Отпуск на двоих - Генри Эмили

– Поппи, – произнес он. Наполовину это слово звучало как вздох, наполовину – как мольба.

– Нет, погоди, – сказала я. – Я знаю, что шансы у меня тут пятьдесят на пятьдесят. Если честно, огромная часть меня вообще не хочет говорить дальше. Но мне нужно это сказать, Алекс, поэтому, пожалуйста, если хочешь разбить мое сердце, просто немножко подожди. Хорошо? Дай мне договорить, прежде чем у меня окончательно сдадут нервы.

Его губы шевельнулись. Светло-карие, с зеленым отливом глаза были подобны бурным рекам, жестоким и стремительным. Он закрыл рот и кивнул.

Я чувствовала себя так, словно прыгала вниз с обрыва в наполненную туманом пропасть.

– Мне нравилось вести блог, – сказала я. – Мне очень это нравилось, и я думала, что это потому, что я люблю путешествовать. И, конечно, я люблю путешествовать. Но последние несколько лет все изменилось. Я больше не была счастлива. Я больше не чувствовала того, что всегда испытывала, когда отправлялась в поездку. И может быть, ты был прав, может быть, я действительно пришла к тебе за помощью, будто ты пластырь, которым можно заклеить рану. Или… Назови как хочешь. Веселый отпуск. Новая перспектива, которая даст прилив дофамина.

Он опустил глаза, отказываясь на меня смотреть. Я ощущала, что хоть Алекс и сказал это первым, сейчас мои слова рвут его на части.

– Я пошла на психотерапию, – выпалила я, пытаясь не дать себе испугаться и замолчать. – И я все пыталась понять, почему сейчас мне все кажется таким другим. Перечисляла все различия между моей тогдашней жизнью и сегодняшней, и дело было не только в тебе. То есть, ты, конечно, самая большая моя причина. Ты ездил со мной в наши путешествия, а потом перестал, но это была не единственная перемена. Во всех наших путешествиях самое лучшее, помимо того, что я всегда была с тобой, – это люди.

Он поднял на меня взгляд, задумчиво хмуря брови.

– Мне нравилось встречаться с новыми людьми, – объяснила я. – Мне нравилось… Чувствовать связь. Чувствовать, что я кому-то интересна. Когда я росла здесь, то постоянно чувствовала себя очень одиноко. Чувствовала, что со мной что-то не так. Но я постоянно повторяла себе: если я уеду куда-нибудь еще, там все будет по-другому. Там будут другие люди, такие же, как я.

– Я знаю это, – сказал Алекс. – Я знаю, что ты ненавидишь это место, Поппи.

– Когда-то ненавидела, – сказала я. – Я ненавидела Линфилд и потому сбежала. А когда Чикаго не помог мне все исправить, я сбежала и оттуда тоже. И только когда я начала путешествовать, все наконец-то пошло на лад. Я встречала новых людей и… Не знаю, наверное, мне было легче открываться им, потому что у нас не было общей истории, я не боялась, что что-то может пойти не так. Мне стало проще заводить людей. Я знаю, это звучит жалко, но все эти маленькие встречи со случайными людьми – они помогали мне ощущать себя не такой одинокой. Я чувствовала себя человеком, которого можно полюбить. А потом я устроилась на работу в «О + П», и поездки стали совсем другими. Люди стали другими. Я знакомилась с шеф-поварами и менеджерами в отелях, с людьми, которым от меня нужна была только статья с положительным отзывом. Я отправлялась в удивительные путешествия, но домой возвращалась с ощущением пустоты. И теперь я понимаю, что это потому, что я не чувствовала ни с кем связи.

