Измена (СИ) - Макарова Анна

Я совершенно потерялась в этом алчном мире и не знаю, что мне теперь со всем этим делать, куда идти. В голове полный сумбур… Джозефин, как ты могла так ослепнуть от любви и не видеть, не замечать происходящего вокруг? Все же было настолько очевидно…

— Мне скоро двадцать один год. Я люблю и дорожу своей свободой.

— Брак — это лишь самовнушение, самообман и бремя. А я его нести не хочу и не буду.

— Детка, да я для себя найду любое алиби, а вот твой брак тут же полетит к чертям, как карточный домик рухнет.

— Может быть, мы устанем друг от друга очень скоро…

— Все люди изменяют! Я не претендую на твою свободу!

— Ты моя… Сегодня. Я хочу быть с тобой… Сегодня.

— Ничего страшного с твоей семьей не случится, мы круто повеселимся, насладимся вместе некоторым временем, переживем счастливые мгновения, кто знает, что будет дальше.

— Сейчас, сегодня я тоже тебе необходим, признай, и тоже не навсегда.

— Я не буду обманывать тебя, признаваясь в чувствах.

С самого начала я понимала, что эти отношения обречены на провал. И почему именно в такие переломные, такие сложные моменты все хорошее резко забывается, как будто его и не было, а на смену приходит горькая реальность, истинная картина того, что мы игнорировали и подавляли на корню, все брошенные правдивые слова только для того, что быть «счастливыми». Самообман.

Насколько же нужно было быть слепой и глухой, чтобы не понять всего этого? Что я не нужна была ему по-настоящему. Только секс. Только тело… Хоть я и решила, что для Маршалла необходимо время во всем разобраться, но где-то в глубине души всегда надеялась на то, что мои чувства будут взаимны. Наивная…

Я искренне пыталась понять его и даже оправдать все немыслимые поступки, но вот что из этого вышло. Слишком глупое занятие, хочу я сказать, заниматься оправдательным процессом того, кто этого даже не заслуживает ни грамма. Я не адвокат, чтобы прощать каждый его шаг, оправдывать каждый грязный поступок. Однако влюбленные склонны боготворить предмет своего обожания, слепо доверяя любимому и видя в нем одни лишь достоинства, которых, возможно, и не было, но наш буйный, я бы сказала, неиссякаемый поток фантазии вполне самостоятельно способен приукрасить действительность.

Знала ведь, с кем связалась. С самого начала я чувствовала, что нужно бежать куда глаза глядят. Господи! Как же дорого нам обходится собственное удовольствие и эгоизм. Но кто бы мог подумать, что в конечном счете заплатят мне? Мне! Швырнут в лицо деньги за мои якобы предоставленные услуги, в которых, увы, мистер Маршалл больше не нуждается.

Прибыв на ту самую смотровую площадку, где мы были на нашем «свидании» с Фолегаром, куда уже давно рвалась моя душа, я усаживаюсь на холодный бетон, обхватив голову руками. Хочется вот так и сидеть в этой умиротворенной тишине, наслаждаясь запахами свежего воздуха после дождя, звуками ночного города.

Вечерняя прохлада сегодняшнего вечера окутала тело, словно легкой, почти невесомой вуалью. Глядя на огни ночного Бостона, я сижу и наслаждаюсь удивительной, потрясающей и умопомрачительной панорамой звездного неба. Город словно на ладони. Поистине захватывает дух…

Здесь. Ночной город, я и мое разбитое корыто, на котором покоится высохшее сердце.

Хотя и меня больше нет. И сил моих тоже. Окончательно разорвало душу и тело от безысходности. Прекрасно же все понимала где-то в глубине души, что рано или поздно ему наскучит однообразие в виде одной девицы, учитывая, что я старше, однако сейчас меня это совсем не волнует, ибо обида успела затмить всю ясность здравого смысла.

Однако будучи преданной, морально подавленной, я ни капельки не жалею, что провела с ним время. Нет причин врать самой себе. Я люблю его… Очень сильно! Мне кажется, что я никого и никогда не полюблю среди мужчин так, как успела полюбить этого мальчишку.

