Темная звезда - Вера Камша

— Ничего не понял, — вздохнул Рене, — но не суть важно. Стефко, поклянись мне, что никуда и никогда, даже из комнаты в комнату не выйдешь, если с тобой не будет меня, или Преданного, или хотя бы Шандера. Я не шучу.

— Вижу, что не шутишь, — изумрудные глаза принца погасли. — Я обещаю тебе, хотя вряд ли это имеет значение Если мне суждено…

— Знаешь что, дорогой, — голос Рене стал жестким, — ты спрашивал, какой у меня секрет. До этих твоих глупых слов я его и не знал, а теперь вот понял. Нам ничего не суждено и не может быть суждено, пока мы сами это не выберем. Я бы тысячу раз лежал на дне, если бы признал слово «суждено»…

— Он прав, — Жан-Флорентин, словно давая понять, что прогулка закончена, ловко перебрался на руку герцога, — любое предсказание действительно только до свободы воли. Это общеизвестный факт и одна из самых великих истин…

— Арде![83] — тихо сказал Рене Аррой.

2228 год от В. И. 16-й день месяца Лебедя. Пантана. Убежище.

Примеро задернул занавески и опустился на высокий серебристый табурет, указав Роману на удобный низкий диван. Волшебник был весьма невелик ростом, и, несмотря на его очевидное могущество, сей прискорбный факт его смущал. Эльф уютно устроился на подушках и выжидательно посмотрел на Примеро снизу вверх.

Мудрец был необычайно серьезен. Невысокий, тщедушный усатый человечек неопределенного возраста с неприметными, невыразительными чертами и неожиданно красивым, хорошо поставленным голосом, Примеро был бы отличным собеседником, если б не проступающее в каждом его жесте желание произвести впечатление. Тем не менее ума и знаний ему было не занимать, а непотребных поступков, по крайней мере по волшебной части, за магом не числилось.

С Романом их связывала не столько дружба, сколько общие заботы. Впрочем, общались они в основном наедине. Чародей, весьма заботящийся о том, что о нем думают особы противоположного пола, предпочитал не появляться на люди (а также на маги и на эльфы) в обществе высокого ясноглазого менестреля. Зато за кувшином вина они иногда говорили часами.

Роман успешно освоил Запретную магию людей; ему удавалось сплетать заклинания, сочетающие в себе волшбу смертных и эльфийские чары. Больше это не удавалось никому. Примеро, во всяком случае, несмотря на все усилия, эльфийским волшебством так и не овладел, что (в отличие от невысокого роста) его вроде бы не печалило.

Нынешняя беседа не походила на прежние неторопливые посиделки. Разведчик ждал, когда заговорит чародей, последний же явно соображал, с чего начать. Огромный безобразный тролль, состоящий при особе Примеро в качестве виночерпия и наглядного свидетельства того, что фигура, которая велика, вполне может являться дурой, зажег странную лиловую свечу, наполнил кубки и вышел. Примеро поднял кубок и посмотрел его на свет.

— За встречу, Рамиэрль!

— За встречу, — механически повторил бард, пригубив вино. Примеро не посрамил своей славы знатока — лучшего напитка не было даже у Архипастыря, о чем эльф и сообщил со всей откровенностью.

— Что же, ты сам дал мне повод расспросить тебя о твоих похождениях.

— Помилосердствуйте. Я охрип, полночи рассказывая о том, что было. Если меня вывернуть наизнанку, и то я не смогу добавить тебе ничего нового.

— Я и не спрашиваю тебя о недавних событиях, свидетелем которых ты оказался. Ты бывал в Кантиске и Таяне раньше. Лет сто назад, если не ошибаюсь?

— В Кантиске. В Таяну меня никогда не заносило.

— Как ты думаешь, похож ли Марко на своих предков?

— Таянцы всегда были искусными воинами и сильными политиками. Тогда королевство было меньше, но именно тогда король выдал сестру за герцога Тарского.

— Расскажи мне о Рьего и герцоге Тарски.

— Адмирал… — Роман замялся. Описывая Рене, он вторгался в очень тонкую сферу, ибо самой подходящей характеристикой герцога-маринера было бы «мужчина в лучшем смысле этого слова». Однако именно эти слова могли настроить Примеро против человека, который вызывал у Романа самые неподдельные уважение и симпатию.

Вовремя вспомнив о том, как в детстве ручную лисичку Плотвичку он частенько называл не лисицей, а «рыжей, остромордой, длиннохвостой плутовкой, таскающей кур», Роман попытался дать адмиралу пространную, но не задевающую больных мест Примеро характеристику.

— Герцог Рене Аррой не слишком молод, но ни в коем случае не стар. Он прекрасный воин и неплохой военачальник. Кроме того, Аррой надежен, умен, держит данное слово. Возможно, иногда он жесток, но в обаянии ему не откажешь…

— Вижу, он тебе очень нравится. Теперь расскажи о тарском господаре.

— Это очень просто. Представьте себе человека, каждая черта которого является противоположностью герцогу Аррою…

Глава 24

2228 год от В. И. Утро 17-го дня месяца Лебедя. Таяна. Высокий Замок.

Он с трудом открыл глаза и увидел выцветшее раскаленное небо. Хорошо, что он лежал на спине, — упади он лицом вниз, и ему недостало б сил перевернуться, а так он мог смотреть вверх. Человеческие глаза не вынесли бы льющегося сверху безжалостного света, но ему это всегда доставляло лишь небольшие неудобства. Куда меньшие в сравнении с дикой пульсирующей болью, рвавшей на части переломанное и искалеченное тело. Но даже эта боль была НИЧТО в сравнении с осознанием конца.

Еще утром они были живы, сильны, веселы и уверены в себе, они мчались вперед с нетерпеливым восторгом, предвкушая быструю, красивую схватку и блестящую победу, которая на какое-то время развеет обыденную скуку. Он еще задержался — не смог отказать себе в удовольствии провести ночь перед битвой с нежной красавицей, которую видел в первый и, как оказалось, в последний раз…

Налетевший порыв сухого горячего ветра всколыхнул седую траву, невиданные серо-серебристые метелки склонились над его лицом — тонкие нити на фоне обжигающей бесконечности. Второй порыв ветра оказался сильнее, и пушистая кисть мягко коснулась щеки и вновь выпрямилась. Он провожал ее взглядом, пока мог, — повернуть голову было свыше его сил. Потом опять ничего не происходило. Тот же льющийся с бесцветного неба жар, та же боль, то же бессилие.

Он знал, что умирает, и хотел, чтобы это случилось скорее, но смерть все не приходила.

Затем откуда-то сверху послышалась странные мелодичные крики. Сначала едва слышные, они приближались, и, наконец, над ним поплыла стая больших белых птиц. Таких он никогда прежде не видел, так же как не видел этой седой пушистой травы. Стая была не столь уж и велика, но он не смог сосредоточиться и пересчитать птиц. Почему-то ему казалось очень важным знать, сколько же их там, в небе. Белокрылые, с длинными вытянутыми шеями, они летели четким, красивым строем, каждая занимала какое-то свое, одной ей лишь принадлежащее место. Будь он здоров, счесть небесных гостей не составило бы никакого труда, но он умирал; и мысль о том, что ему никогда не узнать, сколько птиц проплыло над ним в его последний час, была непереносимо мучительной. А они улетали, плавно и безжалостно, уменьшаясь на глазах, таяли в слепящем беспощадном сиянии, а он не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});