Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

Он не понимал. Они уже опознали его, так почему…

Луч света переместился, отклоняясь от него, и он сделал глубокий вдох. Они открыли фонарь не для того, чтобы получше рассмотреть его; они открыли его, потому что хотели, чтобы он получше рассмотрел готовые дубинки и кастеты. Они хотели, чтобы он увидел, что будет дальше.

Он открыл рот для последней мольбы, которая, как он знал, была бы бесполезна.

* * *

Арин Томис выругался себе под нос, когда хлынул дождь. По крайней мере, он предвидел это и захватил свое клеенчатое пончо и отцовский хаммер-айлендер, прежде чем отправиться в путь, но пончо протекало, и дождь превратился в ливень, перемежающийся раскатами грома. Он еще не видел никакой молнии, но она приближалась, и Арин уже собирался с мыслями, когда наконец увидел ее.

У него нет никакого права так беспокоить маму, — злобно подумал он. — Он и его книги! Знаю, что он не хочет оставлять их позади, и Лэнгхорн знает, что он усердно работает, чтобы их купить. Но он должен приходить домой раньше. Если он этого не сделает…

Он проглотил эту мысль. Работа Ричирда помощником повара — повара, который тратил больше времени на мытье посуды, чем на приготовление пищи, — в ресторане в центре города требовала долгих часов. Он всегда заканчивал поздно и еще позже возвращался домой после того, как заходил в свои любимые книжные магазины. Но это был новый рекорд. Он должен был быть дома по крайней мере за полтора часа до того, как Арин отправился его искать. Лично Арин подозревал, что он нашел какое-то место по пути, где мог укрыться от дождя и защитить свои драгоценные книги. Но его мать была так обеспокоена, что Арин вызвался пойти отыскать негодяя и притащить его домой за ухо.

До сих пор он ничего не нашел.

Он шагнул с открытого тротуара под навес магазина и открыл дверь. Он стянул с головы хаммер-айлендер, осторожно, чтобы с него — или с его пончо — не капало на товары, и шагнул в мягкий свет ламп.

— Арин! — Стивирт Харейман казался удивленным. — Что ты здесь делаешь? Я как раз собираюсь закрыть на ночь.

— Ищу Ричирда, — вздохнул Арин. — Мама скоро станет виверной, потому что его еще нет дома. Вы, случайно, не видели его, не так ли?

— Да, я его видел. — Харейман пересек магазин и подошел к Арину, выражение его лица внезапно стало напряженным. — Он пришел, чтобы забрать те книги, которые он отложил. Но это было три часа назад! Ты хочешь сказать, что его еще нет дома?!

Арин почувствовал внезапный озноб, который не имел ничего общего с промокшим пончо. Три часа? Пройти пешком четыре квартала? И он прошел те же самые кварталы, чтобы добраться сюда, не увидев по пути ни единого признака Ричирда.

— Нет, его нет. Или, во всяком случае, не было, когда я уходил. — Арин провел правой рукой по своим непослушным волосам. — Теперь я начинаю беспокоиться!

— Я посоветовал ему быть осторожным. — Голос Хареймана разрывался между беспокойством за молодого человека, которого он глубоко любил, и раздражением — на самом деле страхом — при мысли о том, что его могли не выслушать. — Я сказал ему, что после того, что случилось с Фелдирмином, там были действительно глупые, действительно злые люди.

— Да. — Арин снова провел рукой по волосам.

Хейрклис Фелдирмин был еще одним уроженцем Тарики, который вернулся домой после джихада. Однако в его случае он вернулся домой из епископата Сент-Хейлин на землях Храма, потому что действительно был сторонником Храма. На самом деле, он завербовался в армию Бога и видел некоторые из самых жестоких боев джихада. Этот опыт также не сделал его более привязанным к реформистам, и хотя он вернулся домой со своей женой и дочерью после подписания мирных договоров, это не было направлено на то, чтобы остаться. Все, чего он хотел, — это вернуть свою семейную ферму и продать ее, чтобы обеспечить себе место для новой жизни на землях Храма. Он не делал секрета из своих планов — или из своего презрения к «предателям Матери-Церкви», которые сделали возможным поражение Храма, если уж на то пошло, — и семь или восемь сторонников Сиддара решили сделать из него и его семьи пример.

К несчастью для них, упрямый, сварливый ветеран был вооружен кинжалом и знал, как им пользоваться. Головорезы были уличными драчунами, а не солдатами, и из всего, что слышал Арин, он намеренно никого не убил, когда мог бы. Но если он их и не убил, то пятерых из них отправил в местную больницу Паскуале, двоих из них в критическом состоянии.

— Хорошо, — сказал он через мгновение. — Я понял, что он был здесь, что он ушел, и знаю, что не встречал его по дороге.

— Так где же?.. — начал Харейман, затем остановился. — Нет, — сказал он.

— Это то, чего я боюсь, — сказал Арин. — Особенно, если уже начался дождь? — Он поднял бровь, глядя на книготорговца, и Харейман печально кивнул. — Вы же знаете, как он относится к своим книгам. Держу пари, он действительно выбрал короткий путь.

— Позволь мне взять пальто и фонарь, — мрачно сказал Харейман. — Я иду с тобой.

* * *

— О, Ричирд!

Ричирд Томис выплыл из глубин, когда узнал этот голос. Это был Арин, но почему у него такой голос? Такой… сломленный? Он начал протягивать руку, затем дернулся от боли, когда