Только сейчас, пожалуй, я познала, что моногамна. Только ради него ослепла ко всему, была способна ради брюнета ломать все внутренние препятствия, преграды, все сложившиеся стереотипы, сгорая в адском пламени таких неописуемых впервые испытанных многообразных чувств. Всегда летела к нему, как мотылек на пламя. К нему. К моей вечной погибели. Неслась так, как первый и последний раз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я хотела знать, куда приведут наши отношения. Узнала…

Что мне теперь делать? Сидеть здесь и дальше заниматься самобичеванием? Жалостью к себе? Пожалуй, увольте… Пора бы и мне самой, наконец-то, повзрослеть и понять истину такой, какая она есть. Снять свои гламурные розовые очки для того, чтобы научиться разбираться хоть немного в людях, видеть их истинное лицо и, наконец, научиться жить как взрослый и самодостаточный человек и принимать обстоятельства, перестав зависеть от других людей.

Я не сломалась. Не сломалась! Нет! Ни за что на свете я не доставлю никому в этом мире такой радости. Если Хьюго даром не сдались мои чувства, я навязывать их ему не стану.

Пора перестать себя жалеть и принять горькую правду жизни: то, что ты испытываешь к кому-либо, не означает, что он — объект твоей любви, должен разделять это чувство вместе с тобой. Есть огромная разница, которую я вновь познала, что влечение и влюбленность — разные понятия, точно так же, как влюбленность и любовь… Мы не должны перекладывать на кого бы то ни было ответственность за наши возникшие чувства, а лишь нести это бремя самостоятельно, если однажды не посчастливиться получить взаимность от своей второй половины.

— Джозефин, а вот скажи-ка мне, ты что, и впрямь готова ради постороннего человека бросить своего сына?

Какая же я слепая дура, даже боль сына не заставила меня задуматься! Даже ребенок не заставил! Не говорю уже про предательство, брошенное в лицо Дэвиду. Почему же именно сейчас, когда Хьюго бросил меня, мне настолько невыносимо?

Однако… Я не собираюсь больше страдать. У меня, черт его дери, есть ребенок, который нуждается во мне. Вот он, мой единственный мужчина, которого я выберу всегда. Поздно, слишком поздно, конечно, поняла я все это, слепую истину… Пелена, что застилала мои глаза, стерлась, исчезла, предоставляя взору руины, оставленные после него…

Хватит с меня этих жалких и никому не нужных слез. Легче ведь все равно не станет… Пусть все, что было выплакано, останется где-то позади. Хьюго не стоит ни единой моей слезинки. Пусть захлебнется в своей злобе на этот мир, что однажды предал его маленьким мальчиком. Пусть живет так, как хочет. Хватит с меня проживать все это. Пора взять себя в руки и перелистнуть эту страницу, чтобы начать жить дальше. Начать все с самого начала, с чистого листа. Ради своего сына, моего любимого мальчика. Моего Джеймса…

ГЛАВА 35

ДЖОЗЕФИН

2 недели спустя

— Конечно, в целом вся ситуация с лечением посттравматического стрессового расстройства намного улучшилась. Это, безусловно, успех. Однако речь еще не восстановлена, но это лишь дело техники и, конечно же, времени и терпения. Мы с вами уже отклонили такую методику лечения как гипноз, но на предыдущей встрече с Джеймсом я таки воспользовался одной методикой лечения, о которой вам сейчас поведаю. Поскольку вы родители, то моя обязанность ввести вас в курс, ведь пациент несовершеннолетний.

За такой кратчайший срок, как две недели, мой мальчик успел посетить психотерапевта четыре раза, общаясь с доктором при помощи скетчбука и припасенных маркеров, которыми Джеймс пользовался регулярно, общаясь с людьми. За все это время он посетил доктора два раза со мной, а два — со своим отцом. Благо, и в школе все нормализовалось, подобная ситуация не спровоцировала никаких серьезных спорных моментов и конфликтов, наоборот, абсолютно все приятели сына, а также друзья по футбольной команде с нетерпением, как оказалось, ждали своего капитана, чтобы он поскорее вернулся в команду и приступил к тренировкам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сидя в кабинете психотерапевта вместе со своим мужем, я чувствовала до предела возможного накаленную обстановку, которая не предвещала после ничего позитивного. Лишь благодаря Эмме Дэвид все же узнал о запланированном совместном сеансе у психиатра. Подруга любезно передает от меня любую информацию… и не только. Эмма для нас выполняет функцию мессенджера, с помощью которого мы сообщаем друг другу что-то важное. Конечно, все это смешно, но что еще поделаешь в сложившейся ситуации. Сегодняшний визит — единственная наша общая встреча с Дэвидом. До нее мы посещали доктора Кроуфорда по отдельности. И вот, находясь в кабинете уже сорок минут, мы слушаем о том, как проходит лечение сына.