Крапивник - Екатерина Концова

после выпускного уеду, три-четыре месяца отслужу и к свадьбе буду дома. С записью в личном деле, как добросовестно отслуживший. Из наших выпускников ещё несколько человек едет: Бэй, Солена, Арон… я буду в хорошей компании.

— Выбрось. Это. Из. Головы, — потребовала мама и отвернулась к зеркалу, давая понять, что разговор закончен.

— Ну да, не пытайся сделать как лучше для всех, — парень опять завалился на кровать.

Это воспоминание исчезло, уступив место новому.

Дома у дедушки и бабушки на кухне сидела вся семья, включая мужа тёти Артемиды. Это был мамин день рождения. Очень поздний вечер, можно считать ночь.

Бабушка отрезала всем по малюсенькому кусочку тортика. Он был украшен белыми клеточками из сахарной пудры на розовом креме с малиновым повидлом в составе.

— Сколько сейчас времени? — она поглядела на часы. — Без пяти двенадцать, отлично. Приятного всем аппетита.

— Спасибо, — хором ответил каждый за столом и ложечки застучали по тарелкам.

Очень скоро кусочки исчезли, но никто почему-то не просил добавки. В маминых эмоциях ощущалось что-то похожее на озорство, а вот Эда такая сдержанность в еде несколько беспокоила. Сам он сладкоежкой не был, потому и не просил добавки, но остальные почему поступают так же? Тем более, что малиновый — мамин любимый торт, неужели она не хочет больше ни кусочка?

— Двенадцать, — заметил дедушка и обратился к Эду. — С днём рождения.

Парень не сразу осознал, что разговаривают с ним, а я тут же попыталась вспомнить, дату рождения в документах учителя. У них с мамой разница в возрасте один день? Выходит, что да.

— Спасибо, — ответил Эдмунд.

Дед кивнул младшим детям и они, быстро вывернувшись из-за стола, подбежали к тумбочке и вернулись назад с несколькими свёртками.

— Это от нас, — Джейн и Джек вручили разрисованный кулёк.

Эд извлёк из него расписанный несмывающейся краской стакан. Я тут же узнала вещицу — она по сей день стояла у моего учителя на столе с карандашами и перьями. Он говорил, что эти пёстрые каракули не дают стакану слиться со стенами, бумажками и столом.

— Вы его и изнутри разрисовали? — хихикнула двенадцатилетняя Гера. — Как из него теперь пить?

— Пить, может, и никак, а вот для карандашей — самое то. У меня на столе всегда бардак, а такой пятнистый стакан не потеряется. Спасибо.

Эдмунд взял следующий подарок. В нём обнаружился свитер. Белый, с узором, похожим на косичку. Это тот убитый, который Эд носит в лес!

Парень поглядел на маму, ни секунды не сомневаясь, от кого подарок. Она в ответ только улыбнулась.

В следующем свёртке нашёлся шарфик. Полосатый. Его я прежде не видела.

Мой учитель окинул взглядом присутствующих и остановил взгляд на Гере. Абсолютно уверена, что идею с чем-то вязанным она подсмотрела у мамы. Мне как-то говорили, что она много за ней повторяла. Вроде как, младшие дети часто повторяют за старшими и в этом ничего необычного.

— Классный, спасибо.

— Пожалуйста, — девочка широко улыбнулась.

Из следующего кулька Эд достал бутылку дорого вина и вопросительно поглядел на моего деда, но тот указал на старшую дочь и её мужа.

— Я так слышал, ты кое-что понимаешь в этом деле, — объяснил парню муж сестры будущей жены. Хм… кажется, это тоже называется зятем, но я не уверена. Может, шурин? А, да без разницы.

— Ну, разбираюсь, это громко сказано, — пожал плечами Эд. — Так только, кое-что знаю. Например, что это очень вкусное вино.

— Это точно.

— Спасибо.

Эдмунд снял упаковку с последнего подарка. Книга с заумным названием. Не помню, видела ли её прежде, скорее всего да.

— Как Вы её достали?! — по лицу Эда стало понятно, что подарок будущего тестя — это попадание в самое сердце. — Такую же не найти!

— Когда работаешь с транспортом, занятные вещи регулярно приносят к твоим берегам, — дед поднёс к губам чашку кофе. — Разными путями.

— Ну ладно, контрабандисты, — бабуля поставила на стол желтоватый тортик с шоколадными клеточками и семнадцатью свечками. — Мы сделали начинку из орехов и солёной карамели. Она не такая приторная, как обычная.

Парень с восторгом смотрел на дрожащие огоньки. По его чувствам я поняла, что последние два с лишним года, с момента смерти родителей, Эду никто не готовил торт. В рейтинге подарков, книга уступила первое место.

— Задувай.

Дважды просить не пришлось — привстав со стола, юноша быстро задул свечи.

Новое воспоминание началось в академии. На уроке у менталистов. Эд почему-то был с ними.

— Проекция человек, созданная по его воспоминаниям и параметрам тела, требует не только ментальной магии, но и светлой, и некоторого специального оборудования, — вещал преподаватель. — Слабонервные в аудитории есть?

Никто не подал виду.

— Ладно. Знакомьтесь, наш подопытный, — профессор вытащил из под стола уродливое… уродливую… о, господи…

Даже находясь в воспоминаниях, а, следовательно, не имея тела, я почувствовала тошноту.

На столе сидела сшитая из мяса и, кажется, кусков трупов маленькая человеческая фигурка.

«Не брезгливые» студенты тоже не обрадовались увиденному. На лицах проступили страх и брезгливость, выраженные в разных пропорциях.

— Не беспокойтесь, очень скоро он станет гораздо симпатичнее, — заверил преподаватель. — Мы с мистером Рио сейчас покажем вам эту магию, но нужен будет доброволец, по воспоминаниям которого и будет осуществляться колдовство.

— Проще говоря, подарите куколке своё лицо, — Эд взял на руки это отвратительное нечто, осматривая. — Я так понимаю, мы получим годовалого ребёнка.

В классе стояла тишина. Никого не привлекала перспектива «подарить своё лицо».

— Давайте на Крапивнике, — предложил кто-то из класса. — У тебя ж скоро свадьба? Вот и принесём Пацифике, покажем примерное будущее.

Эд призадумался, но вскоре усмехнулся:

— Звучит как хорошая идея.

Пожилой профессор и мой семнадцатилетний учитель начали что-то колдовать, параллельно рассказывая, как это работает. Задача ментального плетения состояла в том, чтобы вычленить зарытые глубоко в памяти Эдмунда образы и модель поведения, а светлого — заставить тело шевелиться в соответствии с мыслительным процессом «куклы» и смоделировать на основе физических данных, как человек выглядел в детстве. Плетения срослись вместе и, пройдя сквозь настоящего Эдмунда, закрепились в мясном уродце. Маги закрепили его как будто в артефакте и посильнее напитали энергией.

Начался процесс перестройки.

Швы на коже стали разглаживаться, она начала светлеть, кукла забилась в странных конвульсиях, выгибаясь под неестественными углами. Эдмунд осторожно придерживал этому уродцу голову, чтобы оно не сломалось в этом припадке. Мешок с прорезями, заменявший чучелу одежду, стал приобретать вид коротеньких штанишек, салатовой рубашечки и белых вязаных носочков. На голове появились чёрные кудряшки. Неживые глаза приобрели тёмно-серый цвет и зашевелилась. Поднялась маленькая, вполне симпатичная ручка.

Эд повернул существо к