Мифы и легенды Греции и Рима - Эдит Гамильтон

Глава 1

Саги о Сигню и Сигурде

Я выбрала для пересказа две эти саги, потому что, по моему мнению, они дают о характере и мироощущении скандинавов более четкое представление, чем любые другие. Сигурд – самый известный из скандинавских героев; его история во многом совпадает с историей Зигфрида, героя Песни о Нибелунгах. Он играет главную роль в Саге о Вельсунгах, скандинавском варианте германского героического эпоса, с которым нас ознакомили оперы Вагнера. Однако я обратилась не к ней, а к Старшей Эдде, в центре внимания некоторых поэм которой находятся любовь и смерть Сигурда, Брюнхильд и Гудрун. Прозаические же саги относятся к более позднему времени. История Сигню излагается только в Саге о Вельсунгах.

Сигню была дочерью Вельсунга и сестрой Сигмугда. Ее муж предательски убил Вельсунга и захватил его сыновей. Одного за другим он приковывал их на ночь в таком месте, где их могли обнаружить и разорвать волки. Когда очередь дошла до последнего, Сигурда, Сигню нашла способ спасти его. Она освободила его, а затем брат и сестра поклялись отомстить за отца и братьев. Сигню решила, что у Сигурда должен появиться помощник, в жилах которого течет кровь Вельсунга, для чего она, замаскировавшись, однажды пришла к нему и провела с ним три ночи. Кто она, он никогда не узнал. Когда мальчик, родившийся от их союза, достиг того возраста, в котором она уже могла отпустить его, она отправила его к Сигурду, и они зажили вместе, пока тот (его звали Синфиотли) не достиг возраста мужчины. Все это время Сигню жила вместе со своим мужем и рожала ему детей, ничем не проявляя пылавшее в ее сердце желание отомстить. Наконец пришел день возмездия. Сигмунд и Синфиотли неожиданно нагрянули на хутор убийцы. Они убили детей Сигню, а потом заперли ее мужа в доме и подожгли его. Сигню наблюдала за ними, не произнося ни слова. Когда все было кончено, она объявила им, что они славно отомстили за мертвых; с этими словами она вошла в пылающий дом и сгорела в нем. Все годы ожидания она знала, что, убив мужа, она умрет вместе с ним. Если бы нашелся скандинавский Эсхил, который смог бы воспеть трагедию Сигню, то образ Клитемнестры побледнел бы на ее фоне.

История Зигфрида настолько знакома современному читателю, что образ Сигурда, его скандинавского прототипа, может быть описан очень кратко. Валькирия Брюнхильд отказалась подчиниться Одину и в наказание была погружена в сон, который будет длиться до тех пор, пока ее не разбудит некий мужчина. Она просит, чтобы тот, кто придет к ней, обладал бесстрашным сердцем, и Один окружает ее ложе огненной стеной, преодолеть которую может только герой. Этот подвиг совершает Сигурд, сын Сигмунда. Он направляет своего коня через пламя и будит Брюнхильд. Та с восторгом встречает его, поскольку, разбудив ее, он проявил немалую доблесть. Через несколько дней он оставляет ее в том же огненном кольце.

Сигурд и Брюнхильд, окруженная огненным кольцом

Затем Сигурд попадает в дом Гьюкунгов, где становится побратимом короля Гуннара. Мать Гуннара Кримхильд желает выдать за Сигурда свою дочь Гудрун и угощает его волшебным питьем, заставляющим его забыть Брюнхильд, и он женится на Гудрун. Далее, приняв под действием чар Брюнхильд облик Гуннара, он снова отправляется к Брюнхильд, чтобы просватать ее за Гуннара. У самого же Гуннара смелости на это не хватает. Сигурд проводит с Брюнхильд восемь ночей, но всегда кладет между ними в постели меч. Брюнхильд едет с ним к Гьюкунгам, где Сигурд принимает свой настоящий облик, о чем Брюнхильд и не догадывается. Она выходит замуж за Гуннара, полагая, что Сигурд оказался ей неверен и что через пламя к ней пробивался Гуннар. Поссорившись с Гудрун, Брюнхильд узнает правду и решает отомстить. Для этого она сообщает Гуннару, что Сигурд нарушил данную ему клятву и что в действительности он обладал ею все три ночи, хотя и заявил, что клал между ними меч, и что, если Гуннар не убьет его, она его оставит. Сам Гуннар, принесший обет побратимства, не может убить Сигурда, но убеждает своего младшего брата убить того во сне. Проснувшись, Гудрун обнаруживает, что по ней струится кровь супруга.

Тогда рассмеяласьБрюнхильд, дочь Будли,Единственный разОт души рассмеялась,Когда на ложеСвоем услыхалаРыдания громкиеДочери Гьюки.

Но хоть она и сама устраивала это убийство, жить, если Сигурд мертв, она уже не хотела. Своему супругу она заявляет:

Один, а не многиеБыл мне дорог, Женщины духНе был изменчивым!

Брюнхильд рассказывает ему, что Сигурд не изменил данной ему клятве, когда приезжал сватать ее за Гуннара.

Ложились мы с нимНа ложе одно,Как если бы был онБратом моим;Восемь ночей вместе мы были —Хотя бы рукойДруг друга коснулись!

Долго придетсяВ горькой печалиРождаться на светМужам и женам!С Сигурдом я теперьНе расстанусь!

