Измена (СИ) - Макарова Анна

Кивает в ответ, и я замечаю в глазах моего мальчика подобие метания, словно немой вопрос, застрявший в его голове, который он не решается задать.

— Давай поступим так, я сейчас поднимусь в твою комнату и соберу вещи, а ты подождешь меня в гостиной, посмотришь мультфильмы, например, а заодно соберешь игрушки и комиксы, которые у тебя там лежат, — еще раз целую напоследок белокурую макушку, устремляясь в дом. Почти добравшись по лестнице до второго этажа, я слышу…

— Ма-ам.

Резко оборачиваюсь, уставившись с выпученными глазами на своего ребенка, словно вижу его в первый раз. На ватных ногах, крепко держась за перила, тихонько спускаюсь к Джеймсу, что так и стоит на пороге дома, переминаясь с ноги на ногу и точно так же испуганно посматривая на меня… Словно он, как и я сама, не ожидал от себя, что сможет произнести слово.

— Солнышко! — падаю перед ним на колени, трясущимися руками невесомо прикасаясь к миниатюрному телу, глазами бегая из стороны в сторону, будто он сейчас возьмет и испарится. — Повтори… Пожалуйста, скажи маме еще что-нибудь. Прошу…

— М-м-м… Ма-м-ма, — облегченно выдыхаю, а мой мальчик начинает широко улыбаться мне, пытаясь сформулировать что-то еще. Сидя перед ним как вкопанная на коленях, я боюсь даже лишний раз сделать очередной вдох, чтобы не спугнуть. — Мамочка.

— Мой хороший, — крепко хватаю сына, прижимая к себе и вдыхая такой родной запах. Впервые за последнее время ощущаю поистине полное умиротворение и спокойствие на душе, что все хорошо, а мне ведь этого так не хватало. — У тебя все получится, сынок, все наладится.

— Я х-хочу… — отстранившись, пыталась внимательно прислушаться к ребенку.

— Что? Что ты хочешь? Скажи своей маме. Я сделаю все, что ты пожелаешь, — немного взволнованным голосом тараторю слова на одном дыхании, только сейчас осознавая, что не дышала какое-то время вовсе.

— Мама, я хочу… — обхватив мое лицо своими маленькими детскими ладошками, сын только что поселил в моей душе надежду, однако закончил свою мысль так, — жить с папой.

И тут мой мир рухнул окончательно и бесповоротно. Вдребезги…

В груди поселилось полное ощущение, будто время резко перестало существовать вовсе. Пребывая без сознания секунды, плавно перетекающие в минуты, я безотрывно смотрю в глаза маленького мальчишки, что являются точной копией моих собственных. В глаза тому, кого, как выяснилось совсем недавно, на мой стыд и грех, я боготворю, люблю и обожаю больше всего на свете. Больше собственной жизни.

— Хорошо, — горько выдавливаю из себя слова, стараясь контролировать накативший ком, что мертвым грузом встал попрек глотки, не позволяя эмоциям обрушиться прямо сейчас при сыне. — Я сейчас позвоню папе… А ты пока помоги мне сложить свои вещи.

Мотнув головой, Джеймс убегает на второй этаж, а я обессилено достаю трясущимися руками из кармана светлых джинсов свой мобильный телефон, который в данный момент словно увеличился в весе. Настолько я чувствую себя ослаблено…

Набирая бесчисленное количество раз мужу на телефон, постоянно попадаю на голосовую почту. Услышав в очередной раз сигнал переключения на автоответчик, в голову мне приходит самая здравомыслящая идея, которая бы могла разрешить все нюансы наших «интересных» семейных разборок.

— Послушай, Дэвид, — переключившись на голосовую почту, решаюсь попытать удачу, что хоть таким образом достучусь до непробиваемой брони мужа. — Я устала разговаривать с твоим автоответчиком. Я должна по большому счету многое тебе сказать, но сейчас наши отношения — не главное. Представляешь, Джеймс сказал первое слово. И снова — «мама», вот только уже в абсолютно другом значении. Я так счастлива… Боже! Я до сих пор не могу в это поверить, — предательски по щекам потекли слезы, плавно стекая по коже. — Наш ребенок хочет жить с тобой. Меня это безумно огорчает, но я прекрасно понимаю, что все это заслужила. Единственное, что я требую, так это то, чтобы вы оба жили у нас в доме. Я либо сниму квартиру, либо же погощу у Хлои, пока мы совсем не разберемся. Сейчас я отвезу Джеймса к нам в дом и останусь с ним до тех пор, пока ты не приедешь. Я буду… Мы будем ждать тебя. Пожалуйста. Умоляю тебя, возвращайся. Уйду я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спустя несколько часов сборов и самой поездки, мы с сыном, наконец, прибыли домой, где когда-то… еще совсем недавно мы были так счастливы. Ну, или казались счастливыми… Все внутри меня и ликует, и горит адским пламенем. Пожалуй, единственное, что спасает, так это надежда на полное возвращение в скором времени речи у ребенка. Доктор Кроуфорд, незамедлительно ответивший на мой звонок, предупредил, что такое резкое улучшение в речи Джеймса, безусловно, огромный шаг на пути к полному выздоровлению. Но все же нужно время, выполнение всех рекомендаций врача и заключительная консультация в клинике на приеме.

