Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

В редакции ведущего русскоязычного издания Грузии сектором спорта заведовал мой соотечественник, имевший привычку публиковаться под псевдонимом: боялся признаться, что он – армянин. И мне настоятельно «посоветовал» поступить так же. Поэтому ради Симоняна (надеюсь, с проблемой «пятой графы» Никита Павлович не сталкивался) пришлось согласиться на суперлаконичную подпись «Г. Кар.».

С тех пор Симонян остается в Управлении футбола страны / РФС на первых ролях уже четыре десятилетия (!) с короткими перерывами на работу в сборной СССР. У меня сложилось впечатление, что с помощью Никиты Павловича высокопоставленные чиновники советского и российского футбола компенсировали свой непрофессионализм, незнание механизмов функционирования большого спорта.

– Ну, я бы так не обобщал! Разной степени компетентности работали там чиновники. Руководил же, например, Управлением такой незаурядный футбольный организатор, как Вячеслав Иванович Колосков. Сегодня период его «царствования» многие расценивают по-разному. Но, с другой стороны, куда деваться от того упрямого факта, что на протяжении многих лет он «на ура» переизбирался на самые высокие посты в отечественном футболе. Я уж не говорю, что имел и до сих пор имеет колоссальный авторитет в двух международных организациях – ФИФА и УЕФА. Вот вам и ответ!

Иное дело, если взять его предшественника Анатолия Еремина – у того служебная карьера, действительно, развивалась вдали от футбола. До назначения на высокий пост он в «футбольную глубину» никогда «не нырял», а все больше «скользил по верхам» – например, шесть лет (1966–1972) возглавлял Спорткомитет Москвы. Понятно, что ему «для подкрепления» весьма требовалась столь авторитетная фигура, как Симонян. Тот, повторюсь, после успешного руководства «Араратом» снискал себе лавры высококвалифицированного специалиста. Я уж не говорю про нынешние времена, когда Никита Павлович является если не патриархом, то, по крайней мере, старейшиной в нашем виде спорта.

– Небольшая справочка по поводу Еремина. В Москомспорте он, как теперь принято изящно выражаться, курировал финансовые потоки. А в последние годы замечен в качестве директора столичного физкультурно-оздоровительного комплекса «Южное Бутово».

Симонян же всегда жил футболом. И при всех начальниках Госкомспорта во время периодически случавшихся чрезвычайных ситуациях брал на себя роль своеобразного Александра Матросова – того самого, который во имя победы и спасения жизней товарищей заслонил их в бою, бросившись телом на амбразуру.

– Так или иначе, но в высоких кабинетах Никиту Павловича всегда уважали. Во всяком случае, не помню ни одного резонансного заседания/совещания в Федерации/Управлении футбола/РФС, где Симоняну уважительно не предоставили бы слово. А Никита Павлович – надо отдать ему должное – умел так формулировать свои мысли, что слушать его одно удовольствие.

– Насколько понимаю, вы испытывали к нему пиетет не только как к знаменитому форварду, но и к прославленному тренеру?

– А как иначе! Вот, к примеру, в 1983-м – ровно через 10 лет после сенсационного «золотого дубля», который под его руководством завоевал «Арарат», мы вместе поехали в командировку по маршруту Тбилиси – Ереван. Мне предстояло изучить физическое состояние кандидатов в сборную, а Симонян встречался с их тренерами. В армянской столице ветераны «Арарата» устроили юбилейный вечер, пригласив нас на торжество.

Вот где я оказался непосредственным и потрясенным свидетелем того, какие добрые, горячие чувства испытывали к Никите Павловичу его соотечественники. Проскочить для Симоняна гдел-либо незамеченным – такое на земле его исторической Родины представить невозможно. Его то и дело останавливали на улице. И что характерно, он ни от кого не отмахивался. А ведь, между прочим, во время нашей поездки обхаживать любимого игрока и тренера земляки начали, когда поезд только отъехал от Москвы.

Мы не успели толком расположиться, как в дверь вежливо постучали. После нашего: «Войдите!» на пороге возник незнакомый армянин, который, уважительно склонившись, вдруг сказал: «Никита Павлович! Мы – ваши соседи! Очень просим зайти к нам!» Ну, как тут отказать? Пошли. И только заглянули в соседнее купе, как сразу все стало ясно: на столе ароматно дымился шашлык и прочие кавказские блюда. Я только и успел, что шепнул Никите Павловичу: «Мы пропали!»

