Гвиневера. Осенняя легенда - Персия Вулли

Но на этом несчастья не кончились. Когда оруженосец вез тело господина обратно в Камелот, на него напали разбойники, отобрали лошадей, а Багдемагуса выбросили в придорожную канаву. Похоронив его и не зная, что делать дальше, Мелиас отправился пешком ко двору.

– А ведь приключение только-только началось… – В его глухом растерянном тоне чувствовалась безысходность.

Больно было видеть, как тяжко искалечило случившееся молодую жизнь, и я обрадовалась, когда Артур предложил юноше остаться с Бедивером и готовиться стать рыцарем.

– Разбойники хозяйничают на дороге, а у меня нет воинов, чтобы их утихомирить, – возмущался Артур, шагая по застеленному тростником полу. – Я знал, что это испытание доведет до беды.

Я молча согласилась с ним, а сама сотворила знак против зла, размышляя, уж не предзнаменование ли это. Без сомнения, для того, что должно было стать величайшим подвигом рыцарей, начало оказалось неудачным.

Через несколько недель, в ночь во время полнолуния, нас разбудил стражник и сообщил, что в ворота стучит какой-то человек. Он требует немедленной аудиенции с королем.

– В такой час?

– Да, ваше величество. Это принц Оркнейский и он очень настойчив.

– Нам его послали небеса! – воскликнул муж, сел в постели и потянулся за одеждой. Я же, наоборот, натянула одеяло до подбородка.

Гавейн влетел в спальню и разразился целым потоком вопросов.

– Кто это? Марк Корнуэльский? Франк из Парижа? Знаю я этих невыносимых римлян на континенте.

Он остановился и тревожно оглядел спальню – на лице появилось озадаченное выражение, как будто он не ожидал увидеть нас в постели. Потом заметил меня и поспешно отвел глаза.

– Не очень-то вы готовы.

– Ты о чем? – спросил, зевая, Артур.

– Война! Я ринулся обратно, как только узнал, что вы собираетесь воевать. Существует грааль или нет, но я все еще королевский воин.

Артур грустно улыбнулся ему и объяснил, что, вероятно, произошла ошибка и никакой войны нет.

– Нет войны? – эхом отозвался Гавейн, вытаращив глаза на своего командующего. Он, как ребенок, никак не мог поверить в то, что ему говорят.

– Так, значит, я упустил свой шанс отыскать грааль из-за войны, которой нет на свете?

Артур кивнул, и рыжеголовый воин рухнул на скамейку перед моим туалетным столиком.

– Ни чести Круглому Столу, ни славных битв для потомков… Если хотите знать мое мнение, лето выдалось совсем убогим.

– Мы рады, что хоть цел вернулся, – добродушно заметил Артур, без сомнения, думая о Багдемагусс. – А теперь расскажи о своих приключениях.

Итак, королевский воин спасал женщину, насильно увезенную из семьи двумя разбойниками, а потом на перекрестке дорог недалеко от Сиреннестера вызвал неизвестного рыцаря.

– Сиренсестера? – внезапно мне пришел на ум Багдемагус.

– М-да, – подтвердил оркнеец. – Поставили свой шатер на лугу, на котором собирался расположиться я. Клянусь, он получил хороший урок.

Я взглянула на Артура, но тот быстро покачал головой в ответ. Не время было поднимать этот вопрос. Без сомнения, днем Артур подробнее расспросит Гавейна на плацу, где никто их не услышит, если дойдет до крика.

– А что с Граалем? – напомнила я.

Старший сын Моргаузы тяжело вздохнул.

– Ах, миледи, поначалу все так великолепно звучало: он принесет огромную славу воину, который его найдет. Но чем больше я бродил по лесам, тем сильнее сомневался. Мне стало казаться, что истинная дорога рыцаря – это доблесть в сражении. Только в битве живут все чувства: и мышцы, и ум, и дух наполняются песней мощи. Вот тогда начинаешь понимать самую сущность жизни. А пока я размышлял, какое отношение имеет ко всему этому грааль, во сне мне явился отшельник из пещеры Святого Гована и поведал, что король готовится к войне и я ему нужен. И вот я свернул лагерь и поспешил в Камелот. – Он улыбнулся мне искренней улыбкой, и я заметила, что у него во рту не хватало зуба. – Пусть Персиваль и ему подобные доискиваются во всем этом смысла, а я устроен для славы и доблести и время от времени для одиночных поединков.

Таким образом, королевский воитель вернулся, отыскав ключ к своей собственной натуре, хотя и не нашел священного сосуда.

С того времени вести об испытании стали сыпаться на Камелот, как золотистые листья, облетающие с деревьев. То и дело у ворот появлялись какие-то негодяи, которых побили воины Круглого Стола, и во славу победившего их героя клялись в верности Артуру. Как ни странно, больше всего таких людей приходило от Борса, который, судя по всему, бросил убивать своих противников, вместо этого отправляя их к нам. Как и Иронсид, большинство из них предпочитали оставаться в Камелоте, находя для себя местечко в нашем хозяйстве. И еще до окончания зимы у нас появилось множество мужчин, которых я едва ли знала по именам.

Сам Иронсид вернулся в ноябре, придя к выводу, что граалем являлась голова древнего бога Брана.

– Я знал это всегда, знал до того, как уехал. Разве не голова Брана спустя века после его смерти обеспечивала его последователей и едой, и всем необходимым? Источник поддержания жизни, как и объяснял Персиваль… – Старый воин говорил с убеждением человека, который с удовлетворением открыл именно то, что и ожидал, потом сосредоточенно сдвинул брови. – Я слышал, что голова Брана зарыта на холме в Лондоне, чтобы предохранять город от захватчиков, и было бы неправильно выкапывать ее оттуда.

Иронсид сотворил знак против зла, а сам исподтишка взглянул на Артура: без сомнения, он знал, что друиды были все еще недовольны тем, что муж ремонтировал башню, где обнаружили череп. Как и поверье, что Нимю опутала Мерлина чарами и держит его в Хрустальной пещере, такие слухи живучи, независимо от того, правдивы они или нет.

Иронсид обрадовался, что ни Артур, ни я не обратили внимания на его замечание, и был явно доволен, что опять оказался дома.

Агравейн и Гахерис вернулись в Камелот как раз к празднику зимнего солнцестояния. Каждый привел с собой воинов, которых они повстречали на дороге. Их звали Флоренс и Ловель, хотя я никак не могла запомнить, кому из них принадлежит какое имя. Мы привели всех в зал, но они были немногословны и сообщили о своих приключениях только то, что, подобно Гавейну, поняли, что поиски Грааля оказались им не по нраву.

Вскоре пришло известие, что в стычке с неизвестными злодеями убит Ламорак. Оркнейцы, которые всегда считали его виновным в смерти их матери, не опечалились новостью, и мне даже показалось, что я заметила улыбку холодного удовлетворения на лице Агравейна, когда объявляли о смерти Ламорака. Но, как обычно в таких случаях, не было веских доказательств, чтобы обвинить человека.