Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

место лежбища не увенчалась успехом. Я чувствовал себя, как вымытое облако, но спать всё равно не хотел. Покосившись на Мичлава, решил пойти прогуляться.

— Куда, мелкий?.. — протянул он и, скривившись, открыл глаза. — Сказано же было — через час ложишься.

Господи, он же минуту назад ещё совершенно точно спал! Жуткое чутьё…

— Ла-адно… — пришлось вернуться на место и, отвернувшись, улечься в тени. — А вы всегда меня так контролировать будете?

— Пока ты мой ученик — буду.

— Я заметил, что вы вообще всех контролируете…

— Когда отвечаю за работу.

— Но ведь есть моменты, которые лучше доверить другим людям, которые можно выпустить из-под контроля! Моменты, где люди могут сделать по-своему — такие моменты можно и опустить — это во всех лидерских руководствах написано!

— Слушай, ты чего мне зубы заговариваешь? Сказано — спать!

Я тихо вздохнул.

— А можно последний вопрос?

— Н-ну? Чёрт бы тебя подрал…

— А для вас что в жизни главное?

— Что ещё за психоанализ? Прощупываешь будущего начальника?

— Ну да.

— Ты, я смотрю, осмелел. Раньше лишний раз не открывал рта, а теперь не заткнёшься, — голос его звучал лениво и беззлобно.

— Привык просто.

— Привык он… В этом мире мало людей, которые могут ко мне привыкнуть. Даже не знаю, как с такими обращаться, — он хмыкнул.

— Ничего, наверное, тоже привыкните.

— Поговори у меня! Привыкать к тебе ещё…

Я опять вздохнул и вытянул руку к солнечному пятну на песке, пробравшемуся сквозь тени пальмовых листьев. Ощутив его обжигающий жар, я попытался закрыть глаза и настроиться на сон.

— Верность себе — это главное в жизни, — вдруг прозвучало из-за спины. — Только когда остаёшься верным себе, можешь чего-то достигнуть и жить без сожалений… Ну а в твоём случае, главное — это верность мне, хах!

— Очень смешно… — пробурчал я, отворачиваясь ещё плотнее.

…Проснулся перед самым закатом, чувствуя себя будто после многочасовой медитации — свободным от условностей земного мира. Тень от безмятежно щебечущего леса проползла едва ли не до пенящейся кромки воды. Сев и встряхнувшись, я даже почувствовал холодок на коже от весьма приличного ветра. Песок же подо мной был тёплым, подогреваясь раскалённым сердцем вулкана в глубине острова. Запад был скрыт извилистой линией берега, уходящей на юг — с той стороны над зелёной полосой джунглей простёрлось алое небо в золотистых перистых облаках. Погода менялась.

Мичлава по соседству не оказалось. Он принимал вечерние солёные ванны, заплыв при этом настолько далеко в бурное море, что я не сразу отыскал его глазами среди волн. Мелькнуло автоматическое беспокойство — не слишком ли опасно так отдаляться? — но я сам же над ним посмеялся. Разве стоило волноваться за человека, подобного Мичлаву? Эти сто тридцать пять килограмм так просто не утопишь.

Вновь хмыкнул собственным мыслям. Когда всё только начиналось, я думал, что охота будет проще, а взаимоотношения с начальником — наоборот сложнее. Реальность оказалось диаметрально противоположной. Ну да, умные люди говорят, что в жизни наши предположения редко срабатывают. Теперь мне кажется, если уж я и соглашусь пойти в охоту, то только из-за наличия в ней такого наставника, как Гер Мичлав.

А что же насчёт самой работы? Вопрос сложный…

Кто-то должен это делать. Меня научили это делать. Там, далеко, за стенами города жизнь совершенно иная, чистая и возвышенная. Потому что здесь мы ликвидируем единственный оставшийся между человеком и природой спорный вопрос. Смогу ли я заниматься этим самостоятельно? Наверное, смогу. Смогу ли перестать анализировать кровавые методы охоты? Точно нет. Так может, это и к лучшему, Леока?.. Может, так и должно быть?..

Из мыслей вывело приближение наставника. Мельком глянув на него, я вежливо отвернулся в сторону. И опять попытался представить своё бренное тело в будущем. Какой я буду, если дойду до такой степени маскулинности?..

— Что ты там опять думаешь? — равняясь с местом привала, вопросил охотник. — С такой философской рожей?

— О перемене погоды.

— Ну да, ври мне.

Он будто был раздражён. Подавляющая энергетика, так редко проявляющаяся в отсутствие посторонних людей, внезапно опять попёрла от него волнами. Я с опаской покосился на его скульптуру, просыхающую под вольным ветром где-то в вышине. Странно, а я после заплыва наоборот расслабился…

— Я не вру вам, наставник. О погоде, о работе. Ну… и о том, что будет, если я стану мужчиной.

Мичлав шумно фыркнул. Развернулся, положив мощные руки на пояс, и кивнул на себя.

— Всё то же, что и у других, будет!

До назначенного времени выхода оставалось немного. Мы поели и стали облачаться в сброшенный ранее груз. Всегда в моменты подготовки к устранению у меня в голове стучали какие-то жёсткие электронные биты, наверное, рождаясь от натянутых нервов. Потом они замолкали — да и вообще мысли отключались. Но вот сейчас, перед ночью в джунглях, виски мои разрывало тяжёлыми ударами фантазийной музыки, тем более что охотник рядом выглядел так, словно собирался охотиться на половину мира, включая меня самого. Резкими движениями одёргивал ремни, закреплял оружие и криво усмехался при этом. Смотрелся внушительно.

Наверное, я действительно осмелел за последнее время! Потому что решил пошутить на эту тему.

— Журналисты были бы счастливы увидеть вас сейчас, наставник. Я уверен, в их представлении настоящий охотник выглядит именно так, как вы сейчас.

— Пока что их больше интересуешь ты, — он хмыкнул, продолжая снаряжение. — Н-да, малыш, мало в этом мире людей, которые одновременно и устраивают меня и нравятся публике…

Он посмотрел на меня, прищурившись. Усмехнулся опять, провёл по мокрым волосам, словно раздумывая, сказать или не сказать следующую фразу. Я замер, глядя вопросительно.

— Знаешь-ка, не собираюсь я тратить время на поиски другого помощника.

— В каком смысле? — внутри что-то неприятно похолодело.

— В таком, что эксперимент на тебе и закроется если что.

Градус ответственности опять подскочил.

— Наставник, но это неправильно!

— Я тебя не спрашиваю правильно это или нет.

Насмешливый кривоватый оскал не исчез с его широкого грубого лица. Окинув тяжёлым взглядом степень моей готовности к выходу, он заметил:

— Смотри-ка, притих. Да расслабься ты, я ни на что не намекаю. Так сказал — по-приятельски. Ну!

Я поспешно поднял глаза и попытался улыбнуться.

— Вот! Что-то у меня зверское настроение. Чую, готов поохотиться.

Во взгляде, направленном в тёмную затихшую чащу, мелькнуло какое-то хищное пламя. Я даже посторонился, но тут же понял, что это было просто отражение багрового неба в поглощающих нас сумерках.

— Не обращай внимания, парень, — кажется, Мичлав всё же заметил моё непроизвольное движение прочь, — просто пока мы тут валялись, мне кое-какие хорошие идеи в башку взбрели. Так, всё!