Викинги - Франс Бенгстон

— Ну и горластый же ты парень,— сказал незна­комец.

Орм не был привычен к такому обращению, и его охватило такое бешенство, какое редко находило на него.

— Я не побоюсь поучить тебя хорошим манерам,— закричал он,— и прямо сейчас.

— Иди сюда,— сказал тот,— и мы посмотрим, кто из нас лучший учитель.

— На меня не нападут твои люди? — спросил Орм.

— Не нападем,— спокойно ответили вирды. Орм вытащил меч и прыгнул через ручей.

— Ты пришел сюда ловко,— сказал человек,— но отсюда тебя унесут.

Орм бросился на врага, и их мечи скрестились с такой яростью, что посыпались искры. Тогда человек в шляпе сказал:

Леди Красная Чаша,Не забыла ль тыТот страшный бой,Когда искры летели с тебя?

Орм с силой ударил по его щиту, и голос его изменился, когда он ответил:

Друг, слово твоеВовремя было сказано,Знай же, что Красная ЧашаВстретила Синий Язык.

Они опустили мечи и стояли без движения.

— Добро пожаловать, Орм Тостессон, вождь на морях. Что ты делаешь среди этих гоингских дикарей?

— Приветствую, Токе, сын Серой Чайки, воин из Листера! Что делаешь ты среди вирдов?

Оба заговорили быстро и одновременно, смеясь от радости, ведь их дружба была очень крепка, а прошло уже несколько лет после того, как они виделись в последний раз.

— Нам есть, о чем, поговорить,— сказал Токе.— Хорошо, что ты быстро сочиняешь стихи, как я тебя и учил. Потому что, если бы не это, мы бы еще долго рубились и могли бы пострадать. Хотя не думаю, что твое стихотворение столь же хорошо, как мое.

— В этом ты можешь претендовать на первенство, не опасаясь, что я обижусь,— сказал Орм.— С того времени, как мы расстались, у меня было очень мало времени, чтобы практиковаться в стихосложении.

Токе погладил пальцем лезвие Красной Чаши.

— У меня тоже,— сказал он.— Да, андалузскую сталь можно зазубрить только андалузской же.

— У моего меча тоже зазубрина на том месте, где наши мечи встретились,— сказал Орм,— до этого никаких зазубрин не было.

— Надеюсь, что они никогда больше не поцелуют­ся,— сказал Токе.

— И я надеюсь,— сказал Орм.

— Хорошо бы знать, жива ли еще та, которая нам их подарила,— сказал Токе.— И как поживает госпо­дин наш Аль-Мансур, где сейчас развеваются его бо­евые знамена, везет ли ему по-прежнему.

— Кто может знать? — сказал Орм.— Та страна далеко отсюда, а было все это давно, хотя я действи­тельно часто думаю о нем. Но пойдем же со мной, поговорим наедине. Хотелось бы мне иметь пиво, ко­торым можно было бы поприветствовать тебя.

— У тебя что, нет пива? — спросил Токе с трево­гой.— Как же мы поговорим без пива? Пиво — это лучший друг всех друзей!

— Никто не приносит пиво на Тинг,— сказал Орм,— пиво вызывает ссоры. Я думаю, что тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Повезло нам сегодня,— сказал Токе,— и тебе повезло больше, чем мне. Потому что один Человек все-таки принес пиво на Тинг, и этот человек — я. Ты должен знать, что я сейчас — большой человек среди верендских купцов, торгую шкурами, и ни одна про­дажа шкур не может совершиться без пива. Я привел на Тинг пять лошадей, все они нагружены пивом, и я не повезу его обратно домой, если все пойдет как надо, потому что я намерен всех моих лошадей загрузить в обратный путь шкурами. Поэтому пойдем со мной.

— Пусть будет по-твоему,— сказал Орм,— может быть, заодно я найду там и своего священника.

— Женщины увели его с собой,— сказал Токе.— Они сказали, что им понравилось его колдовство, так что за него можешь не волноваться. Он показался мне смелым парнем, хорошо он пошел на Стиркара с крес­том! Ну, а что с ним сделать за убийство старого козла — это решит Тинг.

— У меня здесь еще один священник,— сказал Орм,— твой старый друг.

Отец Виллибальд перешел через ручей посмот­реть, что случилось с магистром. Токе радостно поп­риветствовал его.

— Хорошо тебя помню,— сказал он.— Ты должен пойти с нами, отведать моего пива. Я тебе очень благодарен за то, как ты отремонтировал мою ногу в замке короля Харальда, лучше, чем это мог бы сделать кто-либо другой. Но что ты здесь делаешь, так далеко от датского королевского двора?

