Убийца Войн - Сандерсон Брендон

Вивенна покачала головой.

– Я хочу, чтобы этому королевству пришел конец, – прошептала она. – Как и сказали хозяева трущоб. Оно портит этих несчастных. Оно может растлить даже меня. Я его ненавижу.

– Я…

– Нет, Дент. – Ее волосы стали кроваво-красными, и она в кои-то веки не обратила на это внимания. – Я действительно его ненавижу. И всегда ненавидела этих людей. Они отняли у меня детство. Мне пришлось готовиться стать их королевой. Выйти замуж за их Бога-короля. Все называли его нечестивцем и еретиком, но мне-то выпадало возлечь с ним! Я ненавижу весь этот город с его цветами и богами! Мне ненавистно, что он украл мою жизнь, а потом потребовал бросить все, что люблю! Я ненавижу людные улицы, тихие сады, торговлю и удушливый климат. А больше всего – спесь. Здешние жители воображают, будто могут помыкать моим отцом, тыкать его носом в условия договора двадцатилетней давности. Они властвовали над моей жизнью. Подмяли ее под себя. Разрушили ее. А теперь у них моя сестра.

Она с силой втянула воздух через сжатые зубы.

– Ваше отмщение свершится, принцесса, – прошептал Дент.

Она взглянула на него:

– Я хочу, чтобы они страдали, Дент. Сегодняшний налет устроили не с целью усмирить мятежников. Халландрен отправил этих солдат убивать. Несчастных, которых он же и породил. Мы заставим его прекратить такие дела. Мне все равно, во что это обойдется. Я устала быть милой, славной, не обращать внимания на бахвальство. Я хочу действовать.

Дент медленно кивнул:

– Хорошо. Мы меняем курс и начинаем жалить больнее.

– Отлично, – сказала она.

Крепко зажмурив глаза, она раздосадовалась на себя, пожелала себе достаточно сил, чтобы сдерживать чувства. Но сил не хватило. Она слишком долго держала себя в руках. В этом вся проблема.

– Причина ведь вовсе не в сестре? – спросил Дент. – Вы пришли сюда не ради нее?

Не размыкая век, Вивенна мотнула головой.

– Тогда почему?

– Я упражнялась всю жизнь, – прошептала она. – Это мне предстояло собою пожертвовать. Когда меня заменила Сири, я превратилась в ничто. Я должна была пойти и вернуть то, что причитается мне.

– Но вы же только что сказали, что всегда ненавидели Халландрен, – недоуменно напомнил он.

– Ненавидела. И продолжаю. Поэтому и пришлось сюда податься.

Дент несколько секунд помолчал.

– Пожалуй, для наемника это слишком замысловато.

Вивенна открыла глаза. Она не была уверена, что ей и самой все понятно. Она всегда подавляла свою ненависть, позволяя ей проявляться только в презрении к Халландрену и его порядкам. Но сейчас ненависть бросила ей вызов. Заставила с собой считаться. Каким-то образом Халландрен мог быть омерзительным и в то же время – соблазнять. Словно… она знала, что пока не придет и не увидит это место воочию, картинка останется размытой и у нее не будет ни подлинного понимания, ни истинного образа того, что разрушило ее жизнь.

Теперь она уразумела. Если дохи помогут, она их использует. Как Лемекс. Как хозяева трущоб. Она не выше этого. И никогда не была.

Вивенна сомневалась, что Дент поймет, и вместо объяснений кивнула в сторону Брюлики:

– Что она делает?

Дент обернулся:

– Прилаживает новую мышцу. Боковую, которую рассекли. Мышцы работают плохо, если их просто сшить. Приходится заменять целиком.

– И прикреплять болтами?

– Прямиком к кости, – кивнул Дент. – Тогда все будет в порядке. Не в полном, но сойдет. У безжизненного нельзя идеально вылечить вообще никакие раны, хотя некоторые заживают. Его можно лишь зашить и накачать свежим ихорным спиртом. Если проделывать это часто, тело перестает нормально работать и приходится тратить еще один дох, чтобы удержать его на ходу. Но тогда уж лучше купить другого.

Спасенная чудовищем. Возможно, именно это наполнило ее решимостью использовать дохи. Ей предстояло умереть, но Клод ее спас. Безжизненный. Она была обязана жизнью тому, что не имело права на существование. Хуже того: заглянув глубоко в свою душу, она обнаружила предательскую жалость к этой твари. Даже симпатию. И заключила, что уже проклята до черты, за которой применение дохов теряет значение.

