Принцесса крови - Дмитрий Агалаков

В этот день в Нанси пожаловал герцог Савойский Амедей Восьмой со своей многочисленной свитой. Жанна была свидетелем шумного, поющего медью кортежа, въезжавшего в южные ворота Нанси. Впереди ехал боевой конь герцога, в расписной попоне, с павлиньими перьями на голове и колокольцами на шее, важный и сильный, и на каждой его ноге был нашит герб хозяина. Конем управлял, сидя на нем, обходясь без седла, маленький паж в короткой куртке, с длинными золотыми волосами. Он был так горд своей ответственной ролью, так прямо и красиво держался, что был похож на маленького бога из мира рыцарских легенд, спустившегося прямо на спину боевого скакуна. За герцогским конем, связанные через уздечки по парам, шли кони других рыцарей — более двадцати, и уже за ними следовали трубачи и менестрели, первые призывно дудели в медные трубы, вторые, подыгрывая на лютнях и виолах, пели рыцарские песни, но за общим шумом слов разобрать было невозможно. За музыкантами следовали герольды — особая каста в рыцарском мире, неприкасаемые и всеми почитаемые глашатаи в гербовых накидках. И только за ними ехали рыцари и дворяне принявшего дружеский вызов герцогства, через три дня готовые скрестить мечи и копья со своими добрыми соседями.

Жанна глаз не могла отвести от этого зрелища — воистину, поездка в Лотарингию преподносила ей все новые сюрпризы! Мир оказался таким ярким, пестрым, благозвучным, таким роскошным и вдохновенным, чего она от него никак не могла ожидать.

— Жалко, что я не мужчина, — неожиданно вырвалось у нее.

Она обернулась — ее нечаянное признание услышал только Рене. Молодой герцог улыбнулся:

— Не стоит об этом жалеть, Жанна, — сказал он. — Господь старался, когда создавал тебя. И его усилия, клянусь всеми святыми, не прошли даром.

Жанна опустила глаза — Рене был не только красив, но умен и точен, когда хотел обратиться к самому ее сердцу.

А за рыцарями, приехавшими в Нанси снискать славу и заслужить внимание самых красивых дам, следовали пажи, сержанты и многочисленная прислуга, которая должна была обслуживать господ, пока они намеревались гостить у своих соседей.

Проехав по центральным улицам, кавалькада стала распадаться. Теперь герцогу Савойскому предстояло засвидетельствовать почтение герцогам Лотарингскому и Барскому, а рыцарям его свиты, дворянам, оруженосцам, пажам и многочисленным слугам расселяться по постоялым дворам, где хозяева уже потирали руки, зная, какую прибыль сулят подобные праздники. И вновь открывались окна в лучших гостинцах, и в них вывешивались гербы участников турнира, знамена и вымпелы прибивались к стенам, выходящим на улицы, и выставлялись шлемы именитых драчунов.

— Добро пожаловать, мой дорогой друг! — привстав на троне, воскликнул старый герцог Карл Лотарингский, когда в его резиденцию пожаловал высокий и худощавый Амедей Восьмой, тоже немолодой, с двумя избранными рыцарями своего двора.

— Да ниспошлет Господь вам здоровье, монсеньер, — поклонился гостю Рене Анжуйский.

— Да хранит и вас Господь, любезные сеньоры и прекрасные дамы, — поклонился Амедей. Он многих знал в этой великосветской компании, включая любовницу старого Карла — дворяночку Анизон дю Мэй, которая заменила герцогу его супругу. Но другая темноволосая красавица, с неприступным взглядом, была для него внове, и поэтому герцог Амедей то и дело останавливал на ней взгляд.

— Позвольте вам представить Даму Жанну, — сказал Рене Анжуйский гостю и рыцарям его двора.

— Даму Жанну? — брови Амедея нахмурились.

— Даму Жанну из герцогства Барского, — многозначительно добавил Рене. — Она осчастливила нас своим визитом и оказала нам честь своим присутствием на турнире.

Амедей раздумывал недолго.

— А-а! — воскликнул он. — Дама Жанна… — Герцог поклонился. — Я слышал о вас. Вы прекрасны!

— Благодарю вас, герцог, — ответила девушка.

— Позвольте вам представить, Дама Жанна, Пьера де Монтона-Монротье, первого из моих рыцарей, и Эмона де Маси по прозвищу Отважный Бургундец.

— Ненавижу бургундцев, — тихо, так, чтобы слышал только Рене Анжуйский, сквозь зубы процедила Жанна, и ее новый друг, герцог Барский, незаметно для других сжал пальцы девушки — он полностью разделял ее чувства.

Жанна улыбнулась рыцарям Амедея Савойского. Испытанный в боях Пьер де Монтон-Монротье низко поклонился ей, то же проделал и молодой, светловолосый Эмон де Маси. Взгляды их с Жанной пересеклись — сир де Маси глаз не мог отвести от девушки. Он раздевал ее взглядом, она была оскорблена этим, но вида не подала. Девушка только ответила гордой улыбкой Отважному Бургундцу.

В тот же день в Нанси въехала еще одна торжественная процессия — судьи турнира, возглавляемые гербовым королем. Впереди всего кортежа ехали четыре трубача — они изо всех сил выдували медь из длинных труб, оглушая улицы столицы, далее шли вооруженные слуги, а за судьями ехала конная рыцарская свита. Судьи, все, как один, облаченные в длинные пурпурные накидки, держали в руках длинные белые жезлы, символизирующие неподкупность и справедливость решений.

Турниру по обычаю предшествовало три дня празднеств: танцев и музыки, куртуазных ухаживаний, когда будущие герои распускают павлиньи хвосты перед знакомыми и незнакомыми дамами, ради которых чуть позже они будут ломать копья, рисковать жизнью и от которых станут ждать дорогой награды — поцелуя или бриллианта. Иначе говоря, начинались три дня всеобщего веселья в замке хозяина, где вина и снеди бывает невпроворот.

В парадной зале все обустраивалось для удобства готовящейся к турниру аристократии. Веселиться так веселиться! Залу пересекали столы, уставленные яствами, вдоль стен целыми рядами стояли лавки, табуреты и кресла, где можно было отдохнуть от танцев, утолить жажду, а то и голод. С высоченных потолков на цепях спускались крестообразные деревянные люстры, каждая из которых была плотно убрана бронзовыми подсвечниками, горевшими ярко, особенно — в зимние вечера! Гобелены и художественные полотна украшали стены, на полках высоких буфетов стояли оловянные и серебряные сосуды. А соприкасавшиеся с парадной залой комнаты были предназначены для переодевания и отдыха прекрасных дам, стремившихся выглядеть соблазнительно и шикарно перед своими отважными кавалерами.

Что до вина, то его было столько, сколько не смогли бы выпить все армии Европы, надумай они совершить такой подвиг. Ведь рядом была плодоносная Франция и Бургундия, а на юге — Италия. Эти страны так и пухли от пышных виноградников, рождающих и проливающих реки божественного нектара.