Амаира Первого дома - Ина Деш

Один. Потом она точно скажется больной и не выйдет из покоев до самого суда. Заодно заставит амаиров составить, наконец, список того, что ей делать точно не стоит. Чтобы больше не попадать в подобные ситуации.

Принцесса разозлилась. На все сразу — на себя, на обстоятельства, на навязчивое внимание придворных, на плохо скрываемое любопытство, так и читающееся в их глазах при встрече. Ладони сжались в кулаки, оставляя следы ногтей на нежной коже.

— Я не буду переодеваться, — произнесла девушка резче, чем ей бы хотелось. — Не думаю, что тем, кто прятал гэйххи, часто приходилось королевские балы посещать.

Это все звучало, как попытка оправдаться. Нелепо, глупо. Еще больше раздражая и без того натянутые до предела нервы Лин.

— Как хочешь, маленькая. Мы тебе кое-то приготовили, — мягкий голос феникса словно снял часть напряжения.

Он открыл крышку большой плоской шкатулки, и принцесса не смогла удержаться от смеха. Изящная парюра привлекала внимание не только необычно яркими индиголитами, но и своеобразной формой белого золота, обрамляющего их. И в маленькой аккуратно диадеме, и в парных браслетах, и в достаточно массивных серьгах и колье без труда просматривались силуэты драконов. Пусть и немного символичные.

— Это клеймо такое, да? Собственность драконов — не смотреть, не трогать, не дышать? — давясь этим болезненным, но снимающим напряжение, смехом с трудом вымолвила Шарлинта. — Даже не знаю, на что больше смотреть будут — на гэйхх или на эти произведения ювелирного искусства.

Она еще искренне улыбалась, когда выходила из покоев. И когда заметила, как Саарита едва сдержала смешок, рассмотрев драгоценности принцессы. И весь путь до бального зала, пока ловила насмешливые и весьма выразительные взгляды Арно на ее амаиров. Даже когда распорядитель поставленным ровным голосом объявил их имена и титулы, Шарлинта все еще улыбалась.

Лишь когда они переступили порог зала, и принцесса буквально физически ощутила взгляды всех присутствующих на себе — бесцеремонные, ощупывающие, оценивающие, сопровождающиеся сдавленными шепотками. И только тогда улыбка в глазах окончательно погасла, а тень ее маской прилипла к губам. Шарлинту замутило, и ей очень хотелось развернуться и выйти. Из зала, из дворца. Оказаться далеко. Там, где можно просто наслаждаться собственной жизнью без оглядки на других. Дома. Лин остро осознала, что теперь ее дом там, среди скал в непосредственной близости разлома.

Но принцесса продолжала идти в сторону возвышения, на котором разместилась королевская семья в урезанном составе, медленно и спокойно, едва опираясь затянутой кружевной митенкой ладонью на подставленную руку Равенеля, сдерживаясь от порыва вцепиться в рукав его костюма пальцами.

— Ваше Величество, Ваше Высочество…

Ее голос, на удивление, звучал совершенно ровно, пока принцесса приветствовала короля, братьев и их невест. И поклоны получились изящными, хотя тело сотрясала мелкая предательская дрожь. А потом можно было просто отступить в тень своих мужчин, наблюдая со стороны за церемониальными играми. Куда же без них. А еще Шарлинта никак не могла понять, действительно ли в зале до такой степени душно, что потребность выйти на балкон и глотнуть холодного воздуха стала настолько болезненной.

Девушка не ощутила движения за спиной, но почувствовала слабое мимолетное прикосновение дыхания феникса в оголенной коже плеча. Стало легче. Лин обернулась, поймала встревоженный взгляд малахитовых глаз Трейвента и благодарно улыбнулась, позволив себе ненадолго утонуть в их темную зелень. Этот короткий взгляд как будто дал дополнительные силы девушке, чтобы выглядеть невозмутимой до того момента, как король Веллории соизволил их отпустить.

— Вам придется очень много танцевать сегодня, — едва слышно произнесла принцесса амаирам, как только они все удалились на достаточное расстояние от королевской семьи.

Но до начала танцев приходилось вежливо улыбаться и вести пустые разговоры с представителями веллорийской знати, решившими лично поприветствовать принцессу. Лин спустя какое-то время уже мутило от неискренних поздравлений с недавним бракосочетанием и нескромных взглядов, которыми местные кумушки одаривали ее амаиров. Пожалуй, принцесса ошиблась в том, что гэйхх будет привлекать много внимания. Любопытные взгляды на татуировку на ее предплечье кидали, но вот амаиров рассматривали куда внимательней.

— Это на вас нужно было навесить знак собственности, а не на меня, — напряженно улыбаясь, шепнула Шарлинта, в тот редкий момент, когда они остались в относительном одиночестве. — Правда, я пока не придумала какой именно.

Принцесса собиралась сбежать с бала после пары танцев, но неожиданно для себя увлеклась. Не то, чтобы она особо любила танцевать до этого. Умела, да, и неплохо умела, потому что учителя у дочери короля всегда были самые лучшие. Но не любила и считала пустой тратой времени. Но в объятиях амаиров все было иначе, чем раньше. Нет, они ни разу не переходили допустимых этикетом границ. Но можно было не отводить взгляды, не прятать интерес, открыто улыбаться, наслаждаться личной беседой, не опасаясь быть прерванными в самый неподходящий момент. Скользить рядом по паркету, остро ощущая каждое, пусть даже невинное касание друг к другу. Позволить себе расслабиться и на время танца забыть о зрителях. Амаиры передавали принцессу друг другу, не оставляя никому постороннему даже малейшей возможности пригласить ее. А Лин цеплялась за мысль, что стоит уйти до белого танца, чтобы местные леди не растащили ее амаиров на сувениры.

— Амаиры, я могу похитить у вас принцессу на один танец?

Голос, от которого улыбка вновь пропала с лица Шарлинты. Вопрос, который прозвучал совсем не как просьба и подразумевал только положительный ответ. Его Величество король Веллории собственной персоной.

Принцесса приняла протянутую руку и позволила увести себя от амаиров. Тело как будто утратило легкость, стало деревянным, и Лин приходилось следить за каждым своим движением, чтобы нигде не ошибиться и не поставить короля в неловкое положение. И если с танцевальными па она, пусть и с некоторыми усилиями справлялась, то выдерживать взгляд отца — тяжелый, суровый, безэмоциональный, было намного сложнее.

— Поставь полог.

Не просьба, приказ. Лин было странно смотреть в его глаза — точно такого же оттенка, что она ежедневно наблюдала в зеркале, но абсолютно другие — холодные, застывшие, словно лишенные жизни. Полог тишины накрыл короля и принцессу.

— Ты выглядела вполне счастливой, когда танцевала с амаирами.

Удивление Шарлинта сдержала, лишь губы слегка дрогнули от едва не слетевших с них вопросов. От «какое это имеет значение» до «зачем понадобилось наблюдать за ней».