Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

нормами русского языка. Пусть читатель попытается воспринимать это слово как все то, что относится к самим «духам» и к их миру. Ведь и Воскресший Христос – это тоже «Дух», пусть и не признанный в официальном христианстве.

Но при этом наш «простой» читатель понимает, наверное, также и то, что мы, россияне, общаясь между собой на русском языке, просто не имеем права вместо нашего традиционного родного слова «духовное» использовать какое-то иное – производное от древнекитайского. Например, слово «шэньское», – которое является русифицированным прилагательным от иероглифа шэнь – «дух». Зачем изобретать в языке новое слово – шэньское вместо духовное, – если эти слова в данном конкретном случае будут означать одно и то же? Причем, следует особо подчеркнуть, что наше родное слово «духовное» из словарей русского языка пока еще не исключено полностью, как это случилось, например, с недавно усопшим словом «совесть».

«Не давайте святыни псам, и не бросайте бисер ваш перед свиньями» – эти максимы Христа были тем общечеловеческим знанием, которым руководствовался и Конфуций, хотя Христос жил столетия спустя. Фактически, все это суждение-биография является некой «притчей» или тем сообщением, которое не «лежит на поверхности», и которое требует особой «расшифровки». Именно об этом свидетельствует совершенно нелепое «ухо», которое неожиданно появляется в этом монологе Конфуция, и которое являет собой резкий контраст с возвышенным тянь мин, пребывающем по-соседству. А следовательно, от читателя требуется вдумчивый критичный подход, сопряженный со знанием духовного опыта и реалий того времени, которые были актуальны для Конфуция и которыми он руководствовался в качестве приоритетных.

Мы, современники, считаем себя умными по сравнению с теми древними, которые жили тысячелетия назад. Мы полагаем, что все они были примитивными – и по своему уму, и по своим знаниям, – когда они «что-то придумывали» относительно своих «духов». Однако рассматривая устоявшееся традиционное понимание этого суждения, – то, которое принято сегодня во всем мире, – можно определенно сказать, что именно мы, сегодняшние, оснащенные компьютерами и нанотехнологиями – и Запад, и Восток, – являемся откровенными «духовными уродами» по сравнению с «очень древним» Конфуцием и его главным авторитетом – Вэнь-ваном. И если мы так «осрамились» перед ними даже в самом малом – с этими ушами Конфуция, – тогда что мы способны знать или сказать о большом – о тех «духах», которые являлись базой всего Учения Конфуция о спасении. Мы даже и этого слова – «спасение» не можем по-настоящему осознать. Мы даже логически мыслить так, как они, не способны. Нас вполне удовлетворяет наше естественное животное состояние.

Начнем разбирать это суждение с самой первой фразы, хотя она и не является особо важной, если исходить из содержания всего суждения в целом. Бросается в глаза некая нелогичность ее построения. Общепринятое понимание этой фразы таково:

«В 15 лет я ощутил стремление учиться» (пер. И. И. Семененко). Наши сегодняшние дети начинают учиться в школе с 6–7 лет, не говоря уже о предварительной подготовке в детском саду, и это при том, что человеческий век в древнем мире был короче. И возникает естественный вопрос: не поздно ли проснулось желание к учебе у будущего выдающегося Учителя Китая? Ведь даже сегодня мы бы назвали такого ребенка «отстающим в развитии». А вот желание «подражать» древним действительно могло проснуться в Конфуции в 15 лет.

Но более нелогичным здесь кажется другое. Мы видим перед собой образец духовной биографии, спрессованной до минимума знаков: вся жизнь великого Учителя уложилась в менее чем 40 иероглифов, из которых 12 – это цифры. Но при этом Конфуций почему-то вводит в самое начало этой жизни – причем, далеко не в самой важной ее части – неприемлемую в таком формате «витиеватость».

Еще более «буквальный» перевод начала суждения выглядит так: «Я 10 сверх того (ю, или: «да впридачу») 5 и стремился подражать/учиться». Именно так трактует табуированный иероглиф ю безукоризненный во всех отношениях Словарь Ошанина – Словарь, который, в свою очередь, ориентируется на древние китайские традиции толкования этой фразы. Общепринятое значение поставленного в тексте омонима ю – это «иметь», «обладать», причем, такое же значение, помимо указанных выше, имеет и табуированный. Здесь же Ошанин дает и литературный перевод этой фразы: «Когда мне стало 15, я почувствовал необходимость учиться».

Для всех остальных этапов своего духовного пути Конфуций оперирует десятилетними (ши) периодами, причем, безо всяких излишних «да еще». Бесспорно и то, что он указывает на свой приблизительный возраст, ибо в реальной жизни не может быть таких совпадений, чтобы все эти конкретные духовные события происходили бы ровно через десятилетие. Но для указания первой «даты», где подобная точность воспринимается совершенно излишней и где такой возраст вызывает подозрение, – он вдруг(!) вводит уточнение в виде «5» лет. С какой целью?

Поэтому у внимательного исследователя текста появляются обоснованные сомнения в том, что существующее ныне понимание первой фразы биографии является действительно верным. Но при этом следует признать также и то, что сегодня однозначный ответ на вопрос, ка́к правильно понимать эту фразу? – отсутствует. Приведем три, а точнее, – целых четыре возможных варианта ее толкования, ориентируясь на древние значения иероглифов из того же Словаря Ошанина.

Первый вариант может быть таким: «В 10 лет я имел (ю, в смысле «приносил») пять (у) [жертвоприношений домашним духам], и у меня возникло стремление к подражанию древним».

Число «5» (у) в Китае было священным издревле, и в данном случае речь может идти о стандартных «пяти видах жертвоприношений» (у сы, о возможном сокращении иероглифа сы мы уже говорили), которыми руководил в своем доме (у домашнего очага, у ворот и т. д.) старший мужчина в семье. Отец Конфуция умер сразу после рождения сына, поэтому вполне вероятно, что Конфуций уже в десятилетнем возрасте стал самостоятельно исполнять эти обряды. И именно это явилось причиной того, что он стал искать древние образцы для их правильного исполнения. Иероглиф сы (БКРС № 12171) – рит. «жертвоприношение», «жертва» – входит также в выражения «приносить жертву духу Земли», «приносить жертву предкам», «очищение жертвою» и др.

Можно предложить читателю еще один возможный вариант понимания этой фразы. Иероглиф у, поставленный в тексте, – «обладать», «иметь» – в древности также имел значение «приглашать к столу», «угощать». Речь могла идти о том, что человека приглашали к жертвенному «столу» (в Китае столов не было, а были циновки) по случаю похорон или жертвоприношений духам. Возможно, Конфуция тоже приглашали, т. к. он в эти свои 10 лет был уже старшим в доме (даже когда была жива его мать). При этом Конфуций не знал, как следует себя в таких случаях правильно вести, по ритуалу. И он