Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

А что сказать про одинокого отшельника, или одичавшего ребенка (живущего среди волков), или Робинзона Крузо до появления Пятницы? Отсутствует ли у этих изолированных людей личность из-за того, что они не оказывают воздействия на других? Я лично считаю, что такие исключительные индивиды обладают личными качествами, не менее значительными, чем качества людей, живущих в обществе. Телевизионный актер может воздействовать на миллионы людей и при этом иметь менее сложную личность, чем затворник, обитающий в неизвестности на чердаке.

Конечно, производимое нами на других впечатление и их реакция на нас – важные факторы в развитии наших личностей. К этим вопросам мы обратимся в следующих главах. Но мы были бы только сбиты с толку, если бы стали смешивать внешние воздействия, оказываемые нашей личностью, с самой ее внутренней структурой.

Происхождение термина «личность»

Слово personality [326] и его корень person давно привлекают внимание языковедов. Макс Мюллер, например, с энтузиазмом говорил об их абстрактности и широкой полезности.

...

«Давайте возьмем такое слово как персона . Ничего не может быть абстрактнее. Это не мужчина и не женщина, не молодой, не старый. В ряду существительных оно выражает не больше, чем быть в ряду глаголов. Во французском языке оно даже может означать “никто”. Так, если в Париже мы спросим своего консьержа, не звонил ли нам кто-нибудь во время нашего отсутствия, он ответит: “ Personne, monsieur ”, что значит: “Ни души, сэр”.

Но это слово персона двигается удивительными прыжками, поражая направо и налево, порождая новые идеи, вызывая тучи противоречий и до сегодняшнего дня занимая выдающееся место во всех теологических и философских дискуссиях, хотя немногие из использующих это слово знают, откуда оно взялось» [327] .

Понятие personality в английском языке, personalité во французском и Persönlichkeit в немецком близки понятию personalitas в средневековой латыни. В классической латыни использовалось только слово persona. Все филологи соглашаются, что первоначально это слово означало маску . (Этот факт может дать некоторое ощущение комфорта тем, кто предпочитает определять личность в понятиях внешнего воздействия – ведь в нем подчеркивается внешняя видимость, а не внутренняя организация.) Но даже в древности слово persona означало и актера за маской, то есть подлинное сочетание его внутренних и «масочных» качеств. Оно также означало важного человека (отсюда personage, parson [328] ). Это понятие также использовалось для обозначения трех ипостасей Троицы. И длительные теологические споры разворачивались вокруг того, были ли эти personae тремя масками одного Бога или тремя со-равными лицами. Самое, быть может, известное определение персоны дал в шестом веке Боэций: Persona est substantia individua rationalis naturae – персона есть индивидуальная субстанция рациональной природы.

Итак, мы видим, что это понятие даже в классической латыни связывалось с различными значениями. Некоторые из них предвосхищали нынешние определения «внешнего воздействия», некоторые – определения «внутренней структуры».

Внутренняя структура

Большинство философов и психологов (за исключением современных позитивистов, которых мы вскоре коснемся) предпочитает определять личность как объективную реальность – что-то, что «действительно есть». Они допускают, что человек открыт окружающему миру на каждом шагу, воздействуя на него и испытывая его воздействие. Однако личность обладает своей собственной жизненной историей и собственным существованием, ее не следует путать ни с обществом, ни с тем, как ее воспринимают другие люди. Так, Вильям Штерн, который был и философом, и психологом, говорит о личности как о «мультиформном динамическом единстве». Он добавляет, что никто никогда полностью не достигает совершенного единства, но все стремятся к этой цели [329] .

К определению такого типа некоторые авторы добавляют ценностный аспект. Личность – это нечто высоко ценимое. Так, Гёте говорит о личности как о том, что обладает в мире «высшей ценностью». И моральная философия Канта базируется на этом же убеждении. Все средства хороши для достижения такой цели, как спасение личности. Никто не может эксплуатировать другого. Ценность личности всегда должна уважаться. Это направление мысли ввела иудео-христианская этика.

