Блудное художество - Далия Трускиновская

Федька кинулся следом.

Он был счастлив безмерно и беспредельно!

Но счастье его оборвалось от сильного удара по плечу.

– Смуряк охловатый! - услышал он. - Где тебя черти носят?!

Это был Михей Хохлов в зеленом капуцине с белым бантиком у правого плеча, и говорил он весьма громко и внятно. Он бы мог и целую проповедь тут прочитать, взгромоздясь на стул, на байковском наречии - никто бы в общей суете не обратил на нее внимания.

– Да тут я, - растерянно и обалдело, словно только что грохнулся с высоты на землю, отвечал Федька.

– Тут ты! Девица-то пропала! Была с князьями, с княгиней и княжной, и сгинула куда-то!

– Тут она, вон туда побежала, - показал Федька.

– Ты сдурел?

– Точно она. В белом, в черной маске, черных перчатках…

Михей уставился на товарища в недоумении - знать сие Федька никак не мог.

– Похряли, - велел он. И оба поспешили через толпу туда, куда устремился Федькин перст в дешевой нитяной перчатке.

– Князь беспокоится сильно, - говорил Михей. - Девка-то у него дома безвылазно сидит, в кои-то веки ее вывезли, и пропала… не вышло бы дурна…

Тут лишь Федька вспомнил, для чего его на маскарад послали. И взволновался - коли по уму, ему следовало, едва опознав Вареньку, убедиться, что поблизости находятся ее покровители, а не радоваться тому, что она от них сбежала.

Он рванулся вперед, сшиб кого-то с ног, его громко обругали, он огрызнулся, и тут Захар увидел вдали мелькнувший белый капуцин. Они кинулись вдогонку и увидели, как захлопывается дверь в стене. Варенька несомненно была уже за той дверью.

Дворцовые коридоры, предназначенные для прислуги, были узки, темны и крайне неудобны, они огибали залы, имели множество загадочных выходов, к тому же, пересекались между собой диковинным образом - ибо архитектор Казаков, соединяя три здания в одно, перемудрил. Для чего бы Вареньке лезть в это хитросплетение - Михей с Федькой понятия не имели.

– Ты - направо, я - налево, - сказал Михей. И они разбежались, причем Федька, почуяв вдруг опасность, нашел-таки висевший на поясе нож и зажал рукоять в левом кулаке. Правый предназначался для любимого архаровцами кулачного боя.

Насколько красиво были отделаны стены в залах и гостиных, настолько нехороши они были с изнанки - сколоченные из плохо просушенных и даже ничем не выкрашенных досок. Федька знал, что после отъезда государыни причудливое сооружение господина Казакова пойдет на слом. И, мотаясь по странным закоулкам и тупичкам, освещенным лишь благодаря несуразно расположенным окнам, вписываясь в дуги и огибая углы, он тихо клял последними словами изобретателя сего плана. Здесь мог потеряться драгунский полк, а не то что девушка в белом капуцине и черной маске. Вдруг он услышал быстрые шаги и вжался в стенку, поскольку в узком коридоре двоим было не разойтись, особенно коли второй - дама в фижмах.

Чудеса этого маскарада продолжались - к нему спешила Варенька.

Она еще не видела Федьку, да и не смотрела перед собой, а искала выход. Нашарив ручку, она попыталась отворить дверь, но дверь оказалась на запоре - возможно, оба они, и Федька, и Варенька, носясь по коридорам, забежали в ту часть дворца, где расположены были личные апартаменты государыни и ее свиты.

За окном как раз зажгли для чего-то огонь - то ли примчалась карета, сопровождаемая всадниками с факелами, что строго запрещалось в столице, но в Москве, да еще в предпраздничные дни, сошло бы нарушителю с рук, то ли что-то, не дай Бог, загорелось. Федька не раз бывал на пожарах, которые тоже подпадали под юрисдикцию полиции, и первым делом подумал, что дворец в опасности. Он кинулся к Вареньке - ведь именно ее и следовало спасать в первую очередь.

– Скорее, сударыня, скорее! - крикнул он. - Я вас выведу отсюда!

Варенька, похоже, совершенно не удивилась.

– Да, да, - сказала она. - Ведите меня к господину Архарову! Это очень важно! Ах, это он, это он…

Кто-то спешил следом за Варенькой. Судя по ее испугу - не с благими намерениями.

Федька заслонил собой девушку и изготовился к бою.

Из-за угла выскочил некто в темном капуцине и в черной маске. Увидев Федьку, он остановился.

– Ты кто, сударь, таков? - строго спросил Федька.

Варенька была сильно напугана - вместо того, чтобы переждать беду за широким Федькиным плечом, бросилась бежать по коридору, дергая ручки выходящих в него дверей, и одна подалась, Варенька буквально провалилась в распахнувшуюся дверь.

Будь она в черном капуцине - то растворилась бы во мраке тесного коридора, исчезла непонятно где. Но она была в белом - и долговязый ее преследователь заметил место, где она скрылась.

Самоуверенности этому господину было не занимать - он побежал следом, совершенно не обращая внимания на Федьку.