– Я рад, что ты в этом разобралась, – сказал Алекс. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Но вот в чем дело, – продолжила я. – Даже если я брошу работу, снова серьезно займусь блогом и познакомлюсь со всеми Баксами, Литами и Матильдами мира – это не сделает меня счастливой. Мне нужны были эти люди, потому что я чувствовала себя одинокой. Я думала, что мне нужно сбежать за сотни километров отсюда только для того, чтобы найти свое место в жизни. Я вообще всю жизнь думала, что любой человек, который станет со мной слишком близок, который увидит меня всю, больше не захочет иметь со мной никакого дела. Эти быстрые, случайные встречи с абсолютными незнакомцами казались мне самыми безопасными. Я думала, что большего у меня все равно никогда не будет. А потом появился ты. – На этом месте мой голос начал опасно дрожать. Я взяла себя в руки, выпрямила спину. – Я так сильно тебя люблю, что потратила двенадцать лет на то, чтобы установить между нами как можно большую дистанцию. Я переехала. Я путешествовала. Я встречалась с другими людьми. Я постоянно говорила о Саре, потому что знала, что ты в нее влюблен, и мне казалось, что так будет проще. Безопаснее. Потому что я не смогла бы вынести, если бы ты меня отверг. И теперь я это знаю. Я знаю, что путешествия не помогут мне выбраться из кризиса, и новая работа не поможет, и уж точно не помогут случайные встречи с гребаными водителями катера. Потому что все, что я делала, было попыткой сбежать от тебя, и я больше не хочу сбегать. Я люблю тебя, Алекс Нильсен. Даже если ты не дашь мне шанса, я все равно всегда буду тебя любить. И я боюсь переезжать обратно в Линфилд, потому что не знаю, понравится ли мне здесь, не будет ли мне скучно, смогу ли я найти друзей. Я боюсь столкнуться с людьми, из-за которых я чувствовала себя незначительной, боюсь, что они решат, будто были правы. Я хочу остаться в Нью-Йорке, – продолжила я. – Мне там нравится, и я думаю, тебе там тоже понравилось бы. Но ты спросил меня, что я готова отдать ради тебя, и теперь я знаю ответ: все. Во всем моем тщательно выстроенном мире нет ничего, от чего я не готова была бы отказаться, чтобы построить новый мир вместе с тобой. Я пойду в старшую школу Ист-Линфилда – и я имею в виду, вообще, не только сегодня. Если ты захочешь здесь остаться, я буду ходить с тобой на эти чертовы школьные баскетбольные матчи. Я буду носить футболки с именами игроков – и я выучу имена игроков! Я не буду их каждый раз просто придумывать заново! Я буду ходить к твоему отцу, пить колу без сахара и изо всех сил буду стараться не ругаться и не говорить о нашей интимной жизни, я буду нянчить твоих племянников и племянниц, я… Я помогу тебе снять обои! Я ненавижу снимать обои! Ты для меня не отпуск, и ты не ответ на мой рабочий кризис, но, когда у меня кризис, или я болею, или мне грустно, ты единственный, кого я хочу видеть рядом. А когда я счастлива, ты делаешь меня еще счастливее. Мне еще много чего нужно о себе понять, но я точно знаю одно: где бы ты ни был, мое место рядом с тобой. И никогда такого больше ни с кем не будет. Не важно, как я себя чувствую, я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Ты мой дом, Алекс. И мне кажется, ты чувствуешь то же самое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда я наконец закончила, дышать было тяжело. Лицо Алекса выразило беспокойство, но это единственная эмоция, которую мне удавалось прочитать.

Он молчал, и тишина (не совсем, конечно, тишина – из динамиков заиграл «Пинк Флойд», а по одному из телевизоров громко тараторил спортивный диктор) пролегла между нами, как ковер, и казалось, мы все дальше и дальше отдаляемся друг от друга. В конце концов я почувствовала себя так, словно нахожусь на другом конце очень темного, пропахшего пивом особняка.

– И еще кое-что. – Я достала телефон, нашла нужную фотографию и протянула мобильник ему. Алекс не взял его в руки, просто смотрел на изображение на экране.

– Что это? – мягко спросил он.

– Это, – сказала я, – комнатное растение, которое мне удается сохранять в живых с тех самых пор, как я вернулась из Палм-Спрингс.

Алекс тихо рассмеялся.

– Это щучий хвост, – объяснила я. – И, судя по всему, его очень тяжело убить. Похоже, я могла бы распилить его напополам бензопилой, и он все равно бы выжил. Но ничему еще не удавалось прожить у меня так долго, и я хотела, чтобы ты это увидел. Чтобы ты знал: я говорю серьезно.

Алекс молча кивнул, и я убрала телефон обратно в сумочку.

– Вот и все, – сказала я, немного сбитая с толку происходящим. – Это вся моя речь. Теперь ты можешь говорить.

Уголок его рта дернулся, и он на мгновение улыбнулся, но в его лице не было ничего, похожего на радость.

– Поппи. – Никогда еще мое имя не звучало таким длинным и таким жалким.