Клиент - Джон Гришэм

— Здоровый дом, — заметил он из-под кепки, когда они проехали поворот, не снижая скорости. Реджи старалась разглядеть как можно больше, но она ехала по незнакомой улице и изо всех сил пыталась не вызвать подозрений. Было три часа, скоро стемнеет, и они смогут ездить и смотреть хоть до позднего вечера. На ней тоже была черная кепка, которая полностью скрывала ее седые волосы, на лице — большие темные очки.

Проезжая мимо почтового ящика с золотыми буквами «Клиффорд», она затаила дыхание. Безусловно, дом был большой, но он мало чем выделялся среди соседних зданий: построенный в стиле Тюдоров и обвитый с одного торца и части фасада плющом. Не особенно привлекательный с виду, подумала она. Реджи вспомнила статью о Клиффорде в газете, где писалось, что он разведен и у него есть ребенок. Совершенно очевидно, для нее по крайней мере, что никакая женщина в этих стенах не живет. Хотя она могла видеть дом только при повороте, да и то одновременно смотрела, а нет ли полицейских или бандитов, не видно ли соседей и где может быть гараж, но все же заметила, что на клумбах нет цветов, а кустарник давно пора подстричь. Окна были завешены темными унылыми шторами.

Не слишком привлекательный, но безусловно мирный. Он стоял в углу большого участка в окружении десятка старых дубов. Меж кустов бежала дорожка, скрываясь где-то за домом. Нельзя было сказать, живет кто-либо в доме или нет. Да, пожалуй, лучшего места спрятать труп не придумаешь.

— Вон гараж, — показал Марк, выглядывая из окошка. Гараж, отдельное строение футах в пятидесяти от дома, был, очевидно, построен значительно позже. К дому от него вела узенькая тропинка. Рядом с гаражом на колодках стоял красный «триумф спитфайер».

Марк повернулся и посмотрел на дом через заднее стекло, пока они ехали по улице.

— Что вы думаете, Реджи?

— Вроде все тихо, верно?

— Ага.

— Ты этого и ожидал?

— Не знаю. Я все фильмы про полицейских смотрел, так мне почему-то казалось, что дом Роми будет весь обклеен такими желтыми лентами, ну, вы знаете.

— Почему? Здесь не было совершено никакого преступления. Просто дом самоубийцы. Чем тут полицейским интересоваться?

Дом исчез из виду. Марк снова повернулся и уселся прямо.

— Вы думаете, они там делали обыск?

— Возможно. Уверена, ордер на обыск здесь и в конторе у них есть, только что им тут искать! Он свою тайну унес с собой.

Они остановились на перекрестке, потом снова поехали кружить по окрестностям.

— Что будет с его домом? — спросил Марк.

— Уверена, он написал завещание. Дом и все, что у него было, получат его наследники.

— Ага. Знаете, Реджи, мне тоже надо написать завещание. Раз уж все так за мной гоняются. Как вы думаете?

— А что у тебя есть?

— Ну, теперь, когда я такой известный, так Голливуд, наверное, будет пороги у меня обивать. Правда, на данный момент порога у нас нет, я это понимаю, но ведь здесь что-нибудь изменится, правда, Реджи? Как вы думаете, хоть какой-нибудь порог у нас будет? Ну, им захочется сделать большую картину про мальчика, который слишком много знал, и хоть мне и противно про это говорить, но, если эти уроды со мной разделаются, тогда фильм действительно может получиться интересным и надо, чтобы они не обошли маму и Рикки. Понятно?

— Думаю, да. Ты хочешь завещать Дайанне и Рикки права на фильм об истории твоей жизни.

— Точно.

— Этого не нужно.

— Почему?

— Они и так все после тебя получат.

— Замечательно. Не надо тратиться на адвоката.

— Нельзя ли поговорить о чем-нибудь еще, кроме смерти и завещаний?

Марк замолчал и принялся разглядывать дом со своей стороны дороги. Он почти всю ночь проспал на заднем сиденье, да еще часов пять прихватил в мотеле. Она же ночь провела за рулем, да и в мотеле поспала только часа два. Уставшая и напуганная, Реджи начала на него покрикивать.

Они неторопливо крутились по улицам, обсаженным деревьями. День стоял ясный и теплый. У каждого дома люди либо косили траву, либо пололи сорняки, либо красили ставни. С величественных дубов свисал мох. Реджи впервые была в Новом Орлеане, и она пожалела, что это случилось при таких печальных обстоятельствах.

— Я вам надоел, Реджи? — спросил Марк, не глядя на нее.

— Конечно, нет. А я тебе?

— Нет, Реджи. На данный момент вы — мой единственный друг в целом мире. Я только надеюсь, что я вас не очень раздражаю.

— Да нет же!

