Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

где вас и меня склоняют на все лады…

— Скорее тебя, — с ухмылкой уточнил Мичлав. — Да, я с утра уже всё просмотрел. Ну, парень, это естественно. Ты один в своём роде, плюс сама картина выглядит драматично — «юное создание» (насмешливый взгляд на меня) посреди диких джунглей, в окружении мутантов! Публика тебе сочувствует, всем интересно, какой же ты есть, чтобы справляться с такой работёнкой. Ну и я — личность давно небезызвестная. Наш с тобой контраст всех заинтересовал.

— Мне это неприятно… — выговорил я, стараясь не стучать зубами. — Зачем в охоте нужна эта популярность?

— Пригодится, парень. Вижу, всё-таки вштырило тебя от этого инсулийского кофе. А меня как-то не слишком.

— Вас и половиной бутылки алкоголя не проняло, что уж про кофе говорить…

— Хах! Ничего, дорастёшь до моих габаритов — окрепнешь.

Внезапно во мне проснулось желание спорить. Впервые с Мичлавом — со времени его визита в мой дом. Толи дурацкие статьи, прокатывающие меня вдоль и поперёк, вывели из себя, толи наглый фотограф, толи нарушение диеты — а может, всё вместе.

— Вырасту ли я до ваших габаритов?.. Не слишком хочется, чтобы всю жизнь тебя преследовали журналисты с камерами и очевидцы… Это ведь временный эксперимент, разве нет?.. А меня все уже воспринимают как «парня», ещё и охотничьего… Это малоприятно!.. Потому что решение ещё не принято — ни мной, ни вами…

— Всё, до конца рейда ничего постороннего пить не будешь! — посмеялся охотник.

Мне же весело не было. Раздражало солнце, лепящее из-за незнакомых зданий, раздражали гудки машин и улыбающиеся люди на тротуарах, раздражало то, что произошло с утра до нынешней минуты. Дёргался глаз, по телу проходила лёгкая нервная судорога. Я не «парень» и не «мальчик мой»… И не бью хладнокровно, без единой эмоции на лице! Что тот придурок вообще знает про!..

Вдруг машина свернула с главной дороги в ближайший поворот. Схватившись за ручку дверцы, я недоумённо посмотрел на Мичлава. Тот с прежним спокойным видом провёл машину вдоль слишком узкой для неё улочки и, не особо заморачиваясь, пристроил эту чёрную скалу наполовину на пешеходной дорожке.

— Давай на выход, — бросил он мне через плечо и сам собрался покинуть кабину, — прошвырнёмся по цивилизации.

— Стойте! — испугавшись, я даже схватил его за необъятный локоть. — Поедемте в лагерь, умоляю! Если сейчас на меня будут смотреть или хоть кто-нибудь хоть что-нибудь скажет, я ведь!..

— На выход! — припечатал наставник с усмешкой и спрыгнул вниз.

Пришлось сделать то же самое. Снаружи было жарко — гораздо жарче, чем на ветреном побережье. Стены зданий прогревали воздух, как огромные радиаторы. В густом солнечном воздухе плавала пыль. Со стороны дороги слышались гудки, а с другого конца проулка — шум толпы и музыка. Тепло тротуара тут же прокралось в ботинки к замёрзшим на нервной почве ногам.

Охотник встретил меня взглядом с высоты и хлопком по плечу отправил как раз к шуму толпы.

— Пошли посмотришь — никто за тобой гоняться не будет. Даже меня с моей рожей не узнают на каждом шагу. Увидишь — может, полегчает.

Город Инсулия не был так строго разделён на районы различного назначения, как Мегаполис. Тут всё вперемешку. Улица, параллельная главной, оказалась переполнена людьми и магазинами. Мощёная разноцветной плиткой, она вытянулась под ногами, украшенная сотней светящихся вывесок и ярких экранов. Из распахнутых стеклянных дверей доносилась музыка торговых залов, перемешиваясь в приятную какофонию с болтовнёй прохожих. Впрочем, для меня эта картина была не слишком приятна — сразу показалось, будто все пялятся.

Сунув руки в карманы брюк, Мичлав пошагал своей неспешной развязной походкой прямо по центральной линии. Я вынужден был следовать за ним, обиженно насупившись и принципиально глядя только на собственные ботинки. Неосознанно встряхнул головой, чтобы волосы получше закрыли лицо…

Но уже минут через пять стало скучно вот так брести за своим наставником — ничего не видя, когда кругом все такие счастливые. Украдкой взглянул на ближайших прохожих — они проходили мимо, увлечённые своими разговорами. Тогда я осторожно огляделся. Люди по обеим сторонам мостовой, парочки и небольшие компании, бледные и загорелые, торопились от одних дверей до других, улыбались, смеялись, тащили пакеты с трофеями. Слышался даже разный говор, тут было много приезжих. И действительно никто не обращал на нас внимания.

Наконец я поднял глаза и выпрямился. Может, зря драматизирую? Кругом горели названия модных домов, знакомых и не очень, по жаркому воздуху тянулись интерьерные ароматы. Кто-то из проходящих рядом порой бросал взгляды на Мичлава — и я видел, что одни удивляются его исполинской чёрной фигуре, а другие (меньшинство) хмурились, явно пытаясь его вспомнить, но безуспешно. Все эти взгляды занимали доли секунды, и люди проходили мимо. На меня же и вовсе никто не смотрел.

Заметив, что я вытянул голову из плеч, охотник добродушно усмехнулся и подтолкнул меня локтем.

— Ну что? Очереди за автографами не выстроилось?

— Я и не думал ни о чём таком!.. — мне стало немного стыдно. — Просто это было жутко отвратно — когда тебя тайком фоткают из-за угла!

— Это Инсулия, плюнь. А может, это и не тебя фоткали, а пейзаж?

Такая мысль мне в голову не приходила… Но нет, я же видел, куда был направлен объектив!

— Если не появится в какой-нибудь местной газете — значит, пейзаж, — опять немного подобиделся.

— Плюнь, парень, — протянул Мичлав. — Людям ты нравишься, а это полезно.

Навстречу прошла группка молодых девушек, и мимолётом пара из них обстреляла моего наставника глазами. Меня невольно передёрнуло.

— Какой-то… человек! с того завода сказал, будто я хладнокровно убиваю без единой эмоции на лице!

— Да пошёл он к чёрту! — хмыкнул охотник, и я заглох окончательно.

Мы продолжали идти среди этого праздника материальных ценностей и рекламы. Жара полыхала где-то сверху, а на улицу каждые несколько минут распылялась прохладная взвесь ледяной воды. Наверное, я напрасно так разозлился… По меньшей мере, наставник не отвечает за болтовню в газетах!

— Простите, Мичлав, я зря ВАМ всё это высказал… — решил повиниться незамедлительно.

— О, боги…

— Просто ещё не привык, что на меня обращают столько внимания и пишут на весь мир! Я так и не понимаю, зачем оно нужно в этой работе, но постараюсь воспринимать спокойнее.

Мужчина не выказал никаких эмоций, остался таким же лениво отрешённым. Но вот он постучал зубами, будто хотел что-то сказать, и спустя пару секунд произнёс:

— Тебя что же, малыш, смущает? Что половина планеты (ну или хотя бы Мегаполис с Инсулией) тебя уже выдала за меня и Ассоциацию? И родичи твои тоже, надо