– Стой, сударь! - архаровец ухватил было его за плечо, но каких-то ничтожных долей вершка не хватило - пальцы вместо плеча получили в добычу пустоту. Это показалось Федьке странным - он был быстр и ловок, а кавалер в маске, выходит, еще быстрее и ловчее?

И более того - незнакомца перед ним уже не было.

Федька верил в Господа, Богородицу, всех святых - и самую малость в привидения. Кабы ему не пришлось выслеживать некий вороватый призрак, гуляющий с зажженным фонарем по чердакам, после чего пропадало сушившееся белье, верил бы поболее.

Поэтому Федька резко развернулся и тут же понял, что произошло: преследователь Варенькин, быстро присев, проскочил у него под рукой. И успел совершенно бесшумно удалиться шага на три.

Вот когда Федьке пригодился бы тот крюк, которым он орудовал в чумную пору, служа в мортусах!

Он не видел, как Варенька проскочила в отворившуюся дверь, и отсутствие белого пятна во мраке его испугало. Тут уж было не до церемоний. Федька выругался по-простому и погнался за незнакомцем. Вся погоня уложилась в два шага - тот обернулся, и по одному этому развороту, по очертаниям силуэта Федька понял, что под рукавом черного капуцина в руке у противника - нож.

Но он и сам был вооружен ножом, а кроме того, Клаварош показывал ему ухватку - как останавливать удар скрещенными в запястьях руками.

Надобно было лишь иметь довольно самообладания, чтобы позволить врагу замахнуться первым.

С самообладанием у Федьки не все было ладно -природная горячность мешала. К тому же, ему редко приходилось бить ножом - все больше кулаками. И он невольно встал в привычную левобокую стойку. Тут-то противник, не догадавшись, с кем имеет дело, на него и бросился.

Федьку спасло то, что его поза оказалась для врага неожиданностью - широкий капуцин и мрак в коридоре спрятали ее, скрыли, сделали неуловимой для взгляда. Удар пришелся в плечо - да и то Федька машинально отбил его и сразу же благословил противника кулаком. Этот удар сверху вниз всегда у него хорошо получался, но сейчас кулак лишь проскользнул по атласу черного капуцина. Противник опять исхитрился заскочить Федьке за спину.

Однако архаровец уже был внутренне готов к такому кундштюку. Он ударил с разворота, используя любимую архаровскую свиль - то скручивание стана, которое придавало удару-размашке неожиданную и стремительную силу.

На сей раз кулак достиг цели. И тут же Федька ощутил наконец боль в левом плече - не смертельную, но весьма неприятную.

– Ко мне, архаровцы! - заорал он. Все-таки вязать замаскированного незнакомца, привалившегося к стене, было бы лучше вдвоем с Михеем, а может, еще кто-то из своих поспешит на помощь.

Но противник оказался шустрый - кинулся бежать и, в третий раз пустив в ход свою ухватку, скользнул под руку устремившемуся на крик Михею. Только его и видели.

– Что это за ховрячишка? - спросил несколько растерявшийся Михей, подходя к Федьке.

– Кляп его знает… Плечо мне распорол, сукин сын… - и Федька вкратце описал драку.

– Так у него нож? Что ж он меня не ткнул?

– Незачем, поди, было. Он ведь знал, что и без того уйдет.

– Не мог он этого знать… Ну-кась, повершим…

Михей распахнул капуцин и достал из кармана огниво и свечной огарочек. Вспыхнул желтый огонек.

– Ну вот же, - сказал Михей. - Ты у него нож выбил.

– Спас тебя, выходит?

– С меня полпива в «Татьянке», - сразу понял тонкий намек Михей. И, подобрав с пола нож, присвистнул:

– Федя, глянь! Это ж наша пропажа!

– Мать честная, Богородица лесная, - невольно вспомнил Федька архаровское присловье. - И точно!

Нож был тонкий и длинный, вершков пяти, нож-убийца, весьма похожий на тот, что пропал из Шварцева чулана.

– Сейчас же идем к пертовому мазу, - решил Михей.

– Да погоди ты! Убедиться надобно, что она под присмотром…

– А куда она подевалась?

Вопрос был хороший и своевременный - поди теперь угадай, за какой дверью исчезла Варенька.

Попробовали дергать дверные ручки, попали в некую пустую темную гостиную, сделали по ней несколько шагов и услышали пронзительный бабий визг. Оказалось - спугнули пристроившихся в уголке на канапе любовников. Дали деру. Михей успел прихватить со стола трехсвечник с незажженными новенькими белыми свечами. Это облегчило им шатания по темным коридорам, огибавшим парадные апартаменты и залы. Наконец встретили лакея, тащившего поднос с пустыми бокалами, и он растолковал, как двигаться, чтобы отыскать его сиятельство князя Волконского. Князь, это лакей знал точно, играл в карты, ее сиятельство княгиня была поблизости. Княжна же с женихом где-то отплясывали. Девицы в белом капуцине и черных перчатках лакей нигде не заметил.