Светлая полоска Тьмы - Елена Миллер

— Ничего смешного, — я вытер рот рукой, возвращаясь к нему.

— Я не над тобой смеюсь, Зиг. Просто у меня эйфория от переизбытка Силы.

Мы не дошли и до половины спуска, когда я упал и забился в конвульсиях.

— Тише, тише, — успокаивающе зашептал он, положив мне на лоб холодную ладонь. — Дальше мы не пойдем, а то сгоришь.

Я почувствовал какое-то воздействие с его стороны — мне сразу полегчало: дрожь прекратилась, тошнота прошла. Я расслабился, но из-за сильной слабости встать на ноги не мог.

— Лежи! — приказал он, видя мои бесплодные попытки подняться. — Теперь слушай. Ты должен полностью мне довериться. Ритуал будет долгим и болезненным. Я замещу твою Кровную связь магией Земли. Ты лишишься воспоминаний, связанных с Квинтом.

— А иначе нельзя? — как-то не хотелось вычеркивать большую часть жизни из памяти.

— Помнить все — тяжкая ноша. Порой я завидую тем, кто, пережив смерть хозяина, все забыл. Их жизнь началась сызнова. Они не отягощены болью, терзающей меня веками.

— Нет, я хочу помнить.

— Что ж, это твой выбор, — в его руке, как у балаганного фокусника, появился бриллиант размером с голубиное яйцо. Множество граней дробили свет в радугу. Он протянул его мне: — Держи. Это "Вместилище души", артефакт, сохранивший мне память.

— Красивый! — я взял его. — Такой холодный. Он, правда, способен вместить душу?

— Нет, только память. У него множество имен, но я называю его именно так. Для меня память — неотъемлемая часть души. Без него я был бы совсем другим человеком.

↑

Глава 46. "Вместилище души"

Петр Ключник. 22 июня 300 года нашей эры.

На улице стоял нестерпимый зной. Вторая половина юниуса. Почти полдень. Даже в саду возле фонтана было жарко. Вытащив руку из теплой воды, я поднялся с бортика. Покинув сад, я вошел в дом. Духота. Ни ветерка не залетало сюда снаружи. В отсутствие господина рабы попрятались по своим углам. Можно было бы найти кого-нибудь из них, приказать махать опахалом, но гонять горячий воздух — бесполезно.

Я вошел в кабинет хозяина. На его столе стоял ларец, искусно вырезанный из нефрита. Рем привез его из страны Хань более ста лет назад. Я откинул крышку. Сделать это смог бы лишь фамильяр, для остальных ларец был неприступен. В нем хранились артефакты, в основном трофейные. Среди них я отыскал бриллиант, мой старый знакомец. Я не упускал случая подержать его в руках, когда Рема не было дома. Именно из-за этого камня я попался. Он стал поворотной точкой в моей судьбе.

К сорока годам я был знаменит в воровской среде Рима, носил титул царя воров. Сам я более не ходил на дело, посылал других. До меня воры были разрозненны, держались семьями, обносили только плебеев: обычных горожан или мелких купцов. Я объединил их, сколотив свое сообщество, привлек убийц для защиты и "мокрых" дел. Это было ново. Некоторые воровские семьи не пожелали примкнуть ко мне — им пришлось покинуть Рим или переселиться в гладиаторские ямы.

Как-то раз со мной пожелала встретиться одна богатая матрона, но плебейка. Она не назвала своего имени. Поначалу я не хотел иметь с ней дел, но она умела уговаривать. Матрона пообещала заплатить ауреусами Цезаря за одну вещицу из дома сенатора Витуса Кассия. Золото редко кто предлагал за кражу. Значит, дело было сопряжено с немалым риском, да и Кассии — влиятельный род. Я сказал ей, что пошлю проверенных парней. Матрона знала о моей репутации и везучести, потому хотела, чтобы именно я пошел на дело. Ограбить дом влиятельного сенатора, само по себе, было вызовом моему воровскому таланту. К тому же мне стало любопытно, что за вещица стоила таких денег. Так амбиции и любопытство победили осторожность.

Весь город был опутан сетью моих осведомителей. Увечные и прочие нищие не только выпрашивали милостыню на улицах Рима, они слушали и запоминали. Городские путаны тоже собирали сплетни во время работы. О доме Витуса ходило немало слухов, но правды не знал никто. Нищие обожали сенатора, он всегда одаривал чернь милостыней по дороге в храм Юпитера, но его слуги никогда никому не подавали, не развлекались в обществе путан, языками не трепали. Мои люди похитили одного раба из дома Витуса, пытали его, но кроме расположения комнат, ничего толкового не узнали.

Я дождался, когда сенатор покинет Рим, и пошел на дело. Проникнув в его кабинет, я стал искать прозрачный камень размером с голубиное яйцо. Лишь один сундук оказался заперт. Замок был прост, без каких-либо хитростей, но он долго не поддавался. Когда я все же вскрыл его, моему взгляду предстал ворох свитков. Читать я худо-бедно умел. Пришлось осилить грамоту, поскольку меня раньше частенько нанимали для кражи документов. Под свитками лежало несколько кожаных мешочков. В одном из них я нашел свой заказ. Впервые увидел такую вещицу. Холодный, словно льдинка, камень имел огранку. Она причудливо преломляла лунный свет, отчего он казался сияющим даже в темноте.

Меня поймали в тот момент, когда я любовался своей находкой. Огромный страж дома подкрался ко мне абсолютно бесшумно. Это был Ориген, бывший центурион, нанятый сенатором. Один удар его мощного кулака отправил меня в небытие. Очнулся я в яме для нерадивых рабов. Ориген не сдал меня городской страже. Значит, предстояла встреча с сенатором.

В яме я провел три дня. Ориген буквально поволок меня к господину, ноги мои слушались плохо. Витус возлежал на ложе в пиршественной зале с чашей вина. Я распластался на плитках пола в паре шагов от него. Попытался было подняться, но сандаль Оригена уперся мне между лопаток. Я остался распластанным, словно Витус император, а я ничтожный раб, а не свободный гражданин Рима.

— Ты вскрыл мой замок, — Витус пронзил меня взглядом, — Но в тебе нет Силы. Ты всего лишь смертный. Артефактов Разлома при тебе не найдено. Это говорит о том, что у тебя настоящий дар, Петр по прозвищу Ключник. Или, может, царь воров?

— Зови, как хочешь, сенатор, — прохрипел я.

— Знаешь, почему я пожелал встретиться с тобой, а не приказал сдать страже?

Я лишь глядел на него исподлобья.

— Ты мне интересен, Ключник. Признаюсь, я даже следил за твоей карьерой. Ты создал воровское сообщество — значить, умеешь управлять, а не только тащить чужое. Я всегда приближал таланты, а ты несомненно талантлив.

Он сделал паузу. Я лежал на полу, ожидая продолжения, и оно последовало.

— Согласен ли ты стать моим человеком? — удивил он меня, но не обрадовал.

— После того, как ушел от отца, я ни под кем не ходил.

— А ты гордый, но я не собираюсь ущемлять твоей гордости. Наоборот, твои амбиции мне интересны. Став моим человеком, ты получишь Силу и власть, о которой даже мечтать не мог.