Дневники 1923-1925 - Михаил Пришвин

— Тебе все лампадочки хочется, — смеется ему неожиданно голос сверху, — у вас это никак из головы не вышибешь.

Сидящий внизу опешил от неожиданности и, не желая расставаться со своим чувством умиления, спросил:

— Во что же ты веришь?

— Какая прелесть, какая благодать, ни одного человека! Идите, идите сюда! — кричал человек с мешком.

Сразу хлынула масса народу, [и тут] начался бой за место. Перед самым отходом поезда, за минуту затихло, дожидаясь третьего звонка, паровоз свистнул, сосед мой внизу снял шапку и перекрестился.

— Во что же ты веришь?

— Я считаю, — сказал человек на верхней полке, — все это обман для дураков: опиум.

— Во что же ты веришь? — спросил нижний.

Сверху голос отчеканил:

— Я верю в материальную жисть!

В этот момент поезд тронулся, и за грохотом мне не было слышно религиозного спора, в котором приняли участие многие.

К остановке вагона, когда опять можно было слушать, говорил один мужичок, в какой-то непонятной мне связи с религиозным началом спора он рассказывал о своем хозяйстве, что вот приехала комиссия и описала у него сани и свинью.

— Я так рассудил, — сказал крестьянин, — ежели они это продавать будут, то пойдет за бесценок и свинья, и сани. А покупатель подвернулся хороший, я продал, уплатил налог и пени и малая толика еще себе осталась. Правильно я поступил?

— Правильно!

— Вот и я так думаю. А они явились ко мне после этого, спрашивают» где сани, где свинья. Я им квитанцию. Думал благодарствие получить, а они мне штраф. Кому тут жаловаться? Так вы говорите, чтобы без Бога жить, видите, как без Бога-то люди. (Соображение мое о невозможности <3 нрзб.>.)

Не может быть, — сказал я, — закон, правда, требует, чтобы описанные вещи ты не продавал, но раз ты заплатил… так у нас не бывает, у тебя, наверно, в комиссии враг.

— Кум, — ответил крестьянин.

Поезд опять тронулся. И после того как-то все вдруг сошлись, и те, кто за Бога ратовал и кто за материальную жизнь — и за божеский закон и за человеческий, найден был вдруг как-то als Realismus[13]: кум.

Крестьянская рабочая теория почти совпадает с прагматизмом, с тем учением, в котором всякая идея, и в том числе идея Бога, испытывается в работе, но, конечно, тут есть и еще что-то свое.

В деревне очень немного таких людей, у которых есть свой загад. В нашей деревне был такой один только Денис, и по Денису все делали. Денис подымается сеять — за ним все, Денис сено косить — все за Денисом. Средний крестьянин отлично умеет работать, но не может располагаться на силу своего ума, на свой загад: за старым Денисом у него стоит еще [со своим опытом] старший хозяин. Бог. И средний хозяин — без Бога не до порога.

Я вижу ясно черты этого старого хозяина, снисходительно оглядывающего проницательным взглядом и жалкого попика, и сельского шкраба, и «оратора».

Вы думаете, его бабы уговаривают попа непременно присесть на лавочку из почтения к нему, из любезности? Из суеверия, практического расчета: «поп не сядет, куры на гнезда не сядут».

Без пользы он ни на что не смотрит, и даже Христос — Разум — в конце концов, для него вроде бы адвокат, ходячий писарь, живое существо вроде дурачка: не сеет, не веет, питается, растирая колосья в ладонях…

И он не кулак — нет! Кулак не любит ни земли, ни хозяйства, ни труда, только деньги. Он не скажет, как кулак: дураков работа любит. Он работает круглый год, а когда придет годовой праздник, последние рубли оставит. И тут, только тут, в эти престольные дни, у него начинается расхождение с учением прагматиков: всё… куму!

Раньше до революции я с большой страстью следил за тем движением интеллигенции, которое называлось богоискательством. Принимая в себя на проверку идеи, я глазами смотрел в народ, и вот из народа перед моими глазами проходили сотни пророков, тысячи, положившие за него свою жизнь.

Куда все это делось? Впрочем, все это есть и теперь, но [из] одежды на базаре деревенская баба вынула пропитанный потом кусок черного хлеба, обнажая [при этом] старую грудь. Кусочек [кусочек этого черного хлеба], отдавали за него узелок с солью. Кусочек прокаженного хлеба оказался необычайно вкусен и ароматен. С тех пор я почувствовал необходимость сократить свой разнообразный интерес к чужой жизни, и все просто так куда-то совершенно исчезло. Бывшее и раньше у меня чувство брезгливости к бытовым проявлениям жречества дошло до того, что я возвращаюсь домой с пустыми ведрами, если замечаю нашего дьякона, идущего за водой к тому же колодцу…

И по правде скажу, никак я не могу понять, для чего существует антирелигиозная пропаганда. Я понимаю забаву наверху, но крестьяне, сделавшие себе под шумок из религии какую-то своеобразную крестьянскую рабочую теорию, готовы с ней расстаться во всякий момент, когда им дадут за то что-нибудь полезного в хозяйстве. Сколько баб возмущается этими безбожниками: куры дохнут, бородавки пошли у коров на вымени — все из-за этих антихристов. А какой-нибудь фельдшер, смазавший вымя простой мазью без всяких проповедей, в один раз уничтожает колдуна, живущего исключительно заговором от бородавок.

Смотрю на провинциальных учителей, редко встречаю дельного человека, то зайчиком сидит, прислушивается, то лисичкой проходит…

Союз кооператоров. Чахоточные соединились:

1) Райотделение (районное отделение М.С.П.О.): объединяло низовые деревенские кооперативы, которые им были должны. Была и пожива, и неплохая — не в одной, так другой деревне. Универсальный магазин.

2) Райкустпромсоюз (районный кустарный промышленный союз) — его возглавлял Москопромсоюз, и все заказы через него, договор не выполнили (заказ не выполнен). Москопромсоюз присылал приемщика на место, который тянул приемку, придираясь к каждому пустяку: в силу этого заказ не был выполнен (неофициально).

3) Кустарное промысловое товарищество (первичный кооператив) брал заказы от Райкустпромсоюза: материалы очень плохие, страшно придирались, дешево платил и т. д.

4) Кредитсоюз — он недолго существовал, сразу развращенные деятели [появились] сельскохозяйств. <1 нрзб.> набрав товаров (вырос из желтого союза): они там ногами били.

Епо отстояло себя…

Кредитное товарищество…

Старый кооператор — Логга и Маховик, между ними Чернов — делец, не форсун, кооператор, но балда, а хороший: сам себе не рад… ни за что не отвечает, наделает и уйдет.

Епо: культурный уголок — и трезвая комната исключительно для порядочных людей (все, кому пить надо, за углом).

Деревенский кооператив: комсомол вздумал строить то народный дом, то пожарный сарай, а платить по векселям нечего…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});