Любовь тебя настигнет - Сьюзен Филлипс

Она понимала его и тихо произнесла:

— Хороший способ избежать ответственности.

Он бросил на нее взгляд.

— На тебе лежала такая же ответственность.

— Да, но в моей жизни появились два ангела-хранителя. С тобой такого не случилось, правда?

— Нет, никаких ангелов-хранителей. — Они миновали кафе «Догз’н’Молтс», закрытое на ночь. Ее уже не трясло так сильно, и Люси расцепила руки. Он включил дальний свет.

— Кертиса убили, когда я сидел в колонии для несовершеннолетних, — сказал он.

Она подозревала, что он скажет нечто подобное, но от этого ей не стало легче.

Панда продолжал:

— В него выстрелили из проезжавшей мимо машины. Когда я перестал следить за ним, он начал игнорировать комендантский час. Меня отпустили на его похороны. Ему было десять лет.

Если бы не Мэтт с Нили, такой могла бы быть и их с Трейси история. Она облизнула пересохшие губы.

— Ты все еще пытаешься пережить то, что случилось? Хоть тогда ты был всего лишь ребенком, ты все еще винишь себя. Я могу это понять.

— Я так и подумал, что ты поймешь. — По темной дороге они ехали одни.

— Я рада, что ты мне рассказал, — произнесла она.

— Ты еще не все знаешь.

Долгие месяцы она пыталась уговорить его поделиться с ней тайнами, но теперь сомневалась, что хочет их знать.

Панда сбросил скорость на самом крутом повороте.

— Когда биологический отец Кертиса обнаружил, что моя мать забеременела, он дал ей пятьсот долларов и сбежал. Она любила придурка и не собиралась идти к юристу. Кертису было почти два, когда она осознала, что ее большая любовь не вернется. Тогда она пристрастилась к наркотикам.

Люси быстро прикинула числа в уме. Панде было девять, когда он стал заботиться о брате. Защищать его, пусть даже в том возрасте.

— Когда я стал старше, — продолжал он, — я выяснил, кто этот ублюдок, и пару раз попытался позвонить ему и сказать, как плохи дела у его сына. Он вел себя так, будто понятия не имеет, о ком я говорю. Сказал, что посадит меня за решетку, если буду продолжать доставать его. Наконец я узнал, где он живет, и отправился его повидать. — Панда покачал головой. — Брошенному ребенку было нелегко добраться до Гросс-Пойнта на общественном транспорте.

Гросс-Пойнт? Люси выпрямилась, ее охватило странное чувство.

— Он жил в большом доме, в моих глазах он больше походил на дворец. Из серого камня, с четырьмя трубами, бассейном, и эти ребята бегали друг за другом по двору с водяными пистолетами. Мальчики в подростковом возрасте и девочка. Даже в шортах и футболках они казались богатеями.

Теперь все становилось на места.

— Ремингтоны, — сказал он. — Идеальная американская семья.

Свет фар пронзал темноту.

— Последние несколько миль я шел от автобусной остановки пешком, — продолжал он. — Я спрятался на другой стороне улицы. — Все они были тонкокостные и белокожие, как говорится, «белая» кость — типичные американские аристократы. А мы с Кертисом оба были темные, пошли в мать. — Слева от них промелькнул старый ларек. — Пока я следил за ними, к дому подъехала целая бригада специалистов по уходу за газоном. Из грузовика выкатили газонокосилку. В семье было четверо детей, а они нанимали чужих людей стричь траву.

Он свернул на подъездную аллею. Дом замаячил перед ними, ни один огонек не горел у крыльца.

— Я обнаружил еще одно место, где можно было спрятаться, и подглядывал, когда они играли на заднем дворе. Я сидел там, пока не стемнело. — Панда заглушил мотор, но даже не попытался выйти из машины. — У меня было такое ощущение, будто я смотрю телевизионное шоу. Был день рождения его жены. Повсюду были цветы и подарки, и огромный стеклянный стол был уставлен цветами и свечками. На гриле жарились стейки. Меня мучил адский голод, а у них был такой вид, как будто им плевать на все на свете. Большую часть вечера он обнимал жену. Он подарил ей что-то вроде ожерелья. Я не видел его, но по тому, как она отреагировала на подарок, решил, что оно стоит намного больше пятиста долларов.

Ее сердце заныло от жалости к нему. И от чего-то еще. Чего-то, о чем Люси и думать не хотела.

— Хуже всего было то, что я продолжал туда возвращаться. Быть может, дюжину раз за несколько лет. Стало легче, после того как у меня появилась машина. Иногда я видел их, иногда — нет. — Он крепче уцепился за руль. — Как-то в воскресенье я отправился за ними в церковь и сел в заднем ряду, откуда мне было их видно.

— Ты ненавидел их и в то же время хотел быть одним из них, — сказала она. — Вот почему ты купил этот дом.

Он отпустил руль, а его рот скривился в ухмылке.

— Глупое решение. Для меня это были плохие времена. Мне не стоило этого делать.

Теперь Люси поняла, почему он отказывался менять в доме что бы то ни было. Сознательно или нет, он хотел жить в музее их жизней.

Панда вылез из машины и подошел помочь ей. Хотя она и чувствовала себя увереннее, но была благодарна, что он предложил ей руку и провел от входной двери до спальни.

Он без слов понял, насколько ей хочется смыть с себя грязь, оставленную этими уродами. Он помог ей раздеться. Включил воду.

Когда она была в душе, он снял одежду и вошел к ней. Но не было ничего плотского в его нежных прикосновениях, когда он мыл ее, вытирал полотенцем, обрабатывал порезы на ногах. И ни разу он не напомнил о том, что она сказала ему в баре, и не упрекнул за то, что она вот так от него сбежала.

Уложив в кровать, он дотронулся до ее щеки.

— Мне нужно съездить в полицейский участок. Дом закрыт. Темпл наверху. Твой мобильный у кровати. Я не задержусь надолго.

Люси хотела сказать, что вполне может о себе позаботиться, но в свете последних событий промолчала. Вайпер, несмотря на все свое позерство, оказалась совершенно беспомощной.

Позже она проснулась, когда услышала его шаги на лестнице. Взглянула на часы: четыре тридцать. Его не было почти два часа. Она поморщилась, пытаясь найти более удобное положение, но ребра побаливали, шея затекла, а спина ныла. Однако никакая боль не могла сравниться с мыслью о том, что пришлось вынести Панде в детстве.

В конце концов она отказалась от попыток уснуть и вылезла из кровати. Ей удалось как следует забинтовать ногу, так что она даже смогла наступать на нее почти без боли. Люси добралась до застекленной веранды, где и свернулась калачиком на диване.

Когда горизонт осветили первые лучи солнца, она наконец отвлеклась от мыслей о Панде и задумалась о собственной глупости — самой неприятной теме для размышлений. Однако отвратительный опыт минувшего вечера сорвал покровы самообмана и открыл всю абсурдность фальшивой личности, которую она создала для себя. Какая глупость: воинственная развязность и задиристость. Она никогда не чувствовала себя такой дурой, самой большой тупицей на острове. Когда дело дошло до того, чтобы постоять за себя, она потерпела сокрушительное фиаско. Напротив, оказалась беспомощным комком нервов, который пришлось спасать мужчине. Правда казалась еще более горькой теперь, когда Люси задумалась об этом.