Гилгул - Иван Сербин

– Зачем тогда ему убивать меня? Разве отречения было бы не достаточно?

– Достаточно. Но он все равно убьет тебя. На всякий случай. Не говоря больше ни слова, Леонид Юрьевич отвернулся и вышел в прихожую. Открылась входная дверь, в клине ярко-желтого цвета мелькнула черная тень. Затем наступила темнота. Щелкнул замок. И Саша остался один. Совершенно один. Он вздохнул, присел, прислушался к собственным ощущениям. Странно, но голова болеть перестала. И не мутило его больше. Ныли еще царапины на лице и разбитые губы, болела переносица, но это раньше чем через неделю не пройдет. А потом еще всю жизнь будет отзываться на непогоду. Хотя… какую жизнь? Сколько ему осталось? Сутки? Ужас какой-то. Дожил себе спокойно до тридцати трех, никого не трогал. В Бога даже не верил. И вдруг – на тебе. Гончий. Особая благодарность библейскому старику Лоту. Спасибо, пра-пра… не знаю сколько там еще «пра»-дедушка. Устроил потомкам сладкую вечную жизнь. В гробу бы ее видеть, в белой обуви. И, главное, что бы не случиться всей этой свистопляске на жизнь позже. Или на жизнь раньше. Хотя, позже все-таки лучше. А то ошибся бы дедушка-англичанин, доктор Рослин Д'Онстон, и не было бы никакого Саши. Не родился бы. Саша вздохнул. Так, давай-ка подумаем, пораскинем мозгами. Послушаем здесь… Он коснулся ладонью груди и почувствовал, как заполошно и слабо бьется его сердце. Значит, имеем двоих Ангелов. Точнее, это каждый из них говорит, что он – Ангел. Но один лжет. Кто? Первым был Потрошитель. Леонид Юрьевич появился позже. И сразу занялся котлетами. Так? О чем это говорит? Да ни о чем, Господи, ни о… Или говорит, все-таки? Интересно. Сегодня Саша был совершенно невменяем. Тащи, куда хочешь, делай, что хочешь, он бы, кажется, даже не замычал. Уж точно, не проснулся бы. Значит, Потрошитель? Но Потрошитель назвал точное время звонка. Не соврал. Между прочим, Леонид Юрьевич и не мог его убить сейчас. Шестой-то ребенок жив. Нет, стоп. Если он – Предвестник, то это его собственный ребенок. А может, снова Ангел постарался? Уберег? Или… А что, если у Татьяны на самом деле ребенок от него? Что, если в девять утра произошло еще что-то, не менее важное? А он, Саша, просто этого не заметил? Зациклился на отцовстве и сам себя перехитрил? Хотя… Если это действительно важная весть, его все равно уже разыскали бы… Вот и искали, а его дома не было. А Татьяна знает телефон Кости, вот и… Впрочем, нет. Если он ДОЛЖЕН был что-то узнать в девять – узнал бы. Значит, все-таки Татьяна… Все. Голова кругом. Дети, женщины, Потрошитель, Леонид Юрьевич… «Эх, – подумал Саша, – взять бы их обоих, связать и посадить друг против друга. И устроить допрос. Лицом к лицу, так сказать. И посмотреть, что же из этого получится». Так, ладно, надо не гадать тут на кофейной гуще, а действовать. Только вот как? Ну, для начала надо найти нож. Где он может быть? Куда бы его спрятал Гончий? В шкаф? Саша принялся переворачивать белье в шкафу, проверяя содержимое полок. Нож он не нашел, зато обнаружил двести долларов, которые отложил на «черный» день еще в позапрошлом году, а потом потерял. Господи, сейчас даже вспомнить смешно, что в его понимании называлось «черным» днем. Не удалось дотянуть до получки! Ах, ох, «черный» день наступил. Знал бы он тогда, что такое «черный» день! Так, доллары в карман. Пригодятся. Кстати, последнюю заначку тоже положить. Лишней не будет. А где же все-таки может быть спрятан нож? Саша перерыл всю квартиру. Он еще раз перетряхнул вещи в шкафу, затем в секретере, потом осмотрел антресоль, проверил галошницу, ощупал кровать. Может, под матрас запихнул? Нет, ничего такого нет. Подушки, одеяла? Тоже ничего. Под ванной? Нет. В туалете заглянул в бачок. И тут ножа нет. Зазвонил телефон. Саша пошел в кухню, рванул трубку:

– Слушаю.

– Это насчет машины, – сказал грубоватый мужской голос.

– Насчет какой машины? – не сразу сообразил он.

– Ну, насчет аварии. На Садовом. Позавчера днем. Вспомнил?

– Ах, да. И что?

– Как это что? – напрягся голос. – Ты обещал деньги через три дня отдать. Забыл, что ли?

– Да, верно. – Саша потер лоб. – Верно. Было такое. Извини, совсем из головы вылетело.

– Ну вот, – немного успокоился голос. – Три дня как раз завтра. Так что? Во сколько мне за деньгами-то подъехать?

– Понимаешь, с деньгами небольшой затык получается.

– Что еще за «затык»?

– Двести долларов нашел, остальное постараюсь завтра достать.

– Слушай, орел, ты заканчивай мне «грузить», понял? – окрысился голос. – Я ведь могу тебе серьезные неприятности организовать. Легко.