Любопытно, что на долгой, торжественной волне итогового успеха многое неприятное, с чем был сопряжен путь к триумфу, быстро забывается. А ведь в «Арарате» не все так гладко происходило. Чего стоили лишь одни конфликты с Андреасяном, которого обычно крайне сдержанный на людях в выражении своих негативных чувств Палыч во всеуслышание называл «чудовищем».

Кстати, на уже упомянутый юбилейный сбор в 1983-м в Ереване пришли все соучастники тех побед. Все, кроме Андреасяна. Не знаю другого человека, в отношении которого неприятие у Симоняна доходило до такой степени. И, похоже, надо было очень уж постараться, чтобы такого добиться. Потому что подавляющее большинство футболистов относилось к нему исключительно тепло.

В этом смысле Симоняна можно считать полной противоположностью Лобановскому. Подопечные последнего могли уважать и где-то побаиваться «главного». Но любили обращаться и беседовать по душам только с Никитой Павловичем. Он и сам предпочитал общаться с ребятами отнюдь не в приказном порядке, а доброжелательно, с юморком. А уж как всячески заботился, как искренне сопереживал их победам и неудачам!

Такова натура этого большого и доброго человека. Ведь не случайно, что к нему тянулись и – в случае чего – старались отплатить добром не только футболисты, с которыми он работал в клубах и сборной, но и многочисленные болельщики. Причем рассеянные не только по огромной территории бывшего СССР, но и по всему свету.

Вы, наверное, догадались, что в последнем случае я имею в виду прежде всего болельщиков «Арарата», в составе армянской диаспоры проживающих по всему миру. Вспоминается такой случай. В ноябре 1976-го, только-только приступив к работе в главной команде страны, Симонян повез несколько обновленную сборную в Южную Америку на пару товарищеских игр. О спортивной составляющей одной из них – со сборной Аргентиной, пытливый читатель может почерпнуть информацию из справки:

АРГЕНТИНА – СССР – 0:0. 28 ноября 1976 г. Буэнос-Айрес. Стадион «Ривер Плейт». 60 000 зрителей.

СССР: Гонтарь, Круглов, Ольшанский (к), Хинчагашвили, Паров, Сучилин (Бережной, 72), Мачаидзе, Тарханов, Долматов, Чесноков (Слободян, 60), Петросян.

Я же предпочту остановиться на двух околофутбольных эпизодах. Среди местных болельщиков оказалось много армян из местной общины. Дальнейшее понятно: как же не прийти на стадион, если главный тренер сборной носит такую родную, ласкающую эмигрантское ухо фамилию, как Симонян, а на поле выходит, скажем, играть Назар Петросян.

Поэтому мы не сильно удивились, когда вдруг на одной из тренировок появился незнакомец, который, назвав свою, тоже однозначно армянскую фамилию, представился в качестве руководителя местного представительства фирмы «Адидас» (в те же дни тот встретился с приехавшим в аргентинскую столицу знаменитым французским шансонье Шарлем Азнавуром). Предложение, с которым этот бизнесмен обратился, прозвучало неожиданно: «Никита Павлович! Я готов бесплатно экипировать всю вашу команду!»

Современному читателю уже – слава богу! – приходится объяснять некоторые давно канувшие в Лету реалии советской жизни. Поэтому напомню: тогда любое неформальное общение с иностранцем было в диковинку. А уж не санкционированное сверху вступление с ним в деловые отношения было чревато.

Так что в данном случае Никита Павлович не просто проявил самостоятельность, даже известное мужество. Он не стал обижать далекого «соотечественника»-мецената отказом. А напротив, нашел не унижающие достоинства советского человека слова благодарности. В результате – ребята экипировались с ног до головы.

К нашему, не скрою, удовлетворению, добрый пример оказался заразителен. На завершающем этапе нашей поездки в расположении сборной появился владелец магазина часов – тоже, как вы догадываетесь – армянин. Мы уже сидели на чемоданах – на следующее утро улетали из Буэнос-Айреса. Так он, несмотря на выходной, открыл свой салон, пригласил туда всю команду и подарил каждому по паре часов. До сих пор помню их марку – «Тиссо».

Об экипировке и вообще о вещах я завел разговор неслучайно. На любом престижном международном мероприятии и уж тем более на таком, как чемпионат Европы или мира, любая мелочь имеет большое значение. В том числе и то, как футболисты одеты.

В этой связи от некоторых эпизодов, имевших место во время наших поездок, до сих пор остался неприятный осадок. Например, в 1970-м нас одели в серые, мрачные, как канализационные трубы, костюмы. К тому же они оказались такие мнущиеся, что свой и без того сомнительный товарный вид потеряли на нас еще во время перелета в самолете.