Ночной сторож - Луиза Эрдрих

с ее тела и, размахивая руками, упал животом на скользкую дорогу. Бетти было подумала, что защелка двери открылась сама по себе, но снаружи кто-то произнес:

– Не уделите ли мне минутку, чтобы я мог рассказать о плане Господа для вашей души?

Делегация

Луис не хотел оставлять своих лошадей. Мозес лежал с больной ногой. Их требовалось уговорить. В противном случае делегация, направляющаяся в Вашингтон, состояла бы всего из трех человек – Джагги Блу, Милли Клауд и Томаса Важашка. Они получили предложение остановиться в доме Рут «Ондатры» Бронсон. Она была исполнительным секретарем Национального конгресса американских индейцев и заправляла всей связанной с ним кутерьмой из своего дома, потому что у этой организации еще не хватало средств на офис в Вашингтоне. Вскоре после того, как они согласились, она сообщила, что все-таки не сможет их принять. Ужас. Но они нашли дешевый отель.

– Не думаю, что у меня получится, – проговорила Милли, обращаясь к Джагги. – Я не смогу спокойно сидеть перед кучей сенаторов. Я не доверяю своему голосу.

– Вы когда-нибудь раньше теряли голос?

– Нет. Но я могу что-нибудь ляпнуть.

– Такое с каждым может случиться.

– Мои ляпы просто ужасны.

Джагги умолкла. Милли действительно порой говорила вещи, которые оскорбляли людей или выводили их из себя. Что, если она скажет нечто подобное какому-нибудь сенатору и тем все испортит?

– А не могли бы вы сами рассказать на слушаниях о моем исследовании? – спросила Милли.

– Нет, черт возьми, – отрезала Джагги. – Я уже и так готовлюсь к тому, чтобы прочитать заявление Томаса, если он потеряет голос. Я совсем растеряюсь, коли мне придется думать и о вашем выступлении тоже.

– Давайте попросим Патрис занять мое место.

– Вы сошли с ума?

– Вы видели ее новые очки? Она выглядит очень серьезной. Патрис единственная, кто согласится штудировать мое исследование до тех пор, пока не выучит его вдоль и поперек. И у нее хорошо подвешен язык.

Джагги и Милли поехали на подшипниковый завод и стали ждать, когда Патрис закончит работу. Едва она показалась на парковке, они подошли к ней.

– Могу я подвезти тебя домой? – обратилась к ней Джагги. – Мы с Милли хотим тебя кое о чем спросить.

– Нет, спасибо, – сказала Патрис, но они продолжали настаивать, пока она не помахала рукой Дорис и Валентайн, давая им понять, чтобы они ехали без нее.

– Итак? – спросила она, садясь на заднее сиденье «ДеСото».

Милли обернулась и уставилась на нее сквозь свои неповторимые очки. Патрис уставилась на нее в ответ сквозь свои очки, столь же неимоверные.

– Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря насчет очков? – проговорила Милли, когда они выехали на главную дорогу. – Они скрывают глаза Пикси. В них она гораздо менее симпатична, но это даже хорошо.

– Почему?

Патрис отчего-то чувствовала себя сбитой с толку. У нее появилось ощущение, словно такое уже происходило с ней раньше. Ах да, она вспомнила. Сначала был Баки, а потом, в последний раз, когда ее насильно посадили в машину, все закончилось тем, что ей пришлось надеть ядовитый костюм водяного быка и плавать в стеклянном резервуаре.

– Хорошо почему? – повторила она.

– Хорошо для дачи показаний в Вашингтоне, – пояснила Милли. – Я не могу этого сделать. Мне требуется все записывать, прежде чем я пойму, что должна сказать. А ты умеешь говорить решительно, по делу и без долгих раздумий.

– А зачем нужно уметь говорить без долгих раздумий? Разве вы не можете просто зачитать текст исследования?

– Меня станут расспрашивать.

– О нет. Я не в силах отвечать на вопросы. И я не знаю о вашем исследовании всего. Я не смогу этого сделать.