Разбирая детские вещички Джеймса, который сразу же уснул по приезде домой, я даже не пытаюсь контролировать свой неиссякаемый поток нахлынувших слез, что стекают по щекам, не переставая, обжигая кожу.

Вроде бы все как обычно, вот только ощущается, что я окончательно погрязла в собственной трясине многомиллионных ошибок. Чувство страха и одиночества полностью лишили тело любой человеческой эмоции, разрывая сердце болью, вызываемой в эту же секунду легкое головокружение. За окном все живет, кипит, движется, а у меня время совсем перестало иметь счет. Бумеранг, не правда ли?

Почему люди, которыми ты еще вчера буквально дышал… да по сей день боготворишь, любишь, смотришь преданно в глаза, вдруг отдаляются и не желают более иметь с тобой никаких дел, даже быть рядом? И что делать, если ты входишь в их число? Самое ужасное и противное, что ни один ответ меня бы сейчас не устроил. А ведь если подумать, те, о ком я думаю, где-то в данный момент что-то делают, живут, общаются, может быть, даже веселятся с кем-то… Казалось бы, куда еще хуже, но, оказывается, есть вещи намного хуже: страшно чувствовать себя брошенным собственным ребенком…

Услышав хлопок двери, сердце сжимается, прекрасно осознавая, кто это может быть. Неужели?..

Тихонько сбежав вниз по лестнице, замираю, увидев перед собой поникшего человека, которого очень сильно все это время ждала.

— Дэвид… — тихо проговариваю себе под нос, пытаясь тут же завязать разговор с ним, на что муж лишь прикрывает свои покрасневшие глаза, потерев пальцами переносицу.

— Не нужно, Джозефин, — одной рукой держась за ручку чемодана, другую он протягивает вперед, останавливая меня на полуслове, словно не желая слушать вовсе. — Я уже выслушал тебя по автоответчику. И приехал я не к тебе, а к сыну. Все, что ты могла сделать — сделала. И сказала ты тоже, увы, все, что нужно было знать, наверное…

— Я хочу… Дэвид, я мечтаю, чтобы однажды ты позволил мне… Предоставил хотя бы малейший шанс объясниться с тобой. Мне необходимо так много сказать тебе. Дэвид… — умоляюще смотрю на мужа, что так тщательно и старательно отводит глаза в сторону, избегая пересекаться со мной даже взглядом. Видать, настолько я ему сейчас противна. — Я просто больше так не могу… Не могу… Я не так хочу жить. Я безумно устала лгать тебе, себе, да всем, черт подери, — голос срывается до хрипоты, предательски выдавая мой накативший приступ истерики, что вот-вот и выдаст себя с потрохами.

— Однако ты это делала, Джозефин, прекрасно осознавая последствия. Это причинило мне боль, понимаешь? Я до сих пор живу словно в прострации какой-то, — каждое слово он словно выдавливает из себя, крепко сжимая челюсти. — Прости, но я не могу с тобой разговаривать. Не сейчас. Возможно, завтра, а может быть и нет. Единственное, что я могу тебе сейчас сказать… Я много думал… Наверное, было бы правильно, если бы ты тоже осталась в этом доме ради нашего сына. Он здесь не при чем. Я надеюсь… Я не знаю, на что я надеюсь, но так будет лучше всем. Наверное…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Дэвид… — прикрыв рот ладошкой, я борюсь с желанием прикоснуться к нему и крепко обнять в знак искренней благодарности. Однако прекрасно понимаю в данный момент, что пока все это неуместно и лишь оттолкнет его от меня больше прежнего, а я, наоборот, хочу наладить с ним отношения в будущем. Да, все это лишь осложнит ситуацию, не нужен мне такой исход. — Мне очень жаль… Правда!