– Он хорошо дрался, – прошептала Вивенна. – Лучше, чем безжизненные из городской стражи.

Дент посмотрел на Клода:

– Они неодинаковы. Большинство безжизненных создано из первых попавшихся тел. Если расщедриться, можно приобрести такого, который при жизни был очень искусным.

Ее зазнобило – вспомнился миг человечности в выражении лица Клода, когда тот ее защищал. Если чудовище, оживший покойник, может геройствовать, то и благочестивая принцесса вправе кощунствовать. Или она просто оправдывается?

– Навыки, – шепнула она. – Они сохраняются?

Дент кивнул:

– Во всяком случае, некое подобие. Мы заплатили за этого малого столько, что он наверняка был отличным бойцом. И вот поэтому есть смысл не покупать нового безжизненного, а тратить деньги, время и труд на починку этого.

«Для них он – вещь», – подумала Вивенна. Как и должна была подумать. Однако она все больше склонялась к тому, чтобы называть Клода словом «он», а не «оно». Он спас ей жизнь. Не Дент, не Тонк Фах. Клод. Ей казалось, что они должны отнестись к нему уважительнее.

Брюлики закончила с мышцами и залатала кожу толстым шнуром. Дент объяснил:

– Хотя он вроде как поправится, при починке лучше использовать что-то прочное, чтобы рана не открылась заново.

Вивенна кивнула:

– И не вытекли телесные соки.

– Ихорный спирт, – уточнил Дент. – Открыт Пятеркой ученых. Замечательная начинка. Отлично удерживает безжизненных на ходу.

– Это и позволило развязать Панвойну? – прошептала Вивенна. – Правильная смесь?

– Отчасти. Это и открытие кое-каких новых команд – снова одним из Пятерки ученых; я забыл которым. Если вы и правда хотите стать пробуждающей, принцесса, вам придется их выучить. Команды.

– Научите меня, – кивнула она.

Брюлики достала небольшой насос и пристроила маленький шланг к клапану на основании шеи Клода. Она принялась закачивать ихорный спирт, работая очень медленно – наверное, чтобы не разорвать кровеносные сосуды.

– Ну что ж, – сказал Дент, – приказов много. Если хотите оживить веревку вроде той, что вы пытались использовать в проулке, то хорошая команда – «держи вещи». Произносить надо четко, с желанием, чтобы дох подействовал. Если все сделать правильно, веревка сграбастает ближайший предмет. Еще одна хорошая команда – «защищай меня», хотя она может быть истолкована самым причудливым образом, если вы точно не представите, чего хотите.

– Представлю? – переспросила Вивенна.

Он кивнул:

– Вы должны не просто приказывать устно, а формировать команду в голове. Дох, который вы отдаете, – часть вашей жизни. Души, как выражаетесь вы, идрийцы. Когда вы что-то пробуждаете, оно становится частью вас. Если вы хороши и опытны в этом деле, пробужденные вещи будут делать то, чего вы от них хотите. Они – часть вас. Они подчиняются, как руки или ноги.

– Тогда я начинаю упражняться, – сказала она.

Он кивнул с видом несколько отрешенным, словно отвлекшись на собственные мысли.

– Чем больше у вас дохов изначально, тем легче научиться пробуждать. Это похоже… не знаю, как будет вернее: дох часть вас или вы сами часть доха.

Она откинулась, размышляя над услышанным.

– Спасибо, – сказала она наконец.

– За что? За объяснение, как пробуждать? Все это вам рассказала бы половина уличной ребятни.

– Нет, – ответила она. – Я ценю инструктаж, но благодарю за другое. За то, что не порицаете меня за ханжество. За готовность изменить планы и рисковать. За сегодняшнюю защиту.

– Насколько я знаю, хороший работник так и должен поступать. По крайней мере, если это наемник.

Вивенна покачала головой:

– Дело в большем. Вы хороший человек, Дент.

Он встретился с ней взглядом, и что-то промелькнуло в его глазах. Чувство, описать которое она не сумела. Вивенна снова подумала о его маске – личине веселого проказника-наемника. Такая фигура предстала лишь ширмой, когда она заглянула в глаза и увидела намного большее.