Двести веков сомнений - Константин Бояндин

Затем медленно положил кисть на землю.

— Всякий раз хочется попробовать, — признался он, — но — нельзя.

— Если бы вы знали, кого я там видел! — Клеммену казалось, что он не выдержит, если немедленно кому-нибудь не расскажет.

— И знать не хочу, — перебил Д. довольно резко. — Ты забыл самое главное: всё, что там происходило, никого, кроме тебя, не касается.

— Вы в это верите? — удивился Клеммен. Честно говоря, было немного обидно. Обида, впрочем, была детской, импульсивной, ничем не обоснованной.

— С подобными вещами не шутят, — уклончиво ответили ему. — Я верю в разум, в то, что вижу. Но разум не самое сильное, что есть у нас. Этому обряду — более двух сотен веков, в былые времена того, кто осмеливался намекнуть на то, что видел под деревом, ждала незавидная участь. Сейчас, конечно, боги карают не так часто…

— Вы и в богов верите? — усмехнулся Клеммен. От кисти с ягодами поднимался терпкий приятный запах, и он решил отойти подальше — чтобы не искушать судьбу.

Сейчас только Клеммен обратил внимание на то, как одет Д. Что там, маскарад? Древний камзол, цилиндр, трость…

— Какая разница? — поднял брови Д. — Они останутся, не прекратят проявлять себя, даже если я не буду верить. Я знаю , что они есть. Но иногда лучше верить, чем знать.

— Не понимаю, — признался юноша. Они постепенно приближались к воротам Хоунанта, уже был виден У-Цзин, демонстрирующий множеству зрителей чудеса владения посохом, цепью и более экзотическими видами оружия. Сейчас никто не узнал бы в диком существе с горящими глазами спокойного и рассудительного настоятеля.

— Если я знаю , сомнений у меня нет, — пояснил Д. — Я вообще почти разучился сомневаться. Это плохо.

— А вера совместима с сомнениями?

— Она придаёт предмету веры естественность, — Д. явно не нравился этот разговор. — Знание придаёт неизбежность. Я слишком многое знаю наверняка. Но можешь подвергнуть мои слова сомнению и рассказать кому-нибудь о своём дереве и том, что там увидел. Рискни, если хочешь.

Мимо прошли те самые две девушки, которых Клеммен видел в Академии, когда его «стукнуло» прямо перед дверью в кабинет декана.

— Я их видел, — сообщил Клеммен Д., после того, как оба они с поклоном приняли предложенные венки. Обе девушки тоже узнали своего случайного знакомого, было видно по их глазам. Кто бы мог подумать, что они служат Триаде! — Вместе с… матерью, наверное — уж очень похожи.

— С матерью? — удивился Д. — Подожди… как, говоришь, она выглядела?

Клеммен описал. О том, как он гонялся за незнакомкой и о портале, что закрылся сам собой, он рассказывать не стал. Раз уж охрана Академии не сочла нужным известить об этом, ему и подавно не стоит.

— Очень странно, — глубокая морщина прорезала ненадолго лоб Д. — Она не мать им, она их прабабка. Если ты не перепутал. Но её не могло там быть!

— Почему?

— Она погибла лет сорок назад. При очень странных обстоятельствах.

Мурашки поползли по спине Клеммена.

— А декан Тенгавер… — Клеммена бросило в жар. Он припомнил, как выглядел декан и осознал, что в профиль обе девушки походят на того, как две капли воды.

— Их прадед. Кстати, Тенгавер — не настоящее его имя. Постой… что ты, собственно, там забыл?

Пришлось соврать про «надпись» на стволе сиарха .

— Ясно, — похоже, что Д. не очень-то интересовала причина, по которой Клеммен отправился к Тенгаверу. — Вспомни ещё раз, как она выглядела — ты уверен, что видел того, о ком речь?

— Абсолютно, — Клеммен понял, что описываемое вовсе не обрадовало Д. — Возможно, даже записал.

— Не нравятся мне призраки, — Д. отыскал взглядом девушек, задумчиво проводил их взглядом. — Да ещё в Академии. Там такого быть не должно, никогда. Что-то происходит. Понять бы, что…

— Вы думаете, что они имеют отношение к… — Клеммен указал рукой в сторону девушек.

— Нет, конечно, — Д. неожиданно рассмеялся. — С ними всё в порядке. Между прочим, одно время я занимался их охраной.

— Вы?! — Клеммен был удивлён и восхищён. — Когда?

Д. махнул рукой — стало ясно, что он этого никогда не расскажет.

— Ладно, — Д. вздохнул. — Идём. Вон, Чёрточка нам машет.

Клеммен шёл первым.

— Зря я втравил тебя во всё это, — послышалось позади. — Они ни перед чем не остановятся.

Прозвучало это так странно и неожиданно, что Клеммен сделал ещё несколько шагов, прежде чем понял, что голос принадлежит Д. Изумлённый, он оглянулся.

— Я не понимаю…

Позади никого не было. Клеммен не успел осознать, что всё это значит, поскольку услышал:

— Э, да вон же он! Чёрточка — вон он, у ворот стоит!

Словно ужаленный, Клеммен резко повернулся, и челюсть его отвисла.

Шагах в десяти от У-Цзина (ставшего настолько благодушным, что даже прозвище не стёрло с его лица улыбку) стоял Д. Не один. Ещё трое незнакомых Клеммену людей стояло поблизости.

И пьян, и весел Д. был явно сверх меры.

У-Цзину в эту ночь также довелось стать свидетелем необычных событий. Произошли они примерно тогда, когда Клеммен, всё еще под впечатлением того, что увидел под священным деревом, возвращался ко входу в обитель.

Настоятель улучил несколько минут отдыха и решил постоять чуть в стороне, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. Каким бы неутомимым он ни казался, покой требовался и ему.

Очки его запотели, У-Цзин снял их. Протёр извлечённым из рукава одеяния платком. Очки — весьма своеобразный инструмент. Подарок одного мастера-дариона. Всем, кроме У-Цзина, очки позволяли видеть окружающий мир как минимум в двух аспектах из трёх — зависело от расы того, кто смотрел. Иными словами, открывали мировые линии. Частным следствием было то, что иллюзии не обманывали смотрящего, магические эманации предметов и мест проявлялись отчётливо..

На него же, У-Цзина, очки действовали с точностью до наоборот. Не все знали о том, что нынешний настоятель почти всегда видит всё в «подлинном виде». А это не всегда было удобно. Очки позволяли монаху видеть всё так, как «положено» видеть «обычным» людям.

Итак, он снял очки.

Стайка из трёх разгорячённых деревенских девушек покинула ближайший хоровод и все они, не умолкая ни на миг, с растрёпанными волосами, продолжили что-то обсуждать громким шёпотом — время от времени заливаясь весёлым смехом. Шагах в пяти от настоятеля.

У-Цзин улыбнулся им. Все лица их показались ему знакомыми. И тут настоятеля словно ожгло ударом кнута.

Одна из девушек.

Он случайно поймал её взгляд, на один короткий миг. И зрение его, подлинное видение, возвращавшееся после очков в норму, не смогло показать её лица. Словно вода в глаза попала.

Монаху показалось, что дальнейшее произошло почти что само собой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});