Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

Кстати, где-то я вычитал, что когда Симоняна спросили, правда ли, что футболистами рождаются, он ответил: уверен в этом! И сразу уточнил: трудись не трудись на тренировках, а если нет божьей искры – лучше сменить профессию.

– А знаете ли вы, что долгие годы отец Никиты отнюдь не поощрял его детско-юношеского увлечения футболом. И много лет спустя Никита Павлович вспоминал, как прогоняв во дворе мяч дотемна, не раз по возвращении домой получал от него взбучку. «Футбол, – объяснял он, – казался отцу хулиганским занятием, и мои ежедневно разорванные ботинки лишь утверждали его в этой мысли».

Но вот что характерно: когда талантливого сухумского парнишку, уже успевшего попасть в состав столичных «Крыльев Советов», власти предержащие попытались насильно перетащить в тбилисское «Динамо», отец решительно встал на сторону сына…

– А как так «насильно»?

– Случилось это как раз в тот день, когда в первом своем матче чемпионата страны с минским «Динамо» – и как раз на родном сухумском стадионе – Симонян забил единственный гол, который, собственно, и принес победу его команде. «Возможно, этот день стал бы самым радостным в моей жизни, – вспоминал потом Никита Павлович. – Но накануне случилось страшное. Мы жили в гостинице «Абхазия», как вдруг пришел знакомый из МВД и говорит – твой отец арестован, в доме провели обыск».

– А чего хотели-то?

– Да вот таким образом пытались подстегнуть юного перспективного футболиста, чтобы он живее перешел в «Динамо». Не надо забывать, что это было время всевластия Берии, умелого руководителя сталинских карательных органов и строгого покровителя подведомственного ему динамовского спортобщества. Тогда из Сухуми многих людей высылали в отдаленные районы. Отцу Симоняна намекнули, что в случае отказа сына его семью будет ждать схожая участь. Да только не на того, как говорится, напали. Рассказывали, что на допросах Симонян-старший заявил: «Мой сын будет играть за ту команду, которую выберет сам. А я готов сидеть у вас сколько угодно». Чекисты поняли, что такого человека не сломать. И выпустили…

– Отца выпустили – понятно! А сына оставили в покое?

– Если бы! В конце сезона попытку нажима повторили. На этот раз взялись прижимать самого Никиту. Тот, чтобы «не дразнить дьявола», поехал в столицу Грузии. Но там в разговоре с одним из руководителей республиканского МВД пошел на хитрость – отпросился съездить домой, в Сухуми «взять кое-какие документы». Примчался в родительский дом, рассказал, как его сманивают из «Крыльев» – команды, которая его приняла и «открыла» для большого футбола. В ответ отец попросил: «Сынок, не подводи людей, которые надеются на тебя в Москве. А с нами как-нибудь обойдется». И действительно – обошлось. Хотя время было страшное…

– Потрясающий поворот: долгое время не одобрявший Никитиного увлечения отец, когда понял, что у сына это серьезно, решительно стал на его сторону. И при этом вступил в борьбу не с кем-нибудь, а с мощной государственной машиной. Чем, получается, сохранил для нашего футбола большого игрока.

– Главное, думаю, он по-отцовски преподал важный нравственный урок: человек должен оставаться им в любых, самых тяжелых условиях. Впрочем, сын оказался достоин отца. Ведь в 1946-м в Тбилиси молодого талантливого футболиста ждали различные блага. Но он вернулся в Москву. В команду, один из тогдашних тренеров которой – Владимир Горохов принял Никиту в своем доме.

Семья Горохова жила тесновато и бедновато. Так что быстро восходящий на футбольном горизонте талант целых три года провел на сундучке в темном чулане. И нисколько, как понимаю, на это не сетовал. Ведь люди искренне, от души поделились с приезжим пареньком всем, что имели, предоставив ему в перенаселенной послевоенной Москве самое, может, главное тогда – кров. Уж я-то, испытав в свое время нечто подобное, могу об этом судить не понаслышке.

– Так вы, Гагик, получается, еще и земляк Симоняна?

– Да, мы оба выросли в Советской Грузии. Затем «все пути ведут в Москву»: он из Сухуми, я уже из Еревана, где работал на алюминиевом заводе и одновременно печатался в местной молодежной газете.

– Ну, что ж! Все сказанное – многое объясняет в природе лучших человеческих качеств Никиты Павловича. Я всегда знал его как очень грамотного, начитанного человека. Самообразование, наверное, его всегда выручало. А внутреннюю культуру, считаю, невозможно приобрести – с этим рождаются, тут вступают в силу гены. Кстати, о родителях Симоняна я тоже хотел бы пару слов добавить. Его отец, Погос Мкртычевич, и мать, Варсеник Акоповна, прожили соответственно 79 и 87 лет. Так что успели порадоваться за замечательного сына.