Брюнхильд кончает жизнь самоубийством, умоляя, чтобы ее тело было сожжено на одном погребальном костре с телом Сигурда.

Рядом с телом Сигурда в безмолвной печали сидит Гудрун. Она не в состоянии ни говорить, ни рыдать. Придворные страшатся, что, если она не найдет себе облегчения, ее сердце разорвется от горя. Одна за одной сидящие с ней женщины рассказывают о своих собственных бедах.

«У меня отобрано все: супруг, дочери, сестры, братья, – жалуется одна из них, – а я все продолжаю жить».

Не было слезГорючих у Гудрун;Гибель юноши,Конунга смерть,Горе великоеКамнем легло.

«Семь моих сыновей и муж пали в дальнем южном краю, – сообщает еще одна из женщин. – Я убрала их тела для могилы собственными руками. Я делала это целых полгода, и никто не пришел облегчить мое горе». По-прежнему

Не было слез Горючих у Гудрун;Гибель юноши,Конунга смерть,Горе великоеКамнем легло.

В конце концов, одна, видимо, более мудрая женщина

Одернула саванС тела Сигурда,К ногам женыПодушку метнула:«Вот он! ПрильниГубами к устам, —Ведь ты егоЖивого встречала!»

Горестно взорБросила ГудрунНа голову князяВ сгустках крови,На очи героя,Померкнувшие ныне,На жилье души,Мечом рассеченное.

Вскрикнув, грянуласьОземь Гудрун;Косы рассыпались,Вся покраснела,Хлынули слезыДождем на колени.Горько заплакалаГудрун, дочь Гьюки,Слез потокОросил покрывало…

* * *

Таковы ранние скандинавские саги. Человек рожден для скорби, как птица для полета. Жить – значит страдать, и единственное решение проблемы жизни – страдать мужественно. Возвращаясь из своего первого путешествия к Брюнхильд, Сигурд встречает некоего Грипнира, которого считают мудрейшим из людей, к тому же знающим будущее, и спрашивает его о своей судьбе.

…правду хочуУзнать, хоть печальную:Какая у СигурдаБудет судьба?Я на землеНикого не знаю,Кто видит грядущееГрипнира зорче;Открой мне его,Пусть оно мерзкоИль в преступленьеЯ буду повинен.

Грипнир дает ему следующий ответ:

Нет, в жизни твоейНе будет позора, —Знай это, Сигурд,Конунг достойный;Навеки прославитсяМежду людьми,Бурю копий зовущий,Имя твое.

Будет СигурдуСказана правда,Если меня онК тому принуждает,Нелживое словоМое послушай,Скажу я о днеСмерти твоей.

В том утешение,Князь, найдешь ты,Что счастья тебеСуждено немало;Здесь на земле,Под солнца жилищем,Не будет героя,Сигурду равного!

Глава 2

Боги Скандинавии

Строго говоря, ни один греческий бог не мог вести себя героически. Ведь все олимпийцы были бессмертными и неуязвимыми. Они никогда не могли испытывать пламенные страсти и никогда не могли накликать на себя беду. Сражаясь, они были полностью уверены в победе; их никогда не могла коснуться смертельная опасность. В Асгарде дела обстояли иначе. Великаны, жившие в городе Етунсхейме, были упорными, постоянными врагами асов (так звались жившие в Асгарде боги); они не только представляли извечный источник опасности для асов, но и были уверены, что в конечном итоге победа останется за ними.

Понимание этого тяжелым грузом лежало на всех обитателях Асгарда, но тяжелее всех приходилось их вождю и правителю Одину. Подобно Зевсу Один,

Одетый в серый, как тучи, кафтанИ капюшоном под цвет синего неба прикрытый,Был небесным Всеотцом.

Но на этом их сходство заканчивалось. Трудно представить себе более непохожие фигуры, чем гомеровский Зевс и Один. Один мрачная, драматическая фигура, всегда держащаяся в стороне от других. Даже сидя на пирах с другими богами в своем золотом дворце Гладсхейме или с героями в Вальхалле, он совершенно не дотрагивается до еды. Пищу, которую ставят перед ним, он скармливает двум волкам, припавшим к его ногам. На его плечах сидят два ворона, которые целыми днями летают по свету и приносят ему последние новости о том, что делают люди. Одного из них зовут Хугин (Мысль), а другого – Мунин (Память). Пока другие боги заняты трапезой, Один размышляет о том, что сообщают ему Хугин и Мунин. За то, чтобы по возможности отсрочить приход Дня судьбы Раснарока, когда погибнут и земля и небо, он несет большую ответственность, чем все прочие боги. Хотя Один – и всеобщий отец, первый среди богов и людей, он постоянно находится в поисках мудрости. Так, он сошел к Источнику знания и мудрости, охраняемому мудрецом Мимиром, чтобы попросить из него глоток; когда же Мимир ответил, что Один должен расплатиться за это одним из своих глаз, тот согласился потерять глаз. Руны он познал тоже ценой страданий. Руны – это магические письмена, дающие невообразимую силу тому, кто может их на чем-нибудь вырезать – на дереве, металле, камне. Один овладел ими ценой собственных мук, имевших некое мистическое значение. В Старшей Эдде он рассказывает про себя, что ему пришлось провисеть