Реджи изучала карту улиц в течение двух часов. Теперь она закончила большую петлю, и они снова оказались на улице, где жил Роми. Они проехали мимо дома, не замедляя хода, стараясь рассмотреть гараж на две машины, с острым коньком над автоматическими дверями, явно нуждающимися в покраске. Дорожка заканчивалась в двадцати футах от гаража и сворачивала к дому. Сбоку рос кустарник, футов шести высотой, из-за которого не было видно соседнего дома, расположенного по меньшей мере в сотне футов от дома Роми. За гаражом находилась небольшая лужайка, огороженная забором из металлической сетки, а за ним — участок густого леса.

На этот раз они рассматривали дом Роми молча. Черная «хонда» бесцельно поплутала по улицам и остановилась около теннисного корта в Западном парке. Реджи развернула карту и раскладывала ее до тех пор, пока она не заняла почти все переднее сиденье. Марк наблюдал за двумя толстыми домохозяйками, игравшими в ужасное подобие тенниса. Но выглядели они забавно — зеленые носки и козырьки от солнца того же цвета. По боковой дорожке проехал велосипедист и исчез меж деревьев.

Реджи рассматривала карту.

— Вот это место, — указала она.

— Вы что, хотите пойти на попятный?

— Вроде того. А как ты?

— Не знаю. Мы уже так далеко зашли. Было бы глупо поворачивать. Мне этот гараж, кажется совсем безобидным.

Она боролась с картой, пытаясь ее сложить.

— Думаю, попытаться можно, а если кто нас заметит, мы можем убежать сюда.

— Где мы сейчас?

— Пойдем, пройдемся. — Она открыла дверь. След колес велосипеда вел вдоль футбольного поля и исчезал в густом лесу. Ветви деревьев смыкались, образуя нечто вроде темного тоннеля. Время от времени сквозь ветви проглядывало солнце. Иногда появлялся какой-нибудь велосипедист.

Прогулка их освежила. После трех дней в больнице, двух дней в тюрьме, семи часов в машине и шести часов в мотеле Марк с трудом сдерживался, чтобы не пуститься бегом. Ему не хватало своего велосипеда. Он думал, как было бы здорово им с Рикки красться по этой тропинке, прятаться за деревьями и ни о чем не беспокоиться. Снова стать детьми. Он тосковал по шумным улицам трейлерной стоянки, где всегда было полно ребятишек, поминутно затевающих всяческие игры. Он скучал по своим одиноким ночным прогулкам в лесу вокруг трейлерной стоянки Такера и долгим пешим походам в одиночку, которые он так любил. И, странное дело, он скучал по тем местам, где любил прятаться, по деревьям у ручья, в тени которых можно было подумать и, что греха таить, выкурить пару сигарет. Он с понедельника ни к одной не прикоснулся.

— И что я здесь делаю? — произнес он еле слышно.

— Сам придумал, — отозвалась она, засунув руки глубоко в карманы новых джинсов.

— Всю неделю меня этот вопрос мучает: что я здесь делаю? Я его себе везде задавал. В больнице, в тюрьме, в суде. Везде.

— Ты хочешь домой, Марк?

— А где дом?

— В Мемфисе. Я отвезу тебя к маме.

— Ну да, только я ведь с ней не останусь, так? По правде говоря, нам и до палаты Рикки вряд ли удастся добраться. Они меня схватят, и привет, я снова в тюрьме, снова в суде, снова перед Гарри, который, надо думать, сильно разозлился. Так?

— Да, но я могу над ним поработать.

Никто не сможет поработать над Гарри, решил Марк. Он уже видел себя сидящим в суде и пытающимся объяснить, почему он сбежал. Гарри вернет его в центр для несовершеннолетних, где ему придется иметь дело со своей дорогой Дорин, только она уже будет совсем другим человеком. Никаких тебе пицц. Никакого телевизора. Может, они даже наденут ему на ноги кандалы и бросят в одиночку.

— Не могу я назад, Реджи. Не сейчас.

Они обсуждали всяческие варианты, пока основательно не подустали. И ни до чего не договорились. Каждый вариант имел свои недостатки и мог закончиться катастрофой. Хоть и разными путями, но оба пришли к безошибочному выводу, что легкого выхода нет. Никакой разумной альтернативы. Никакого сколь либо привлекательного плана.

Но оба не верили, что им действительно придется выкапывать тело сенатора Бойетта. Что-нибудь да вспугнет их, и они рванут назад в Мемфис. Только ни тот, ни другая в этом себе не признавались.

Реджи остановилась, пройдя еще полмили. Слева была открытая, заросшая травой площадка с павильоном в центре. Тропинка справа вела в лес.

— Попробуем-ка пойти сюда, — предложила Реджи, и они свернули на левую велосипедную дорожку. Он не отставал от нее ни на шаг.