– Так ведь было за что! К тому же Никита Павлович сам долгожитель. Причем в том же футболе. Вспомним, что с поля он ушел в 33 года! И почти сразу Николай Петрович Старостин предложил ему стать тренером родного клуба. Тогда Симонян не побоялся взять грех на душу – «убил» в себе игрока, перестав читать нравоучения недавним партнерам по команде: я бы этот мяч обязательно забил, я бы вот так… Словом, в 1960-м Симонян предстал перед публикой в новом качестве. А когда вам довелось поработать с ним вместе?

– Естественно, что самым тесным, каждодневным образом мы стали общаться в 1977-м, когда Никиту Павловича пригласили в сборную. До этого он в общей сложности 11 лет готовил одноклубников-спартаковцев. И как! Под началом Симоняна «Спартак» выиграл два чемпионата и три союзных Кубка. У него «под крылом» выросла целая плеяда таких молодых, высокого класса футболистов, как Владимир Маслаченко, Геннадий Логофет, Вячеслав Амбарцумян, Галимзян Хусаинов, Виктор Папаев, Анзор Кавазашвили, Юрий Севидов…

Кстати, именно из-за проступка последнего в 1965-м в тренерской карьере Симоняна образовался годичный перерыв. Будучи в нетрезвом состоянии талантливый, но по молодости испытывающий от этого дополнительное головокружение Севидов совершил на своей машине наезд. В результате – погиб известный ученый. Событие оказалось резонансным. Юрий попал в тюрьму (к сожалению, скоропостижно скончался 11 февраля 2010 года, находясь в командировке на сборе московского «Локомотива» в испанской Марбелье. Как сообщил мне С.Е. Мышалов, здоровье Севидова, телекомментатора и обозревателя «Советского спорта», в последнее время поддерживалось вживленным кардиостимулятором. – Прим. Г. К.).

А Никита Павлович счел, что после ЧП не вправе оставаться на своем посту. И подал заявление об уходе. В период вынужденного перерыва Никита Павлович входил в тренерский штаб Качалина, возглавлявшего олимпийскую сборную. Здесь Симонян не только набрался опыта. Кое в чем изменились его футбольные взгляды. Во всяком случае, далее наступил первый период его блистательного руководства «Араратом», когда за один сезон (1973–1974) эта команда сразу стала победителем чемпионата страны и обладателем Кубка страны. Так что правы оказались те ваши коллеги, которые тогда писали: этим «золотым дублем» «Арарата» армянский футбол будет гордиться до скончания веков.

И не только, я бы добавил, армянский. Потому что тогда по совокупности достигнутого Симонян не мог не стать одним из авторитетнейших людей отечественного футбола. Официально это отразилось в том, что в 1975-м Никиту Павловича пригласили на должность замначальника Управления футбола Спорткомитета СССР. Тяга к нему у меня сохранилась со дня давнишнего знакомства. Так что как только находился повод, я обязательно заглядывал в кабинет Симоняна.

– Савелий Евсеевич! Разрешите небольшую ремарку, которая, возможно, окажется к месту. Примерно в то время, когда у вас появились не только благие поводы, но и возможность чаще заглядывать к Никите Павловичу (Управление футбола в ту пору размещалось в ныне разрушенном здании ниже ресторана «Прага» по Гоголевскому бульвару), я пришел к нему, чтобы взять интервью для грузинской республиканской газеты «Заря Востока».

Так тогда совпало, что сборной СССР предстоял матч в Тбилиси. А я туда тоже спешил, поскольку хотел провести каникулы в родительском доме. То ли из-за того, что переволновался, то ли из-за того, что еще не освоил диктофон (портативные магнитофоны тогда считались рабочим инструментом разведчиков, а не репортеров), но моя первая 20-минутная беседа с Никитой Павловичем закончилась пшиком.

Когда, уже расставшись с ним, я попытался воспроизвести записанное, лента лишь беззвучно шелестела. Что делать? Вновь беспокоить Симоняна – значит, расписаться в непрофессионализме. Более того – возможно, «поставить крест» на нашем дальнейшем общении. Пришлось задержаться на бульваре. Присев на скамейку, я, помня суть, постарался ответы собеседника восстановить на бумаге.

В редакции ведущего русскоязычного издания Грузии сектором спорта заведовал мой соотечественник, имевший привычку публиковаться под псевдонимом: боялся признаться, что он – армянин. И мне настоятельно «посоветовал» поступить так же. Поэтому ради Симоняна (надеюсь, с проблемой «пятой графы» Никита Павлович не сталкивался) пришлось согласиться на суперлаконичную подпись «Г. Кар.».