые жандармы и тайная полиция позволения закрыть этот базар, мы этого не допускали, так как он позволял нам быть в курсе дел вражеской разведки. Думаю, что и Курочкин и ленинградское НКВД от всей души желало ликвидации базара в Красногвардейске.
Из Красногвардейска я был переведен в Тосно. Там стоял небольшой отряд под командой бывшего командира Красной армии сибиряка лет сорока по кличке Валдман[576]. Валдман был взят в плен после долгого сопротивления, оказывая которое, поразил немцев своей исключительно меткой стрельбой. Взявшие его в плен солдаты хотели было убить его в отместку за столько погибших от его руки товарищей, но Валдман объяснил офицеру (он говорил довольно хорошо по-немецки), что ненависти к немцам не имеет, а только исполнял свой долг русского офицера. Его пожалели, отвезли в лагерь, а в деле указали на его исключительную храбрость и упорство. Нашим офицерам стоило большого труда убедить его поступить к нам на службу, причем главным аргументом в уговорах служило преследование религии в России. В конце концов он согласился. Командовал он своим отрядом хорошо, но, к сожалению, слишком любил военные действия, постоянно устраивал засады на парашютистов или нападал на небольшие группы партизан и вскоре по моем прибытии в отряд был тяжело ранен. Перед самой смертью Валдман признался мне, что рад тому, что умирает, ибо служба у немцев, да еще в разведке, совершенно измучила его душевно. Мы похоронили его с честью в Тосно, и я приказал местному священнику служить по нему панихиды чаще. После смерти Валдмана я временно принял командование отрядом.
Набор добровольцев из военнопленных и борьба с советской агентуройВ конце декабря 1941 года наш штаб решил создать боевую роту разведчиков из русских, в задачу которой входило бы преследование небольших групп партизан, парашютистов, диверсантов и других агентурных групп. Кроме того, рота могла бы устраивать заградительные кордоны в местах, где ожидались советские агенты, и из состава роты избирались бы люди, могущие вести агентурную самостоятельную работу. Клейст и майор надеялись развернуть эту [роту] в более крупную единицу и положить таким образом начало русским самостоятельным формированиям, необходимость которых они видели с самого начала. Мне приказано было с начала января [1942] ездить по разным лагерям и отбирать там людей в роту.
Для начала я поехал в небольшой лагерь военнопленных, находившийся в городе Копорье. В лагере было около тысячи человек пленных, живших в одном старинном доме. Я просил показывать мне пленных в их комнатах после работы, для чего, одевшись в штатское, пошел к ним.
К моему удивлению, пленные не голодали и жаловались главным образом на скуку и отсутствие табака. Не голодали они потому, что днем работали в разных немецких частях, где их кормили. Паек, выдававшийся им как пленным, был, как и везде, совершенно ничтожен.
Походив по помещениям, я наметил себе двух наиболее подходящих парней и вызвал их на другой день в канцелярию. Оба они были дети зажиточных родителей, потерявших все во время коллективизации. В самом начале военных действий они перебежали добровольно к немцам. Я объяснил этим людям цель своего посещения, причем они с радостью согласились войти в боевую роту и обещали выполнить мое поручение — подобрать еще человек десять-пятнадцать, годных для этой цели. Через день мне был принесен список, в котором значилось более ста имен желающих вступить в роту. Все расписавшиеся хотели бороться с Советами. Выдав кандидатам бумагу и карандаши, я приказал им написать краткие биографии. Еще через день я получил более трехсот биографий о зачислении в роту. Читая биографии, я был поражен тем обстоятельством, что несмотря на самые разные профессии — от рабочего до профессора — все эти лица так или иначе пострадали от советской власти, если не сами, то их ближайшие родственники. К вечеру я имел еще сто биографий, написанных на самой разнообразной бумаге (я больше бумаги не давал), в которых повторялось почти то же самое. Я мог взять из этого лагеря только пятнадцать человек, а потому выбрал наиболее подходящих, послал их на медицинский осмотр и просил коменданта лагеря отправить отобранных мною как можно скорее в Левашово, куда переселился весь наш штаб.
- Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады - Александр Рубашкин - О войне
- Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи - О войне
- Герои подполья. О борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. Выпуск первый - В. Быстров - О войне
- Маршал Италии Мессе: война на Русском фронте 1941-1942 - Александр Аркадьевич Тихомиров - История / О войне
- Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг. - Сергей Яров - О войне
- Река убиенных - Богдан Сушинский - О войне
- Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников - О войне
- Рассказы о героях - Александр Журавлев - О войне
- «Я ходил за линию фронта». Откровения войсковых разведчиков - Артем Драбкин - О войне
- Смертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер - О войне