– Да брось ты? – Саша усмехнулся распухшими губами. – Правда, что ль? «Интересно, – подумалось ему, – могут ли быть еще более серьезные неприятности, чем те, которые свалились на него в последние несколько дней? И вообще, может ли быть что-нибудь серьезнее Апокалипсиса, который, по словам Леонида Юрьевича, наступит в самом ближайшем будущем?»

– Думаешь, я тебя пугаю, мужик? Да на хрен ты мне сдался, пугать тебя. Смотри сам. Не захотел по-плохому, по-хорошему будет хуже.

– Ладно, ладно, старина, остынь, – сказал Саша. В конце концов, шофер-то чем виноват? Переживает человек за разбитую машину. А кто бы не переживал? Только вот… с деньгами как быть? Чем отдавать? Ладно. В конце концов, «Благовествование» можно продать. Подойти к букинистическому. Или к Дому книги на Арбате. Или к «Библио-Глобусу». Авось кто-нибудь да клюнет. – Давай договоримся так. Подъезжай завтра к шести вечера сюда, к метро. С деньгами я что-нибудь придумаю. Шофер задумался, затем вздохнул:

– Вот я все-таки очень порядочный человек, блин. Другой бы сразу поставил тебя «на счетчик» и братков бы натравил. Это только я, лопух, всех жалею.

– Да перестань, – отмахнулся Саша, слегка шалея от этого «я очень порядочный». – О чем ты говоришь? Какой «счетчик», каких братков?

– Ладно, проехали, – согласился шофер. – Поверю тебе в последний раз. Но завтра чтобы точно.

– Точно, точно, – подтвердил Саша.

– Короче, завтра в шесть я у метро. Но смотри, мужик. Надумаешь «крутить динамо» – пеняй на себя.

– Завтра в шесть. – Саша повесил трубку, подумал, пошел в кухню. Здесь он остановился, осмотрел стоящие в специальной сушке ножи. Надо выбрать. Какое-никакое, а оружие. Не «Гербер», конечно, модель «6969», но тоже ничего. В живот ткнуть – мало не покажется. «Господи, – подумал он отстраненно, – что я делаю? В какой живот, кого? Я же никого еще никогда…» Саша протянул руку и вытащил из сушки большой шинковочный нож с тяжелым лезвием. «Возьми поменьше», – прозвучал над ухом чей-то голос. Саша оглянулся. Никого. Понятно. Шиз Великий и Ужасный. А насчет ножа верно. Такой тесак ни в карман спрятать, ни на поясе носить неудобно. Как Буденный с шашкой. Он положил шинковочный нож и взял обычный, рабочий, поуже и полегче. Куда прятать? Надо подумать. Саша пошел в комнату, заглянул в шкаф, выбрал свежую белую сорочку. Вытащил ремень из выходных брюк, захлестнул петлей на запястье, обмотал пару раз вокруг руки «язык» и подсунул под него нож. Взмахнул рукой. Держится, хотя утолщение заметно. Ну да ладно, пиджак скроет. Он надел носки, снял с вешалки пиджак. По цвету и ткани тот совершенно не подходил к брюкам, но Саше было плевать. Теперь в прихожую. Пальто залито кровью. Ну да, вытирал же с физиономии сегодня утром. Все угваздал. Понятно. С пальто у нас лажа получилась. Придется воспользоваться пла… Он не успел додумать начатую мысль. С той стороны по двери ударили мгновенно и мощно. Вылетел замок, посыпались вывернутые из косяка шурупы. В прихожую ворвались черные фигуры. А с площадки в квартиру ударил слепящий свет электрического фонаря. Саша вскинул руку, прикрывая глаза, и тут же кто-то с дикой силой врезал ему в лицо. Аккурат в сломанный нос. Саша отлетел к стене и рухнул на пол. Последовал второй удар. Ногой в пах. Он взвыл от боли, скрючился, но ему наступили рифленой подошвой на спину, заставляя выпрямиться.

– Лежать, падло, – орали над самой головой. – Не шевелиться! Руки назад! Руки, сука, за спину, живо!!! Руки, я сказал!!! А вокруг топотали в два десятка ног. Саша видел мелькавшие перед самым лицом высокие бутсы на шнуровке и накатывающие на голенища пятнистые армейские брюки.

– Руки назад, падло! – продолжали орать над головой. Последний выкрик был подкреплен мгновенным и невероятно болезненным тычком каблука между лопаток. Саша задохнулся от боли, выгнулся дугой. Глаза у него полезли на лоб, даже сквозь оплывшие веки. И еще, кажется, он обмочился.

– Ну ты полегче, сержант, полегче, – донесся до него, как сквозь вату, насмешливый голос Кости. Ему заломили руки, защелкнули на запястьях наручники. Костя опустился рядом на корточки, ухватил его за подбородок, вздернул голову так, что захрустели шейные позвонки.

– Ну что, Сашенька, – негромко сказал он. – Предупреждал я тебя?

– Больно, – прохрипел Саша, захлебываясь собственной кровью.

– А ты как хотел? Надо было сразу делать то, что тебе говорили, а не вые…аться, как блоха на гребешке. Эк тебе врезали-то, – с фальшивым участием произнес он и покачал головой. – А чего же ты, друг ситный, при задержании оказывал сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, а? Нехорошо. – Костя со свистом втянул носом воздух. – Ты обос…ся, что ли, Сашук? Точно. Обос…ся. Ничего. То ли еще будет!