Западные психологи также обычно приписывают высокую ценность целостности личности (потому что это, в конце концов, – кредо демократии), но их определения менее возвышенны. Они отбрасывают любые оценки и дают простые описательные утверждения. Типичны следующие примеры.

...

«Личность – это сумма всех биологических врожденных диспозиций, импульсов, тенденций, аппетитов и инстинктов индивидуума и приобретенных диспозиций и тенденций, присвоенных с помощью опыта» [330] .

Автор этого определения рассматривает личность в качестве доступных исходных данных для исследования, но ему не удается подчеркнуть структурную интеграцию многих перечисленных им составных частей. В этом определении личность похожа на «омнибус» или «лоскутную сумку». Следующие два определения звучат более «структурно».

...

«Личность – это целостная психологическая организация человека на любых этапах его развития. Она охватывает каждую фазу человеческого характера: интеллект, темперамент, умения, нравственность и каждую установку, сформированную в течение его жизни» [331] .

«Личность – это организованная совокупность психологических процессов и состояний, относящихся к индивиду» [332] .

В некоторых определениях подчеркивается субъективный когнитивный фактор, ведущий к внутренней организации, утверждается, что личность – это объединенная схема опыта, организация ценностей, согласованных друг с другом [333] .

Мое собственное определение также будет выдержано в понятиях внутренней структуры. (Некоторые авторы назвали бы определения такого типа «эссенциалистскими»). Но сначала нам надо исследовать противоположный подход.

Позитивистский взгляд

Некоторые современные психологи энергично возражают против эссенциалистских определений. Они утверждают, что «внутренняя структура» науке недоступна. Мы не можем познать «мультиформное динамическое единство», которое «действительно есть». Внутренняя структура, если она вообще существует, не поддается прямому изучению.

То, что мы знаем о личности, – это просто наши «операции». Если мы даем личностный тест и получаем такие-то и такие-то баллы, то они тоже суть наши операции, то есть наш метод. Следовательно, с позитивистской точки зрения, внутренняя личность – это миф, «простой конструкт, скрепленный подходящим именем». Все, что мы можем делать, – это выдвигать предположения о ней, «концептуализировать» ее. Концептуализация не должна выходить за рамки используемого нами научного метода.

Вот пример такого операционального определения.

...

«Личность – это наиболее адекватная концептуализация поведения человека, настолько детальная, насколько это возможно для ученого в данный момент времени» [334] .

Здесь мы замечаем сходство с определениями «внешнего проявления». Личность – не то, чем обладает человек, а чье-то восприятие, в данном случае ученого. Другими словами, личность – это «конструкт», то есть нечто мыслимое, но в действительности (вне нашего размышления) не существующее.

Развивая это мнение дальше, некоторые психологи говорят, что мы вообще не должны использовать понятие «личность». Если бы мы достаточно знали о «стимуле» и «реакции» (так называемая S – R -психология), нам не надо было бы забивать голову никакими «промежуточными переменными» вроде личности. Это точка зрения крайнего позитивизма – бихевиоризма. Допустимы только внешние, видимые, доступные манипулированию операции. Личность как таковая исчезает во мгле метода.

Психология стремится занять место среди «настоящих» наук, но некоторые психологи не всегда следуют примеру «старших братьев». Думает ли астроном об изучаемом им Арктуре как о «поименованном конструкте»? Вряд ли. Он воспринимает Арктур как реально существующее небесное тело, имеющее состав и структуру, и именно его он старается научно постичь. Препарируя растение, ботаник не считает, что структура и физиология этого растения заключены только в его манипуляциях.

Изучать личность сложнее, чем звезды и растения, но ситуация такая же. Ни один психолог или юрист никогда полностью не понимает никакую отдельную личность, даже собственную, но этот факт не отрицает существования личности. Подобно астроному или ботанику, мы пытаемся постичь существующий факт природы. Нам надо приспособить, по возможности, свои методы к предмету, а не определять предмет в понятиях наших несовершенных методов.