– Нет, сможешь, – убедительно произнесла Милли. – Ты не настолько глупа.

Патрис уже привыкла к манере Милли вести разговор.

– Я совсем не глупа, Милли. Но я нужна дома, должна работать.

– Совет племени поговорит с твоим начальником. А я помогу твоей семье.

– Вы все равно у нас часто бываете, – сказала Патрис.

– Делаю заметки, – откликнулась Милли. – Думаю, я могла бы переключиться с экономики на антропологию.

– Что бы это слово ни значило, – подытожила Джагги.

– Я не стану вас подменять, – решила Патрис. – Но я помогу вам готовиться к слушанию, Милли, так что вам все удастся и вы нас не подведете.

– И все-таки ты должна поехать с нами, – продолжала настаивать Милли. – На тот случай, если я действительно потеряю контроль и начну вести себя неприемлемым образом.

– Я бы совсем не возражала против этого, – наконец сдалась Патрис.

– Я призываю присутствующих на собрании к порядку.

Томас начал с формальностей, и, поскольку Милли сказала, что знает стенографию, именно ей было поручено вести протокол, включавший также заметки, сделанные Джагги на последнем собрании. Основная задача нынешнего заседания совета заключалась в том, чтобы решить, кто поедет в Вашингтон.

– Мозес?

– У меня болит нога. Так что я беру самоотвод.

– Луис?

– Плохое время года для лошадей.

Луис заставил чиновников округа и штата подписать письмо о поддержке требований индейцев. И он все еще работал с местными отделениями Американского легиона. Он мог подойти к кому угодно и получить подпись благодаря своему бычьему телу и милой улыбке. Он даже мог заставить людей жертвовать наличные деньги. Но он не хотел ехать в Вашингтон.

– Тебе обязательно нужно к нам присоединиться, чтобы все видели, какая у нас делегация.

– От меня не будет никакой пользы, – вздохнул Луис. – В конгрессе я смогу думать лишь об одном: о том, что они погубили моего сына.

Томас посмотрел на лежащую перед ним стопку бумаг и провел рукой по лбу. В тот день он очень устал и боролся с головокружением.

– Мы знаем, что Милли не хочет ехать, – продолжил Томас. – Но Патрис может отправиться с нами и поддержать ее морально, а то и заменить, если мы соберем еще немного денег. Кроме того, она может дать показания о подшипниковом заводе. А как насчет тебя, Джагги? Не подведи меня.

– Уж я-то не упущу возможности увидеть Вашингтон. Она подворачивается не каждый день.

– Это будет не туристическая поездка.

– Понятно. Но я готова зачитать ваше заявление, если вас затошнит на городской воде.

– Этого не случится, – возразил Томас, махнув рукой. – Я в завязке.

– Вам всем лучше быть в завязке, когда вы туда отправитесь, – предупредил Мозес.

– Тебе все-таки лучше поехать и присмотреть за нами, – рассмеялась Джагги. – Никто не знает, что может вытворить кучка сумасшедших чиппева.

– Нечего обманом втягивать меня во все это. Я старый человек.

– Это же твой единственный шанс прославиться, прежде чем ты умрешь, акивензи.

После окончания собрания, пока все шумно болтали друг с другом, Томас подвез Патрис и Милли. Как это часто теперь случалось, Милли зашла к Патрис. Войдя в дом, она села за стоящий у печки стол, достала карандаш, тетрадь и принялась зарисовывать одно из растений, которые регулярно собирала Жаанат. Милли пыталась восстановить форму его высохших листьев.

– Я должна вернуться летом, – вздохнула Милли. – Я не могу распознать эти растения, когда они все вот так высохли.

– Это мискомин, – сказала Патрис. – Мама использует ее для всего. Это женское растение. Помогает при спазмах, укрепляет матку, прибавляет молока. Но она использует ее и для других целей. Вот почему ее запасено так много. И вот это, гаагигебаг, тоже женское растение.

– Действительно, – пробормотала Милли.

Патрис воспользовалась практическим занятием