— Я — священник Божий в доме Орма,— сказал отец Виллибальд,— и миссия моя заключается в том, чтобы крестить язычников в этом диком уголке мира, как я уже обратил в христианскую веру его. Теперь пришла и твоя очередь, хотя я и помню тебя, как человека, закоренелого в безбожии. Это перст Божий привел тебя сюда к нам.

— С этим можно поспорить,— сказал Токе,— но одно ясно — это что мы, все трое, должны сейчас посидеть по-дружески. Бисмиллахи, эр-рахмани, эр-рахими, как говорили мы, когда служили у Аль-Мансура.

— Что ты сказал? — спросил Отец Виллибальд.— На каком языке? Ты что, тоже — жертва южного колдовства?

— Это язык Испании,— сказал Токе,— я его до сих пор помню, потому что моя жена родом из той страны и любит говорить на своем родном языке, особенно, когда у нее плохое настроение. Это позволяет мне практиковаться.

— А я могу сказать тебе значение того, что он сказал,— добавил Орм.— Вот что: Во имя Бога Милос­тивого и Справедливого. Милостивый Бог — это Хрис­тос, как всем известно, а Справедливый, по-видимому, относится к Святому Духу, потому что кто может быть более справедлив, чем он? Ты видишь, что Токе — практически уже христианин, хотя он этого еще не знает.

Отец Виллибальд проворчал что-то в сомнении, но без лишних разговоров они направились вместе с Токе в лагерь вирдов.

Глава 11. О Токе, сыне Серой Чайки и о несчастье, постигшем его, и об обманном даре, полученном Ормом от финнведингов

Они просидели за пивом до поздней ночи, разгова­ривая обо всем, что случилось с ними с тех пор, как они расстались. Орм рассказал, как ходил с набегом в Англию под командой Торкеля Высокого, о великой битве при Мэлдоне и о той добыче, которую они захватили там. О том, как он случайно встретил отца Виллибальда, как крестился и как вновь встретил дочь короля Харальда (здесь маленький священник мог многое добавить к рассказу Орма), о той гигантской сумме серебра, которую король Этельред выплатил викингам, чтобы купить себе и своей стране облегче­ние от норманнов. Затем он рассказал о своем пути домой, о визите в Йелинге и о столкновении там с королем Свеном, о том, что произошло во время этой встречи, и как он вынужден был в спешке бежать в поместье своей матери в приграничную страну, чтобы избежать мести своего шурина.

— Но память у него длинная, как и руки,— сказал Орм, так что даже в этих отделенных краях он все еще преследует меня, чтобы отомстить за то унижение, которому подверг его этот маленький священник во время нашей встречи. Весной этого года я был вынуж­ден драться в темноте около собственной двери с путешественником, остановившимся в моем доме в качестве гостя, человеком из Финнведена по имени Остен из Орстада, который служил в датском флоте. Он пришел с многочисленными сторонниками, чтобы тайно убить меня и послать мою голову королю Свену. Но вместо этого он потерял многих людей, лошадей и товары, а также ему пробили череп, о чем, я не сомневаюсь, возникнут споры во время Тинга. Как только голова его зажила, я отпустил его с миром вместе с двумя его людьми, но сначала я заставил его принять христианство, потому что отец Виллибальд, желаниям которого я редко противостою, предпочел, чтобы они были обращены в христианство, а не убиты.

— Даже мудрейшие из людей иногда поступают глупо,— сказал Токе, — а человек, оставляющий в живых своего врага, должен винить только себя само­го, если ему потом придется пожалеть об этом. Я знаю, что христиане иногда так поступают, чтобы угодить своему Богу, но в этих краях старый способ все еще считается лучшим. В следующий раз тебе, возможно, труднее будет убить этого парня, а ведь он, несомнен­но, попытается отомстить за все, что он потерял, и за оскорбление, которое ты ему нанес, окрестив его.

— Мы поступили правильно,— сказал отец Вилли­бальд.— Пусть Дьявол и его слуги делают свое дело.

— И кроме того, Токе,— сказал Орм,— длань Божья сильнее, чем тебе кажется. Но расскажи же нам, как тебе жилось после того, как мы расстались.

Токе начал рассказывать им свою историю. Он сказал, что больше не совершал долгих путешествий за границу, не было у него и таких приключений, как у Орма, но неприятностей у него было не меньше, если не побольше.

— Потому что приезд домой в Листер был подобен попаданию в змеиное гнездо,— сказал он. — Не успел я дойти до дома моего отца, поприветствовать стариков и разместить мою женщину и вещи, как ко мне прибежали с неотложными новостями, и вскоре я уже оказался вовлеченным в междоусобицу, охватившую всю округу.