Взять живым ! - Владимир Карпов

Из-за поворота траншеи вдруг выбежал немец в орденах, с серебряным шитьем на воротнике и рукавах мундира. Василий схватился за автомат, но "фриц", весело улыбаясь, закричал:

- Это я, Школьник!

Ромашкин узнал Вовку-Штымпа.

- Ты зачем в эту дрянь нарядился?

- Мои шмутки промокли под дождем, а это сухое. Смотри, сукно - первый сорт! Я в блиндаже чемодан раскурочил. Там еще барахло есть, может, и ты в сухое переоденешься?

- Неужели не понимаешь, это же подло!

- Почему? - искренне удивился Вовка.

- Это одежда врага, фашиста. Смотри, кресты на ней. Он их получил за то, что нашего брата убивал. - Василий вспомнил слова Нагорного о том, что от Червонного и его компании можно ожидать любой подлости. Вовка вчера не подтвердил этого своим поведением - не пошел с дружками к фашистам, а вот сегодня надел на себя немецкую форму и не видит в этом ничего плохого.

Подошел Сиваков.

- Пленный? - спросил он Ромашкина. - По старой привычке живьем берешь?

Ромашкин, не зная, что сказать, молча отвернулся. Лейтенант узнал Голубого, разозлился.

- Чучело огородное! Снять немедленно!

Штымп убежал в блиндаж. Сиваков сказал Ромашкину:

- Спасибо тебе, старшой, вовремя ты поднял левый фланг, а то бы не дошли мы сюда. Уж как один фланг заляжет, и другой далеко не уйдет. Ну что ж, будем закрепляться здесь.

- Дальше разве не пойдем?

- Не с кем - немного в роте людей осталось. Соседи на первой позиции застряли. Только наша "Шурочка" вперед вырвалась.

Ромашкин оглянулся - на поле лежали под дождем те, кто еще утром составлял штрафную роту. Большинство головой вперед, как срезала на бегу пуля. Ромашкин во время атаки не видел, когда падали все эти люди. В атаке он следил только за тем, чтоб все бежали вперед, и сам смотрел туда, откуда должна прилететь смерть; кажется, на минуту ослабишь внимание - и она тебя сразит, а когда пристально глядишь ей в глаза - не тронет, минует.

* * *

Когда штрафная рота шла в общем наступлении, в "полк Караваева приехал член Военного совета армии генерал Бойков. Сначала он намеревался побывать на НП командира дивизии Доброхотова. Но, услыхав о натянутых отношениях нового замполита Линтварева и подполковника Караваева, решил побывать в полку, разобраться.

Генерал прибыл в полк, когда наступление было остановлено контратакой фашистов. На НП полка не было ни командира, ни замполита - они оба ушли в батальоны, которые дрогнули под сильным ударом танков.

Линтварев был в первом батальоне, у капитана Куржакова. Григорий уже командовал батальоном, заменив погибшего на Днепре Журавлева. Куржаков знал о размолвках замполита и командира полка, знал и подробности отправки Ромашкина в штрафную роту - за все это невзлюбил Линтварева. Когда тот прибежал в батальон и с ходу закричал: "Почему не продвигаетесь?" Куржаков, еле сдерживая себя, ответил:

- Может, вы покажете, как это сделать?

К удивлению капитана, Линтварев не смалодушничал, сухо и официально бросил:

- Покажу, если вы разучились. - Он вышел в первые ряды залегших рот и сказал Куржакову. - Попросите артиллеристов дать налет.

Куржаков позвонил по телефону, надорванным голосом передал координаты и команду. Вскоре послышались выстрелы пушек, и темные султаны намокшей под дождем земли вскинулись впереди на бугре, где засели немцы.

- Встать! За мной! За Родину! - закричал Линтварев и первым побежал вперед, размахивая пистолетом. "Не трус", - подумал Куржаков, поспевая за ним.

Пулеметы встретили атакующих дружным огнем, и тут же заклевали землю мины. Бойцы залегли. Лег и Линтварев. Куржаков решил показать замполиту, что он все же храбрее его. Подошел к нему, распростертому на земле, и, спокойно скручивая цигарку, буднично спросил, стоя под свистящими пулями:

- Ну, что дальше будем делать?

Линтварев удивленно уставился на него снизу вверх, взял себя в руки:

- Прекратите этот глупый форс! Ложитесь! Я вам приказываю!

Куржаков опустился на землю, лег не на живот, а на спину, словно, загулявшись по этим полям, устал и теперь, отдыхая, пускал дым в небо.

У гитлеровцев заработали моторы танков, замелькали, задвигались каски в траншее.

- Сейчас пойдут в контратаку, - сказал сдержанно Линтварев. - На ровном месте они нас раздавят. Надо отойти, встречать танки в траншее.

- Вы же говорили: только вперед! - невозмутимо напомнил Куржаков.

Линтварев вдруг обложил его трехэтажным матом. Куржаков засмеялся:

- Оказывается, вы умеете и по-человечески разговаривать! Разрешите отвести батальон?

- Отводите.

Потом они вместе отбивали контратаку, и Куржаков еще раз убедился замполит не из трусливых! Когда бой стих, с НП полка сообщили: Бойков вызывает к себе Линтварева.

Генерал успел побеседовать с Караваевым и несколькими офицерами-коммунистами, все говорили не в пользу замполита, да Бойков и сам видел по фактам - не сумел Линтварев на новом месте войти в коллектив. Член Военного совета хорошо знал подполковника по работе в политотделе армии, там его педантичность, исполнительность с бумагами была очень полезна и уместна, а вот здесь в общении с людьми Линтварев, опираясь на служебную требовательность, боролся не за общее дело, а за свой личный авторитет.

Бойков собирался отругать Линтварева, но, посмотрев на усталое его лицо, на испачканную одежду, подумал: "Неуютно ему здесь. Одиноко, наверное, себя чувствует среди новых людей. Хоть и сам виноват в этом, надо его поддержать".

- Лихо ты, Алексей Кондратьевич, в атаки ходишь! - улыбаясь, сказал Бойков. - Видел я в стереотрубу.

- Приходится, - коротко ответил Линтварев, еще не отдышавшись после быстрой ходьбы.

- Ну, как ты на новом месте? Как народ? - непринужденно, будто ничего не знает и ведет обычный разговор, спросил генерал.

- Народ хороший, - ответил подполковник, сдерживаясь, чтоб не посмотреть на Караваева - оценит ли тот его благородство.

- Значит, все нормально?

- В основном.

- За исключением пустяка, как в песенке про маркизу? Ну-ка, давай пройдемся. Устал я целый день в машине скрюченным сидеть.

Они спустились в лощину, где можно было ходить в рост. И вот здесь Бойков перешел на серьезный тон. Генерал спрашивал со своих политработников гораздо строже, чем со строевых офицеров. Объяснял это не особым расположением к строевикам, не тем, что у них работа сложнее и ответственности больше, - политработник в глазах члена Военного совета был, да и на самом деле являлся, человеком, для которого моральная непогрешимость - самое необходимое качество его профессии.

- Почему вас не принял коллектив? Почему вы не сошлись с людьми? строго спрашивал Бойков.

- Здесь был не коллектив, а семейственность. Старшие покрывали младших. Сор не выносили из избы. А я на это не пошел.