Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

почему они умолчали об этом здесь перед судом. Но пришло время материальной нужды, и мне не удалось осуществить мой замысел. Но когда мое материальное положение укрепилось, я опять начал мечтать о борьбе и решил поехать в Россию легально. Я собрал немного денег и приехал в Варшаву, а когда мне было в этом отказано, я решил убить Войкова, представителя международной банды большевиков. Мне жаль, что я причинил столько неприятностей моей второй родине – Польше. Вот в газетах пишут, что я монархист. Я не монархист, а демократ. Мне все равно: пусть в России будет монархия или республика, лишь бы не было там той банды негодяев, от которой погибло столько русского народа».

Это заявление Коверда произнес при напряженном внимании всех присутствовавших.

Председатель обратился к сторонам с вопросом о том, чем желают они дополнить судебное следствие.

Прокурор обратился к суду с просьбой задать подсудимому следующие вопросы: 1) почему он знал Войкова и каким образом ориентировался, что стреляет именно в него, и 2) откуда знал, что Войков будет на вокзале.

В ответ на эти вопросы подсудимый, предупрежденный о том, что он может не отвечать и что молчание не будет почитаться доказательством вины, заявил: «Я знал Войкова по фотографиям, печатавшимся в иллюстрированных изданиях. Кроме того, я видел его в советском консульстве. О том, что Войков должен быть на вокзале, я узнал из газет – я прочел, что Войков выезжает в Москву. Я знал, что есть только один скорый поезд, отходящий в советскую Россию в 9 ч 55 мин утра, и знал, на каком пути этот поезд стоит. Я хочу еще прибавить, что я убил Войкова не как посланника, а как члена коминтерна».

Адвокат Недзельский обратился к суду с просьбой задать подсудимому вопрос о том, не помнит ли он, какая последняя прочитанная им книга произвела на него решающее впечатление.

На этот вопрос, предупрежденный председателем о праве не давать на него ответа, подсудимый Коверда ответил: «Последняя книга, которую я читал, были «Записки писателя» Арцыбашева.

Защитник Андреев обратился к суду с просьбой о присоединении этой книги к делу и о разрешении защите ссылаться на нее.

Прокурор заявил, что экземпляр этой книги (найденный в вещах Коверды) был предметом осмотра по настоящему делу, и отметил, что ссылки на «Записки писателя» вообще не имеют никакого значения, но экземпляр книги с собственноручными отметками Коверды свидетельствует о его психологии и потому против присоединения этого экземпляра к делу он не возражает.

Защитник Андреев заявил, что отказывается от своей предшествовавшей просьбы и просит о присоединении к делу принадлежащего Коверде экземпляра, прибавляя, что, по словам Коверды, экземпляр этот был у него отобран вместе с остальными его вещами.

Суд постановил: определить содержание пакета, заключающего часть вещественных доказательств, а именно, как выяснил осмотр:

1) Дело Виленского Окружного Суда в Вильне У г. № 289/25 о Ионе Тененбауме, он же Кауль Вальтер, он же Ян Рейнер, Арсении Канцевском и Алексее Сологубе, обвиненных по ст. 102 ч. I Уг. Код.

2) Книгу Арцыбашева «Записки писателя» с подписью на первой странице карандашом «Борис Коверда» на русском языке и с различными подчеркнутыми местами и приписками в тексте.

3) Несколько экземпляров издающейся в Риге газеты «Сегодня» за 1925 год.

4) Папку, содержащую: а) конверт с квитанцией в получении одного доллара и двумя фотографиями Бориса Коверды, б) справку об ученике 7-го класса виленской 8-классной гимназии Русского Общества, в) метрическое свидетельство о рождении Бориса Коверды, г) заполненные Ковердой в русском (советском) консульстве анкеты и его же прошение в это консульство.

5) Книгу Ант. Стародворского п. н. «Совецка Реформа Рольна» («Советская земельная реформа») с надписью на обложке по-польски «Ратунку» и по-русски – «Помоги».

Чрезвычайный Суд постановил: присоединить к делу: 1) протокол осмотра и вскрытия трупа посланника Войкова (стр. 16–20, акт C.C.I), 2) протокол осмотра чемодана Бориса Коверды (стр. 14 а. С.С. I), 3) протокол осмотра отобранных у Коверды револьвера и патронов (стр. 59 а. С.С.1), 4) протокол осмотра бумаг, документов, книг и газет (стр. 67–67 a. C.C.I.) и разрешил сторонам ссылаться на них.

Допрос Розенгольца

Судебный пристав сообщил, что свидетель Аркадий Розенгольц, поверенный в делах СССР, прибыл в суд.

Мы несколько ниже приводим показания Розенгольца в той протокольной форме, в которой они зафиксированы в польском издании, с которого мы делаем настоящий перевод, но, прежде чем сделать это, необходимо остановиться на некоторых характерных подробностях появления Розенгольца в варшавском суде на процессе Коверды.

Польская брошюра почему-то умалчивает о том, что в 7 ч. вечера суд объявил перерыв, который должен был быть кратким, так как о приезде Розенгольца в Варшаву было уже известно и ждали только его приезда в суд. Но бывший лондонский полпред заставил себя ждать. Он приехал в суд только в 8 ч 45 мин вечера.

Ожидание это прошло в зале суда в томительной атмосфере. Сам Борис Коверда сохранял все время спокойствие, улыбаясь беседовал со своими защитниками, но в публике заметна была известная нервность. Хотя господствовало общее убеждение в том, что суд не может приговорить Коверду к смертной казни, теоретически эта возможность все же существовала и казалась некоторым неисключенной в той напряженной политической обстановке, которая после убийства Войкова создалась в польско-советских отношениях.

Когда суд занял свои места и председатель обратился к судебному приставу со словами: «Введите свидетеля Розенгольца», все глаза обратились к двери в глубине зала, через которую вошел в него невысокий, плотный, хорошо одетый и еще не старый брюнет – изгнанный из Англии советский представитель, по пути в Москву присутствовавший при убийстве Войкова.

Побывав в Москве, Розенгольц несколько оправился от того панического страха, в котором он находился в день убийства Войкова, но все же в суд он прибыл в сопровождении усиленной охраны: несколько польских полицейских и несколько гебистов из полпредства привезли его в закрытом автомобиле в суд, провели сквозь ряды публики к свидетельской скамье и никого не подпускали к нему до того момента, когда во время речи защитника Недзельского Розенгольц поднялся со своего места и в сопровождении своей полицейской свиты и советских «журналистов» Братина и Ковальского вышел из здания суда.

Польская брошюра передает показания Розенгольца следующим образом:

На вопрос председателя, обращенный к свидетелю, о том, понимает ли он по-польски, свидетель Розенгольц дал отрицательный ответ. Ввиду того, что свидетель Розенгольц не понимает по-польски, чрезвычайный суд постановил вызвать в качестве переводчика чиновника канцелярии председателя варшавского окружного суда Климентия Шероноса.

Стороны выразили согласие на допрос свидетеля Розенгольца на основании ст.